Варлорд. Политика войны (СИ) - Соболев Николай "Д. Н. Замполит"

И если деревни и городки по дороге брали относительно легко, то Бадахос встретил наступавших неприветливо. Ворота в мощных бастионных стенах ополченцы заложили мешками с песком, ненадежную гражданскую гвардию разоружили и выпихнули из города, с округи к ним подошли несколько сот человек работников плантаций и заводиков Грандера (Грандер, опять Грандер!). Но у республиканцев были только две старые пушки и очень мало винтовок.

Перед самым штурмом Ягуэ получил два подарка — несколько итальянских танкеток «Ансальдо» и… посланную Санхурхо группу журналистов из Америки, Франции и Португалии. Оставалось устроить показательное взятие города.

Несколько часов, с самого рассвета, Бадахос долбила артиллерия, но вечером атака захлебнулась сразу за небольшим редутом Пивилас, прямо перед воротами Каррос и Тринидад.

Ягуэ, красный от злости, выслушал телефонный нагоняй от Варелы и приказал саперам взорвать ворота.

Всю ночь шла перестрелка, а утром, после страшного взрыва, разметавшего мешки с песком, в атаку двинулись танкетки и цепи легионеров. В город удалось войти лишь через несколько часов упорного боя и ценой немалых потерь. К вечеру республиканцы держались только в похожем на замок соборе — здании с мощными стенами и сорокаметровой башней колокольни.

Резня и грабежи началась сразу же, как только марокканцы и легионеры ворвались в город, а когда весь Бадахос оказался в их руках, всех заподозренных начали сгонять на арену для боя быков.

При малейшем сопротивлении убивали штыками и саблями на месте, хватали всех, кто отдаленно напоминал рабочего или имел несчастье носить комбинезон-моно. Ошалевшие корреспонденты переступали черные лужи, вздрагивали от пулеметных очередей внутри Пласа де Торос, морщились от криков умирающих и насилуемых.

Крезен и Ромералес шли по тесной улице Сан-Хуан, изрешеченной пулями, усеянной битым стеклом и расколотой плиткой, заваленной телами. Михаил попытался сосчитать погибших, но сбился на второй сотне — кряжистый седой мужик под стеной один-в-один походил на отца Ромералеса, если бы не снесенная выстрелом челюсть. Еще запомнилась истекшая кровью женщина с отрубленными кистями, лежавшая в двух шагах от собора.

Его защитники сложили оружие, но стрельба прекратилась ненадолго — фалангисты прикончили сдавшихся прямо там, в церкви.

Ночью Михаила мучали кошмары — снилась Гражданская в России, только в гораздо более жестоком, испанском варианте: дроздовцы вырезали село за селом и шли на Москву по безлюдной пустыне.

Чтобы перебить очевидно негативное впечатление у корреспондентов, Ягуэ собрал всех на импровизированную пресс-конференцию. Послушать собрались и Крезен с Ромералесом, и Альдо Бандини, и парочка немецких «туристов», и многие другие.

— Полковник, почему вы расстреляли всех раненых в госпитале? К тому же, некоторые источники утверждают, что палаты попросту забрасывали гранатами.

— Красные сожгли пятьдесят человек в Фуэнте-де-Кантос! — тут же взвился Ягуэ. — Они расстреляли сорок наших товарищей здесь, в Бадахосе! Они хотели аграрную реформу? Мы дали им по два метра земли!

— Но зачем было расстреливать сотни людей?

На лице полковника отразилась ненависть к тупым штафиркам:

— Мне что, тащить их с собой в Мадрид? Кормить их, следить за ними? Или оставить тут, чтобы город снова стал красным? Нет уж, Бадахос будет самым белым из всех городов Испании! И вообще, это не армия, это фалангисты и дикие марокканцы!

Два немца за спиной Михаила тихо переговаривались:

— Я воевал во Франции, но никогда не видел такой жестокости и свирепости…

— Согласен, герр майор. Командованию не стоит отправлять сюда регулярные части, таких эксцессы деморализуют наших солдат.

К вечеру Ромералес узнал причину неадекватного состояния Ягуэ — полковник получил неожиданный нагоняй от Санхурхо за «излишнюю демонстрацию репрессий», то есть приглашение журналистов. Не исправило его настроение и благодарность от Франко — Санхурхо сделал новость о нагоняе публичной, а осторожный и хитрый Франко поддержал Ягуэ приватно.

Через два дня, когда все утихло, последними у стены кладбища расстреляли бежавших через реку и выданных португальскими властями обратно. И трех молодых людей весьма приличного вида по обвинению в шпионаже — у них нашли три пистолета и несколько радиоприемников, которые изрешетили из пулемета вместе с хозяевами.

— С чего взяли, что это шпионы? — пошевелил ногой осколки ламп Михаил. — Мало ли у кого есть радиоприемники…

— Они не открывали дверь, — сжал губы всезнающий Ромералес и бросил косой взгляд на Крезена.

Михаил молчал, а Энрике, настороженно спросил:

— А чем ты занимался в Америке?

— Да так, брал частные заказы, — попытался увильнуть Крезен.

— Ты хорошо стреляешь?

— Неплохо, — Михаил понемногу догадывался, куда клонит приятель.

— Нам нужен новый, молодой вождь. Храбрый и решительный, который не будет держаться за тряпки.

— Ты имеешь в виду Франко?

— Да! Ему всего сорок четыре года, его любит армия!

В голове у Крезена закрутились колесики — похоже, Ромералес хотел предложить ему контракт на Санхурхо. Контракт очевидно чреватый — хитрозадый галисиец хочет чужими руками избавится от конкурента в борьбе за верховную власть, после чего за жизнь исполнителя никто не даст и ломаной полушки.

Но все равно, отсюда надо выбираться и поскорее. Значит, надо запросить большие деньги, половину вперед, и сразу же ехать в Кадис, где квартирует Санхурхо. Может, завалить его, может, сразу уйти в бега, но о второй половине денег надо сразу забыть.

Михаил помолчал и твердо взглянул Ромералесу прямо в глаза:

— Что я буду с этого иметь?

Глава 10

Жаркий август

Идейка возникла не на пустом месте, про эту схему я знал, пусть не из первых, но из вторых рук. Наш преподаватель на радиофаке Желтогорского политеха учился у создателей той самой аппаратуры, вот он и рассказал. И про Асеева, и про Финка, чей справочник «Расчет помехоустойчивости» мы и так использовали.

Но даже по счету XXI века политех был лет пятнадцать назад, а если добавить прожитое в XX-м, то выходили все тридцать, и хрен бы я вспомнил, если не случайное совпадение. Команда Лаврова среди прочего отслеживала визиты советских специалистов в Америку — чтобы держать руку на пульсе и понимать, чем в данный момент интересуется СССР. Среди прочего месяца два тому назад сообщили, что на RCA у Сарнова была делегация радиотехников из Советского Союза, в частности прозвучала фамилия Асеева.

Наскоро вывалив на бумагу все, что помнил по схеме, я отправился на завод к Термену. За девять лет нашего сотрудничества Лев Сергеевич лишился усиков и привычки смущаться, зато прибавил солидности и обзавелся элегантными очками в тонкой золотой оправе. Но цепкости к идеям не утратил и вертел мои каракули так и эдак, пытаясь проникнуть в сумбурный замысел.

— Так… приемник входящего сигнала… электромеханическое реле… контур раз, контур два… Но зачем?

— Если коротко, требуется согласование колебаний в двух контурах с точностью до фазы.

— А назначение изделия?

— Не все ли равно, Лев Сергеевич? — одолела меня паранойя.

— Каждый солдат должен знать свой маневр. Назначение диктует мощность и надежность, отсюда вытекают допустимая элементная база, схемотехнические решения, габариты и так далее.

— Да, вы правы… Вы слушаете радио мятежников?

— Какое это отношение…

— Самое прямое. Генерала Кейпо де Льяно слышали?

— Да, — опечалился Термен. — Удивительно, как человек его положения может опускаться до такого непотребства.

— О, вы даже не представляете, до чего они могут дойти! Но его слушают, и это надо прекратить.

— Синхронное вещание? — догадался Лев. — Но он же в Севилье, мощности передатчика в Овьедо не хватит…

— Вещать с борта самолета, прямо над Севильей.

Над текстом вещания мы работали вместе с Эренбургом. Ну, как «вместе»… Я просто продиктовал ему некоторые запомнившиеся обороты и пассажи из форумных срачей, а уж все остальное Илья сделал сам.