Поворот (СИ) - Номен Квинтус

И не только с долгами…

Неторопливый форсаж

После Нового года Андрей смог вздохнуть спокойно, вот только вздыхать ему пришлось уже четырнадцатого января. Потому что первого января в двадцатом году в России не было: страна перешла на общеевропейский календарь. Впрочем, по-настоящему спокойно он вздохнул еще спустя неделю, сразу после того, как Николай Второв прислал ему результаты проверки внешних долгов и обязательств. Очень интересные результаты, даже по одной Франции интересные: во Франции Россия действительно разместила облигаций на три миллиарда — и все вырученные деньги заплатила за поставку разных (большей частью военных) товаров разным французским же компаниям, однако получила Россия этих товаров заметно меньше, чем на два миллиарда. То есть недопоставка по стоимости оказалась около миллиарда двухсот миллионов (Николай Александрович сумму указал даже с копейками), а еще Франция просто «взяла поносить» у России золото на сумму в сто пятьдесят восемь миллионов золотых рублей. Это все Второв еще в ноябре выяснил, а Штюрмер после этого заставил французов золото России вернуть: еще в конце семнадцатого было принято решение долг французам отдавать их же франками, полученными от продажи всяких русских товаров (и в первую очередь — лекарств). Но все равно у лягушатников нужно было выкупить облигаций почти на полтора миллиарда рублей — и это было грустно.

То есть было бы совсем грустно, однако расчеты, допустим, с Британией оказались более интересными: Россия в виде займов (выплаченных уже британцам) взяла почти пять миллиардов рублей, а заплатила за военные товары несколько больше: русское золото тоже обильно в британские банки перевозилось. И переплата (за товары, которые в Россию не попали) оказалась в районе чуть меньше шестисот миллионов. В Лондон на переговоры был послан назначенный заместителем Штюрмера товарищ Красин — и после не самых простых переговоров Леонид Борисович смог договориться, что «разницу англичане вернут» именно золотом. Правда, вернут не сразу (похоже, что у англичан просто столько золота не было), но вернут. Пока они отправили (через Швецию) только двести миллионов, а вместе с золотом в Россию поехала очень большая команда британских политиков и промышленников (как заметила ехидная Катя, «чтобы уговорить русских дикарей вместо золота взять стеклянные бусы по цене бриллиантов»), однако уж что-что, а цену бус и зеркалец в русском правительстве знали неплохо. Так что пока эти делегаты оплачивали номера в «Метрополе» (по сотне-две рублей в сутки) и пытались найти в заснеженной стране хотя бы несколько идиотов — но специально назначенные (и очень профессиональные) люди идиотов к ним не подпускали.

Самый же приятный «казус» случился с американцами, и здесь всю документацию предоставил генерал Маниковский: янки оказались должны России миллиард двести восемьдесят семь миллионов долларов, то есть два с половиной миллиарда рублей. Правда янки начали было предлагать эту сумму «вернуть товарами», и тоже не сразу, а в течение лет так пяти — десяти, но внезапно выяснилось, что никому нахрен не нужные русские дредноуты — кораблики очень даже нужные: после предложения премьера Лаврова просто «потопить американские корабли с товарами на указанную сумму» переговоры о возвращении долгов как-то резко стали куда как более рациональными. Ну да, семь дредноутов — это не особо и много, но если учесть, что янки успели «задолжать» Германии, а еще просочились слухи, что в качестве компенсации долгов Россия готова взять в аренду британский флот…

Хуже всех себя повели японцы: их должок составлял чуть больше шестисот миллионов золотом, и они этот долг даже официально признали — но японское правительство заявило, что отвечать по долгам частных компаний оно не намерено. А компании эти как-то очень быстро обанкротились… Андрей Владимирович выслушал ответ японского посла, сообщил японцу, что в таком случае Россия «получает право самостоятельно взыскать с должников», а на следующий день отозвал из Токио русскую дипломатическую миссию в полном составе. А рассказывать японцам, как он собирается долги взыскивать, он не стал.

Да и предпринимать какие-то активные действия он пока не собирался: средств для активных действий у России не было. Но планы уже были, и страна начала активно к их выполнению готовиться. С долгами «почти рассчитались» — то есть после урегулирования взаимных претензий Россия все еще оставалась должна иностранцам чуть меньше четырех миллиардов, но было уже понятно, как и эти долги погасить, тем более что по ним и спешки особой не было. А продажи медпрепаратов шли весьма успешно: тот же синтомицин (после того, как зарубежные врачи «выяснили», что он и гонорею прекрасно лечит) продавался и по всей Европе, и в США, и в других странах — и, по расчетам известного статистика Струмилло-Петрашкевича, только на этих таблетках Россия в двадцатом году могла заработать до полумиллиарда рублей. А уж сколько можно было получить за противотуберкулезные лекарства…

Вообще-то изониазид был синтезирован еще в двенадцатом году, просто никто в мире пока не знал, что это очень нужное лекарство. Еще на подходе был стрептомицин, а после того, как Маша смогла синтезировать халицин (который, по ее убеждению, еще лет тридцать никто воспроизвести не сможет), финансовое будущее российской фармакопеи выглядело просто восхитительно. Ну, после того, как производство этого непростого препарата будет налажено в промышленных масштабах, конечно: пока что его производили «в лабораторных количествах». А уж ветеринарные препараты…

В целом перспективы радовали, но пока перспективы эти были «отдаленными», но и текущая ситуация стала уже не беспросветной. Всего-то три года прошло, даже меньше — а промышленность заметно шагнула вперед. И, хотя она пока еще до «развитых стран» и не дотягивала, большую часть внутренних потребностей она уже удовлетворяла. В технике удовлетворяла, а с людьми было похуже — но и тут уже некоторые подвижки стали заметны. То есть некоторые стали всем заметны, некоторые — только «избранным»: например, трактора отечественные на полях любой при желании мог увидеть, а вот посмотреть внутрь котла высокого давления на Новгородской электростанции даже работники этой электростанции могли далеко не все. А уж о тех электростанциях, которые вообще где-то вдали от крупных городов строились, большинство людей вообще ничего не знало.

Например о запущенной в конце девятнадцатого года Кондопожской ГЭС: ее по проекту Графтио достроил Михаил Антонович Токарский. То есть осенью был запущен только первый гидроагрегат, а еще два планировалось запустить уже весной двадцать первого года (и агрегаты там по плану должны были поставить отечественные, новгородские) — но пуск этой станции заметили пока лишь в одной Кондопоге. Летом должны были заметить и в Петрозаводске (куда не спеша строилась ЛЭП), но и это все же было не особо и скоро…

А все эти стройки, все новые заводы, все сельхозпредприятия «попаданцы» создавали для единственной цели. Точнее, для «двух целей» — и ни одна из них, как заметила ненадолго вернувшаяся в Москву Юмсун, не предполагала «построение социализма в одной стране». Она это заметила в разговоре с «воспитуемыми Ели», а уже позже, в беседе с самой Елей наедине, свою позицию уточнила:

— Ты, мне кажется, слишком уж к России привязалась. Странно, сама с собой спорю — но, вероятно, Маша права: мы — не последние люди со станции центрального информатория, а те, в кого загрузились наши матрицы. Тем не менее: наша задача состоит вовсе не в том, чтобы устроить в России локальный рай.

— Ну да, наша задача — развалить Британскую империю, а в идеале и саму Британию уничтожить.

— Ну да, Маша верно сказала: вы забываем разные вещи. Наша основная задача — это не допустить создание Фининтерна, то есть не дать тому же доллару или любой другой валюте стать мерилом всех благ на Земле. Британию-то мы лет через пятнадцать-двадцать сможем с лица Земли стереть, а с американцами будет посложнее…