Физрук-10: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Друзья мои, мне нужна ваша помощь, — заговорил я. — Даже не знаю, как вам сказать… Вы только не смейтесь… Я собираюсь сделать предложение своей невесте, но хочу чтобы это произошло в необычной обстановке… Вы рыцари нашего Ордена, умеете творить чудеса, я хочу чтобы вы воспользовались своими талантами и помогли мне превратить это событие в праздник… Причем, не только для меня и моей невесты, но и для самих себя. Думайте! Жду ваших предложений к следующему нашему уроку.

Несмотря на то, что в их годы женитьба представляется чем-то бессмысленным, никто из пацанов даже не хихикнул. Взрослеют парни. Сами уже на девчонок заглядываются. Хорошо, что в свои тринадцать— четырнадцать они еще не циники, как их сверстники в России будущего. И вообще, отличные пацаны. Учебный день покатился дальше. Когда прозвенел звонок с последнего на сегодня урока, я набрал рабочий номер Вилены. Мы договорились встретиться и я подъехал к райкому комсомола. Невестушка моя вышла из здания, вся по-весеннему легкая и цветущая. Конфетка.

— Привет! — сказал я, целуя ее в розовую щечку. — Куда поедем?

— Привет, милый! — откликнулась она. — Вези меня куда-нибудь кормить. Я голодная.

— Я — тоже. Поедем в «Поплавок».

— Поедем.

И мы покатили к злачному заведению с которым у меня столько связано. Он стал для меня первым настоящим советским рестораном, в котором я поел. Неподалеку от «Поплавка» я встретил Стропилина, который оказался ловко изображающим неудачника агентом КГБ. В этом же ресторане я побывал с Сумароковым, в качестве его телохранителя. А вот с этой набережной я сиганул на лед, чтобы спасти пацаненка. Короче — место, полное воспоминаний. И что только на меня нашло?

Метрдотель, как всегда, встретил нас приветливо, проводил к столику у окна, предложил, как водится, только что поступившую осетринку и икорку. Я кивнул, дескать, несите все, что рискнете нам предложить. Даже в прошлой капиталистической жизни я так хорошо не питался. И дело не только в том, что я мог себе это позволить, ведь не за все же, что я съедаю здесь, в начале восьмидесятых годах ХХ века, мне приходиться платить. Просто люди этой эпохи добрее и гостеприимнее тех, кто жил… живет… будет жить в следующем столетии.

Насытившись, мы с Виленой отправились прокатится с ветерком. Благо погода позволяла. Небо чистое, влажность невысокая, асфальт сухой. Понятно, что в пределах города я не гонял. В пятницу вечером, да еще перед праздником на улицах толпилось немало народу. Двигаясь только с разрешенной скоростью, аккуратно останавливаясь при красном свете, я вывел «Волгу» на загородное шоссе и только тут поддал газу. Моя спутница опустила стекло и в салон ворвался поток встречного воздуха, растрепав ее волосы.

Так мы катались, пока не стемнело. Разговаривали о разных пустяках. Вилена рассказывала о том, что происходит у них в райкоме, а я — о помолвке сестры и подготовке к спартакиаде. Я испытывал истинное наслаждение от того, что можно говорить о простых и понятных житейских вещах, не ломая голову над проблемами вселенского масштаба, которые к тому же наполовину выдумка. Расставаться с невестой мне сегодня не хотелось, но зачем портить отношения накануне помолвки?

Поэтому я подвез ее к дому, опять целомудренно поцеловал в щечку и вернулся восвояси. Севка встретил меня и напоил свежезаваренным чаем. Ни он, ни Володька в спартакиаде не участвовали, так что у них впереди было три дня свободы. Могут носиться на улице, сколько угодно или строить свои фантастические планы, к которым разумеется относятся максимально серьезно. А кто в детстве не относился к своим планам и мечтам всерьез? Пусть забавляются. Им не так долго осталось быть подростками. У юношей свои заботы и дела, что уж говорить — о взрослых?

— Знаете, Александр Сергеевич, — сказал Перфильев-младший, глядя на меня совсем не детскими глазами. — Я подумал над вашей просьбой.

— Какой еще просьбой? — не понял я.

— Ну насчет того, чтобы превратить в праздник… ваше предложение невесте…

— Да, звучит как-то по-дурацки…

— Нет, если вы сделаете это в Новом Мире.

Глава 15

— В Новом Мире? — переспросил я.

— Да, там, в котловине… Помните?

— Еще бы!

— Ну и вот… Если мы там соберемся все вместе, может получиться очень красиво… Я пока не знаю, как именно, но Алька, он же писатель, сценарии пишет… Он обязательно придумает. Главное, чтобы мы все думали об одном и тоже…

— Понимаю… Вы внушите нам красивую иллюзию…

— Да, можно сказать и так…

— Ну что ж, идея хорошая…

— Если она вам нравится, мы завтра, после демонстрации, обсудим ее с ребятами.

— Давайте… Я-то буду занят. У меня завтра каратистки выступают.

Мы еще немного поболтали с Севкой и легли спать. Утром я помчался в «Литейщик», где и должны были проводиться основные соревнования. Первомайскую демонстрацию я объехал стороной, хотя в ней участвовали и мои ученики. Всюду были развешены флаги, праздничные транспаранты и огромные плакаты. Из громкоговорителей на столбах звучали песни советских композиторов. Центральные улицы были закрыты для движения транспорта. Прохожие не бежали, как обычно, с портфелями и кошелками, а не торопясь выходили из подъездов, здоровались с соседями, останавливались поболтать.

В спортобществе тоже царило оживление. Перед крытым стадионом толпились родители, бабушки, дедушки, братья и сестры, дяди и тети участников соревнований. Сами участники были уже, конечно, внутри, переодевались, разминались, волновались. К девочкам в раздевалку я войти не мог, поэтому отправился в штаб спартакиады, чтобы уточнить время выступления моих мелких каратисток. В большой комнате, в которую то и дело входили и из которой выходили люди, я увидел совершенно измученную Ниночку и перехватил ее на бегу.

— Нина, ты не знаешь, когда мои девчушки выступают?

Она открыла пухлую папку, принялась лихорадочно перелистывать бумажки, сложенные в ней. Выдернула один листок.

— Вот, Саша, — сказала она. — Каратэ. Показательные выступления. Девочки из секции товарища Данилова. Начало в двенадцать ноль ноль.

— Спасибо! Я хочу пока с ними поговорить. Где бы нам собраться?

— Ведите их в красный уголок. Там, вроде, свободно. И какую-нибудь мамашу прихватите.

— Да. Спасибо!

Я спустился на первый этаж, вышел на улицу. Оглядел толпу родственников и увидел мамашу Верочки Цыплаковой — внучки мебельного мастера Алексеича. Окликнул ее по фамилии. Женщина встревожилась, кинулась ко мне со всех ног, едва не поломав каблуки.

— Что с Верочкой⁈ — выпалила она.

— Все хорошо! — поспешил успокоить ее я. — Просто мне нужна ваша помощь.

— Слушаю вас.

— Девочки сейчас в раздевалке. Зайдите к ним и приведите в красный уголок на втором этаже. Мне с ними надо поговорить перед началом выступления.

— Ага, поняла! — закивала Цыплакова. — Они же там раздетые могут быть…

— Вот и я об этом.

— Не беспокойтесь, сейчас приведу!

Кивнув, я снова поднялся на второй этаж. Дверь в красный уголок была открыта, я распахнул ее и закрывать за собой не стал. Уселся во главе длинного стола. Вскоре из коридора донесся девичий щебет, словно в пыльное здание административного корпуса ворвалась стая весенних птиц. Ну да. Это были они, мои птахи. Мамаша Верочки пропустила их всех в красный уголок и закрыла дверь. Девчушки поздоровались, расселись вокруг стола. Я с удовольствием рассматривал их раскрасневшиеся от волнения личики.

— Не волнуйтесь, девчата, — заговорил я. — Сегодня вы выступите лучше всех. Я в вас верю. Главное — вспомните, что мы делали на последних занятиях. Сначала просто показываем технику — стойки и блоки. Главное, делать это красиво и синхронно. Помните, что значит «синхронно»?

— Это значит — все сразу вместе! — хором ответили они.

— Правильно. Вот как сейчас. Потом — проведем спарринги. Опять же, как учились — красиво и не больно. И не бойтесь ошибиться. Вам и так все будут хлопать.