Ходок (СИ) - Седой Василий

Довольно долго голос не реагировал на озвученное мной желание, потом после паузы откликнулся.

— Приемлемо. Примите горизонтальное положение и приготовьтесь к внедрению способности.

После паузы голос добавил:

— Будет больно.

Я только и успел подумать, укладываясь на землю:

— Он что, шутить начал?

В то же мгновение сознание затопила нереальная боль.

Не могу сказать, сколько длилась эта пытка. В какой-то момент я просто потерял сознание. Когда очнулся, на небе появилась светлая полоска наступающего рассвета, и в голове появился уже ненавистный голос.

— Способность «Пустышка» установлена. Она позволяет носителю, по его желанию, на один час в сутки становиться невидимым и неосязаемым для кого бы то ни было.

В последние слова голос вложил максимум иронии, а я непроизвольно спросил:

— Если ещё и неосязаемым, то может она и через стены позволяет проходить?

— Нет, — тут же ответил голос и после короткой паузы пояснил:

— На этой ступени развития способность позволяет становиться только невидимым и неосязаемым.

Так получается, она ещё и прокачивается, очень интересно. А ещё более интересно, кто у этих инопланетян присваивает способностям наименования, то «Прилипала», теперь ещё и «Пустышка».

На удивление, голос ответил:

— Это сленговые названия. Если хотите, могу вам предоставить буквенно-цифровые обозначения имеющихся у вас способностей.

Я отказался, мне это не нужно. При этом я отметил, что голос сегодня был какой-то говорливый, не к добру это.

Пока я общался с голосом, в голове нарисовалась интересная мысль:

— Вот, наверное, жена удивится, если под «Невидимостью» проберусь к ней под бочок и там отключу способность?

Не изменись я сейчас, после полного восстановления организма, наверное, так бы и сделал. А сейчас даже не могу предположить, чем это может закончиться. Вдруг жена меня не сразу признает? Она у меня сама по себе хрупкая и, наверное, поэтому реакция у неё очень быстрая. Как бы не пострадать от какого-нибудь тяжёлого предмета.

Я не стал делать глупости. Наоборот, спокойно дождался возле стеллы, пока полностью не рассветет, и только тогда направился в сторону своего дома.

Что можно сказать о моей новой внешности? Пацан двадцатилетний! Поэтому ничего удивительного в охренении и неверии жены не было. Собственно, как и в настороженном отношении ко мне детей. Только друзья восприняли это так, как будто, так и должно было быть. Не без зависти, конечно. Но не черной, по-доброму сокрушались, почему я стал ходоком, а не они. То, что я пережил всякие-разные приключения, наполненные не слабыми опасностями, не в счёт. А вот молодость… Каждый из них высказался:

— Эх, мне бы так, уж я бы…

На самом деле, мне стало грустно от этого омоложения. Жена к себе не подпускает, дети дичатся. Да ещё и малолетки сопливые начали вдруг хвостами перед носом крутить. Жесть, а не жизнь наступила, совсем не радостная. Может быть, где-нибудь в большом городе, где народ друг друга не знает, оно было бы и ничего. А так — маета одна.

Тут ещё и новости, накопившиеся за время моего отсутствия, с одной стороны, порадовали, а с другой, напрягли. Порадовали потому, что парни-менты вписались в местную жизнь и даже нашли себе вторых половинок. Депутат, можно сказать, стал местной достопримечательностью. А как ещё назвать депутата-бомжа, зарабатывающего на кусок хлеба помощью народу по хозяйству? Люди смеются, что он стал старшим «Куда пошлют». Напрягли меня новости о восстановлении количества ходоков до первостепенных значений. Видно, был нехилый сбой в программном обеспечении, раз инопланетяне пошли на подобные меры. Признаться, была подлая мыслишка, что когда ходоков останется меньше десяти процентов, то в магических мирах я найду средство для омоложения, и перестану по этому поводу комплексовать. Правда, я чувствую себя чужим среди своих. Из-за этого мучаюсь, да и родные при виде меня напрягаются.

Понятно, что при такой жизни надолго меня не хватило. Друзья в очередной раз помогли собраться. Только в этот раз половину из напиханного ими в рюкзак я выложил и дополнил действительно нужными вещами. Из оружия взял отцовское ружье, к которому снарядил тридцать патронов картечью, десяток жаканами и ещё, на всякий случай, десяток мелкой дробью. Вдруг, придется охотиться? Попрощался с детьми, с женой, которая так и не восприняла меня прежним, и потопал к стелле.

Перенос, как и всегда, обошёлся без каких-либо спецэффектов. Короткий миг невесомости, и я в новом мире.

В этот раз меня перенесло в лесистую местность, наверное, для разнообразия.

Благо, был хоть лес привычный, даже похожий на тот, возле которого я вырос, а не джунгли какие-нибудь. По-быстрому я осмотрелся вокруг, ничего примечательного не обнаружил и потопал, выбрав южное направление. По большому счету, мне было пофиг, в какую сторону двигаться. Это направление я выбрал только для того, чтобы легче было выдерживать направление движения, и не начать нарезать круги.

Шагалось легко, лес был не сказать, чтобы сильно густым, но диким. Следов человеческой деятельности я не обнаружил, и это слегка напрягало. Не сильно, конечно, уж в лесу выжить для меня вообще проблем нет. Я здесь, как дома. Это не горы безжизненные, в которых я немало натерпелся. Тем не менее, хочется побыстрее выяснить, куда в этот раз меня занесло.

До самого позднего вечера так и не удалось никого встретить или найти следы пребывания человека. Зато я наткнулся на реку, возле которой подобрал неплохое, уютное местечко, и заночевал.

Эта река несла свои воды почти в том же направлении, куда я двигался ранее, немного забирая на запад. Поэтому, я решил дальше передвигаться вдоль неё, и не прогадал.

Уже в середине следующего дня я услышал стук топора, а через некоторое время и молодые звонкие голоса.

Ломиться на эти голоса, как лось во время гона. я не стал. По уже выработанной привычке подкрадывался, стараясь остаться незамеченным. Можно, конечно, было применить свою новую способность, но я решил пока не торопиться. Работает она у меня на все сто процентов. Друзья, на которых её испытывал, не дадут соврать, поэтому приберечь такой козырь лишним не будет.

Подобравшись почти вплотную, и уже собираясь выглянуть из-за перегораживающего обзор куста, я чуть не подпрыгнул от голоса, раздавшегося с той стороны этого самого куста:

— Ну ты и балбес, Санек!

Только чудом я удержался, чтобы не ответить чего-нибудь, типа:

— Сам ты балбес.

Выглядывать было чревато, очень уж рядом прозвучал этот голос.

Санек, которого обозвали балбесом, начал что-то мямлить. Он, дескать, нечаянно и больше не будет.

Мужик, между тем, командовал:

— Давайте ребята, заканчивайте поскорей. Возвращаться пора, а то директор заругает.

Во как! Раз директор, значит, попал я не в Средневековье. Надо, наверное, выходить к людям и узнавать, что тут и как. Уже поднимаясь на ноги, я услышал вопрос от Санька и застыл на секунду:

— Дядька Егор, а столько хвороста разве хватит для настоящего пионерского костра?

Твою мать, а когда вообще появилась традиция жечь пионерские костры? Это в какое же время я угодил? Если в Союз во времена застоя, то моё ружье мне боком может вылезти. Сейчас время, совсем не подходящее для охоты. Может повременить с выходом к людям? Только и успел я про себя подумать, как стало поздно что-либо решать. Слева от меня сначала прозвучал девичий крик:

— Ау, вы где?

А потом, среди деревьев замелькали белые платьица нескольких девчонок, передвигающихся бегом.

Медлить было нельзя, и пока меня не заметили, под ответные крики пацанов, я начал обходить разлапистый куст.

На небольшой поляне, посередине которой возвышалась приличная куча хвороста, я появился практически одновременно со стайкой весело щебечущих девчонок, и чуть не нос к носу столкнулся с кряжистым, чисто выбритым мужиком, у которого вместо правой ноги был деревянный протез.