Шайтан Иван 7 (СИ) - Тен Эдуард

Аудитор и юрист, занимавшиеся делами Иванова-Васильева, лишь разводили руками.

— Самое худшее, что может случиться с вами, ваше сиятельство, это стать его врагом. Человек он чрезвычайно влиятельный, — с предельной серьёзностью заметил аудитор. — Я наводил справки о его делах в Юрьевском. Представьте, он даровал вольную всем крестьянам без всяких откупных. Пожелали уйти лишь семеро, да и те остались в его владениях, перейдя на арендные договоры на землю. Остальные и вовсе не изъявили желания. Полагают, что под его защитой чувствуют себя куда безопаснее, чем будучи свободными. При этом имение не просто существует — оно процветает. Граф умело подбирает в помощники толковых и преданных людей, обеспечивая им достойное содержание. Он отменил для крестьян множество повинностей и податей и переходит к более прогрессивным методам ведения хозяйства. Сумел же, к примеру, доходчиво разъяснить и на деле показать выгоду возделывания картофеля. Под новые посевы он отвел значительные площади.

Князь, до этого, никогда не слышал, чтобы его доверенные лица столь лестно отзывались о ком то.

— Хотя, как я понял, лично он не слишком искушён в практическом земледелии. Однако важнее иное, ему в полной мере дано понимание верного направления и умение двигаться по нему. Волю свою он проводит в жизнь не кнутом и принуждением, а силой убеждения и личным примером. Впрочем, как показала практика, в случае необходимости он не боится применить и силу. Решителен, настойчив, но при этом справедлив и не скуп в отношении тех, кто ему верно служит. Одним словом, прирождённый организатор и искусный администратор. — высказал своё мнение аудитор.

— Не случайно граф Васильев избрал именно его наследником, вручив все права и состояние своего рода. Человек поистине достойный. Теперь я понимаю, отчего моя Коста, обычно столь уверенная в себе, при одном упоминании о нем замирает и трепещет. Она, покорительница мужских сердец и повелительница их душ, и та опасается встречи с графом. Вот она, разгадка появления у меня внуков… Надеюсь, дети вырастут достойными своего отца.

С этими мыслями князь ехал в Петербург.

Ожидания князя не обманули: две крупные сделки, проведённые его конторой, принесли солидный доход. Он только что собрался подписать бумаги, когда в кабинет почтительно вошёл слуга.

— Ваше сиятельство, к вам курьер, — доложил он.

— Проси.

В кабинет уверенной походкой вошёл поручик Измайловского полка в парадном мундире.

— Пакет для вас, ваше сиятельство. — Офицер кратко вручил конверт, отдал честь и так же чётко удалился.

Князь вскрыл пакет. Внутри лежало приглашение на аудиенцию к самому императору. Это было тем более неожиданно, что князь не состоял на государственной службе и всячески избегал официальных сообществ и, уж тем более, политики. Он ломал голову, с чем мог быть связан этот высочайший вызов, но тщетно. Как бы то ни было, отказаться было невозможно.

В назначенный день и час, одетый строго по дворцовому этикету, князь прибыл в Зимний дворец и, ожидая в золочёной приёмной, вновь перебирал в уме возможные причины своего приглашения.

Наконец, дверь в кабинет императора распахнулась.

— Его величество просит вас, ваше сиятельство.

Переступив порог, князь Юсупов склонился в низком, церемонном поклоне.

— Здравствуйте, ваше величество.

— Здравствуйте, Борис Николаевич! Я вижу, вы удивлены моим приглашением? — император внимательно, чуть испытующе посмотрел на гостя.

— Признаться, ваше величество, удивление моё весьма велико.

— Оно объяснимо. Причина, по которой я вас побеспокоил, связана с вопросом государственной важности, в решении которого ваша помощь может оказаться бесценной.

— Я весь во внимании, государь.

— Борис Николаевич, в империи нашей назрел крестьянский вопрос. Дальше откладывать его решение невозможно. Настала пора кардинальных реформ — мы должны упразднить крепостное право. Хочу услышать ваши мысли по данному поводу?

— Ваше величество, столь неожиданный вызов… и вопрос поистине глобального масштаба, — князь был явно смущён. — Признаю, вопрос крепостного права чрезвычайно сложен и едва ли может иметь единственно верное решение. Осмелюсь согласиться лишь с одним: он действительно назрел и требует незамедлительного разрешения. Но каким должно быть это решение — мне, увы, не ведомо.

— Именно поэтому я и намерен включить вас в секретный комитет по крестьянскому делу, — твёрдо возразил император.

— Ваше величество, я опасаюсь, что моё участие принесёт комитету мало пользы, — почтительно, но с лёгкой дрожью в голосе ответил князь.

— Я полагаю, Борис Николаевич, вы глубоко заблуждаетесь. Всем известно, сколь искусно вы ведёте дела по скупке закладных и управлению имениями. Ваши люди — прекрасные специалисты, досконально изучившие все тонкости функционирования помещичьего хозяйства и взаимоотношений с крестьянами. Кому, как не вам, помочь сделать реформу не просто декларацией, но действенной и жизнеспособной мерой. Я опасаюсь, что без трезвого, практического взгляда она рискует остаться мёртвым прожектом, плодом фантазий кабинетных мечтателей, далёких от суровой реальности наших деревень.

— Но ведь вашему величеству доподлинно известно, как отзываются обо мне в высшем свете? — с усмешкой произнёс князь. — «Подлый ростовщик», «спекулянт, наживающийся на разорении дворянских гнёзд»…

— Борис Николаевич, — император взглянул на него прямо. — А разве я придаю значение тому, что мои подданные шепчутся у меня за спиной, величая «Палкиным»? Мы с вами прекрасно понимаем: в своих бедах виноваты по большей части сами должники. Расточительность и неумение вести хозяйство — вот их главные кредиторы. И эти предрассудки света — не повод отказываться от работы на благо империи. Мне нужны дела, а не одобрение салонов. Не хочу принуждать вас к сотрудничеству, Борис Николаевич., но вы должны понимать всю важность данной работы, тяжёлой и не благодарной во всех отношениях. Империя нуждается в вас. — Пафосно закончил Николай. Искушённый в интригах князь понял, что отказаться от предложения императора нельзя.

— Я сделаю всё, что в моих силах, ваше величество. Когда мне приступить к работе?

Глава 19

Кабинет генерала Бенкендорфа.

В кабинете находились начальники первой, четвёртой и пятой экспедиций, начальник штаба Дубельт.

— Герман Иванович, какие результаты удалось получить? — первым нарушил молчание Бенкендорф.

— Ваше высокопревосходительство, доподлинно установлено, что Вайсман-Жаровский вернулся в Россию девять месяцев назад, прибыв из Германии. Мы активизировали агентурную сеть, и поступившие дополнительные сведения свидетельствуют: он не только восстанавливал старые связи в Петербурге и Москве, но и действовал во Владимире и Нижнем Новгороде. Им были организованы и налажены рабочие кружки на Обуховском и Путиловском заводах. Кроме того, он вёл активную пропагандистскую работу среди студентов Политехнического института и Университета. В одном из таких кружков состояла Сулимова.

— На какие средства осуществлялась его деятельность?

— Источник финансирования — счета в филиале Лионского кредитного банка и в Коммерческом банке. Среди учредителей последнего значатся «Дойчебанк» и банк «Ливенсон» из Бремена. К сожалению, эта информация для нас закрыта. Выяснить состояние счетов Вайсера не представилось возможным. Текущее местонахождение субъекта также установить не удалось. Хочу заметить, ваше высокопревосходительство, работа идёт крайне медленно, — начал Гессен, сдерживая давно копившееся раздражение. — Мы тонем в многочисленных недопониманиях и межведомственных согласованиях. Официальные запросы за вашей подписью или подписью генерала Дубельта требуют колоссального количества времени и сил. А откровенно оскорбительное отношение к нашим требованиям со стороны банковских служащих и вовсе сводит все усилия на нет.

Герман Иванович сделал паузу, чтобы подчеркнуть вес следующих слов.