Ходок (СИ) - Седой Василий

Я сразу обратил внимание на его одежду и с облегчением вздохнул. С небольшой натяжной сойду за местного. Одет он был в полувоенный пиджак, простую светлую рубаху с широким воротником и темно-серые брюки, одна штанина которых была хитрым образом подвернута, а вторая заправлена в сапог.

Мужик, до этого по-доброму улыбавшийся, при виде меня сразу построжел лицом и, казалось, за мгновение просканировал меня с головы до пят. Я развёл руки в стороны, и улыбнувшись, произнес:

— Извините за беспокойство. Не укажете направление к ближайшем населённому пункту? Я слегка заблудился.

Мужик, ничего мне не отвечая, повернул голову к приближающимся ребятам и произнес:

— Санек, ты — за старшего. Берите собранный хворост и двигайте в лагерь.

Молоденький белобрысый парнишка утвердительно кивнул головой, но даже не подумал выполнять приказ, продолжая с интересом меня разглядывать. Мужик, глядя на этого балбеса, тяжело вздохнул и вдруг рявкнул:

— Ну-ка, быстро выполнять!

Пацанята с пробуксовкой кинулись к хворосту, а мужик, повернувшись ко мне, произнес:

— Пошли, поговорим.

После этого, не обращая внимания, повернулся, и прихрамывая, направился мимо меня в глубину леса, забирая чуть правее от того направления, с которого я сюда пришёл. Мне ничего другого не оставалось, кроме, как последовать вслед за ним.

Метров через пятьдесят мы неожиданно вышли на уютную поляну, посредине которой, весело журча, обнаружился родничок, аккуратно обложенный булыжниками.

Мужик, не торопясь, подошёл к источнику, достал из-под лопуха железную кружку, ополоснул её водой, потом очень аппетитно напился. Глядя на него, мне самому захотелось пить. Рука непроизвольно потянулась к фляжке, расположенной на ремне. Мужик уловил это движение, и протягивая мне кружку, произнес:

— На, попей, жарко сегодня.

Дождавшись, пока я тоже напьюсь, он все так же, неторопливо отошел к краю поляны и уселся там на поваленный ствол дерева. Достал пачку сигарет (я, к сожалению, не смог рассмотреть каких), закурил и произнес:

— Рассказывай, мил человек, кто ты, и что тебе нужно. Только не надо мне пургу нести о том, что ты заблудился. Я опытного лесовика сразу вижу.

— Да уж, и следователя не надо, чтобы расколоть тебя, Санек, на раз, — подумал я про себя.

Подражая мужику, я, не торопясь снял с плеча ружье, аккуратно приставил его к стволу дерева, рядом положил рюкзак, и усаживаясь рядом с ним, ответил:

— А оно тебе надо, дядька Егор, знать, кто я и зачем здесь? Просто ответь мне, если тебе не трудно, на пару вопросов, да и разойдемся каждый по своим делам.

Мужик остро посмотрел мне прямо в глаза и спросил:

— Зовут-то тебя как?

— Саньком зови, как и балбеса белобрысого.

Мужик улыбнулся и сказал:

— Не хочешь, значит, рассказать, кто ты, и откуда тут взялся. А вдруг ты шпион какой, и начнешь выпытывать всякие тайны?

По смешинке в глазах было видно, что мужик говорит не всерьёз. Я, тем не менее, его игру не поддержал, а предельно серьёзно ответил:

— Понимаешь, дядька Егор, рассказать проблемы нет, это не трудно, только тебе это не нужно. Я сделаю здесь свои дела и исчезну. А ты из-за моего рассказа можешь заполучить множество проблем. Оно тебе надо?

Мужик хмыкнул и ответил:

— А ты за меня не думай, я справлюсь как-нибудь со своими проблемами. А интересную историю послушать завсегда рад.

Я пожал на это плечами, про себя подумав:

— Да пофиг, почему бы и не рассказать?

Все так же не торопясь, я достал пачку сигарет, закурил по примеру мужика и спросил:

— Скажи, дядька Егор, какой сейчас год?

Тот посмотрел на меня, как на больного, но неуверенно ответил:

— Так тысяча девятьсот пятидесятый.

О, какое интересное время. Ладно, пусть дядька послушает интересную сказку и не говорит потом, что я его не предупреждал.

— Пришёл я в ваш мир из….

Рассказал ему все. И про остановленную инопланетянами катастрофу, и про ходоков, коим я являюсь, и про изменение истории. Даже про омоложение поведал.

Тот слушал очень внимательно, а после рассказа спросил:

— Ну и что ты здесь менять-то собираешься? Тем более, один?

Пришлось дополнительно поведать о будущих событиях. Здесь уже мужика проняло и он, дождавшись окончания рассказа, начал говорить каким-то задумчивым голосом, будто рассуждая:

— Знаешь, Санек, поначалу я тебя принял за блаженного, сбежавшего из психушки. Потом мысли одолели о шпионе, ненавязчиво меня вербующем. Сейчас я не знаю, что и думать. Слишком уж правдоподобно у тебя получилось все рассказать. И, главное, волнует вопрос, почему ты рассказал. Ведь, если это все правда, тебе, чтобы сделать, как ты говоришь свои дела, огласка совсем не нужна. Значит, и выход у тебя один-единственный остаётся…

Я не дал я ему договорить. Понял, к чему он клонит. И, чтобы он не наделал глупостей, я поспешил его перебить.

— Неверные выводы делаешь, дядька Егор. Мне все равно, будет огласка или нет. Как все равно и на то, будут мне мешать, или нет. Я могу вернуться домой в любой момент, когда захочу, и никто не сможет этому воспрепятствовать. И ещё одно. Я советской власти не враг. А вот тех, кто развалил страну, ненавижу лютой ненавистью. Поэтому, делай выводы, дядька Егор, и не бери в голову дурного. Мне не нужна ни твоя смерть, ни даже смерть тех, кто начал развал страны. Не моё это дело. Мне достаточно будет одного разговора со Сталиным. А там уж дальше сам пусть решает, каким образом ему менять предначертанное.

Похоже, убедил я всё-таки этого мужика. Он недолго подумал и спросил:

— Что ты там от меня узнать хотел?

— Самую малость. Где мы сейчас находимся, и в какой стороне ближайшая железнодорожная станция. Но это, если мы далеко от Москвы. Если близко, достаточно пальцем показать, в какую сторону двигаться. — Ответил я и с интересом наблюдал за уставшим, растерянным лицом этого дядьки Егора, который недоверчиво спросил:

— И все?

Я пожал на его вопрос плечами, и в свою очередь, задал вопрос:

— Ну да, а что ещё?

Дядька замялся и сказал:

— Я думал, что может быть помощи какой, просить будешь?

— Дядька Егор, не нужна мне никакая помощь, сам как-нибудь справлюсь.

— Ты вот что, Санек, давай сейчас дойдём до нашего пионерского лагеря. Там переночуешь, а утром тебя лагерный автобус подбросит до станции. Все-таки не ближний свет, без малого тридцать километров топать.

— Дядька Егор, вот на хрена тебе надо искать приключений на мягкое место? Просто укажи направление и скажи, где мы находимся.

— Понимаешь, Саша, слышал я на фронте маленько про Хрущева, нехорошее. Поэтому, когда ты рассказывал о происходящем после смерти товарища Сталина, не особо и удивился. Помогу тебе немного, а там посмотрим, как оно будет.

На мою попытку прервать его монолог, он знаком меня остановил и продолжил:

— Опять же, нельзя тебе в таком виде идти. У первого же встреченного милиционера вызовешь подозрение, а там и до беды недалеко. Переоденем тебя, денег на дорогу дадим, да и иди с богом. Да, директором в лагере работает мой бывший командир. Он, когда все ему расскажем, может ещё придумает, как помочь.

Дальнейший разговор пересказывать смысла нет. Он проходил, как у глухого со слепым. Дядька Егор просто ничего не хотел слышать о будущих неприятностях в случае, если окажет мне какую-либо помощь. Только и твердил, что это его страна, и он не хочет, чтобы все развивалось по рассказанному мной сценарию. Уговорил он меня. По дороге к лагерю я задавался вопросом:

— Почему, в какое время я не угодил бы, у меня сразу получается рассказывать о себе первому встречному? Может у меня карма такая, быть сказочником?

Глава 12

Лагерь был свежепостроенный и вызывал смешанные чувства. Деревянные щитовые домики, построенные по типу бараков, навевали грусть, зато от смеха кучи детей моё лицо поневоле расплывалось в улыбке. В двух словах звучать будет предельно просто: бедно, но весело.