Штангист: Назад в СССР. Том 2 (СИ) - Март Артём

— Помнишь, че в прошлый раз было, когда мы сцепились? — Невозмутимо спросил я.

Марат нахмурил густые брови. Несознательно тронул зажившую руку.

— Вот не разводи тут безобразие. Ни то снова плохо кончишь.

— Посмотрим, кто из нас плохо кончит на этих соревнованиях, — прошипел Марат.

— Ну-ну. Поговори мне еще, — напер я на него грудью.

— Э⁈ Чего вас, на пять минут оставить нельзя⁈ — Крикнул появившийся тренер.

Ребята тут же встрепенулись. Все как один глянули на вошедшего Константина Викторовича.

— Ну-ка быстро по снарядам и работать! — Злее, чем обычно крикнул он.

Удивленные непривычной реакцией тренера, ребята стали расходиться.

Марат наградил меня хмурым взглядом и направился к дальнему помосту, где делал тягу еще с несколькими ребятами.

— Чего у вас тут произошло опять? — спросил тихо тренер, когда ребята разошлись.

— Ай, — я отмахнулся. — Кайметов бесится. Так. Пустяки.

Константин Викторович грустно покивал. На нем просто не было лица. А ведь к директору уходил он счастливым и довольным человеком. Я знал, что детская перепалка не могла так расстроить дядю Костю.

— Чего у вас случилось? — Спросил я.

Константин Викторович украдкой оглянулся. Проверил, что ребята заняты и никто им никак не интересуется.

— Пришел приказ с общества, — начал он. — Меня не берут в тренеры сборной.

Глава 15

— Не берут? — Удивился я. — Это как же?

Константин Викторович грустно засопел.

— Да приказ был не на назначение. Выговор мне вынесли за пьянство.

— Что? Какое пьянство?

— Я сам ничего не понимаю, — пожал плечами тренер. — Директор мне сейчас рассказал, что в обществе как-то узнали про тот случай… Ну…

Дядя Костя явно смутился. Видимо, говорил он про тот самый раз, когда Рыков его застукал в собственном кабинете за бутылкой. Да только мне казалось, что это уже вопрос решенный. Что Константина Викторовича уже за это наказали замечанием. Директор сам же и наказал! А тут вон оно что?

Конечно, как и любой другой мужик, дядя Костя выпивал время от времени. Однако что б на работе, такого за ним в последние месяцы не замечалось. Да и раньше тоже. Ведь в прошлый раз душевные переживания заставили старого тренера напиться. А теперь он почти всегда прибывал в приподнятом настроении. Предвкушал, как будет работать со сборной, как будет готовить ее к большим соревнованиям между спортивными обществами.

— В приказе написали, что основание — должностная записка какая-то, — пробурчал дядя Костя. — Какая? Кто ее отправил в общество? Ну и на основании этого приказа директор распорядился на выговор… Да и утвержденные списки пришли по тренерам. Меня там уже и нету.

— Это какая-то глупость, — покачал я головой. — Ведь нельзя же дважды наказывать за один и тот же проступок.

— Вот и мне интересно, в чем тут дело.

— Пойдемте в контору. Вот завтра после уроков прямо. Я с вами схожу.

Константин Викторович совсем поник, сухо сплюнул.

— А что мне там сказать? И кому? Все документы уже подписаны.

— Кем? — Нахмурил я брови.

Дядя Костя на миг задумался.

— Не знаю я, кем. Не глянул. Как-то меня эта новость сбила с панталыку. Да так, что я приказ, как сквозь пелену читал.

— Нужно сходить в общество.

Дядя Костя поджал губы, сложил на груди руки и задумчиво уставился на серую погоду, стоявшую за окном.

— Пойдем.

— Но надо сначала узнать, кто подписал приказ. Мне кажется, это дело рук первого зама, — сказал я. — Он же Гришковца покрывал, разве не?

— Ходили такие слухи.

— Что-то, кажется, мне, что слухи эти очень правдивые. Надо разобраться. Несправедливый этот приказ, — отрезал я. — Это выходит, что дважды за одно и то же вас наказали. Давайте попробуем поговорить на этот счет с председателем. Я думаю, он поможет разобраться. Пусть отменит этот приказ.

— Ладно, Вова, — раздумав полсекунды, сказал дядя Костя. — Давай, наверное, дальше тренироваться. У нас еще много сегодня дел.

— Ну и чего ты тут сидишь? — Спросил я у Гриши.

Мальчик, устроившийся на деревянной лавке школьного двора, вздрогнул. Поднял на меня взгляд. Казалось, хотел он было что-то сказать, но не ответил. Тогда я подсел с ним рядом.

Гриша не спешил отвечать. Он только уставился на белое маленькое здание уличного туалета, стоящее на том конце, через стадион.

— Там эти ошиваются, — буркнул он.

— Кто?

— Ну… Дружки Коваля.

— Ты побоялся идти на остановку, потому что они там?

Гриша снова не ответил. Стыдливо уставился себе под ноги.

— Пойдем, я тебя проведу, — сказал я.

— Вот зачем ты это делаешь? — Вдруг сказал Гриша. — Мы ж с тобой враждовали. Я ж тебя тогда подставил, бойкот тебе объявил. А ты за меня заступаешься.

— Почему ты тогда наврал про то, что я украл деньги? — Спросил я, в общем-то, зная ответ.

— Испугался, — помолчав пару мгновений, сказал Гриша. — Испугался, вот и сплоховал. Знаешь, как мне стыдно за себя тогда было? Каждый день было стыдно ну и я…

— А если было стыдно, почему пошел к этим, чтобы они меня побили?

Гриша застыл на полуслове с открытым ртом. Потом громко сглотнул. Встал.

— Я пойду. Уроки еще делать и…

— Сядь. Не съем я тебя.

Мальчик медленно опустился на лавку. Поставил портфель под ноги.

— Сказать, почему я заступился за тебя? — Спросил я.

Гриша медленно кивнул.

— Я заступился, потому что не выношу несправедливости. А бить тебя целой гурьбой — это не справедливо. Деньги с тебя доить — не справедливо. Заступился потому, что решил — ты себя и сам достаточно наказал.

— Наказал, — согласился он. Потом вздохнул.

Кажется, моя откровенность и Гришу наставила на правильный лад. Видя, что я открыт, мальчишка и сам стал открываться в ответ.

— Если бы я знал, что так все выйдет, — сказал он. — Если бы все можно было вернуть назад, я бы никогда так с тобой не поступил. Никогда бы не струсил признаться, что потерял деньги.

— Все вернуть назад так просто уже нельзя, — сказал я. — Но можно не повторять старых ошибок.

— Да и тогда, когда все случилось у церкви, — продолжал Гриша, — после того раза я был на тебя страшно злой. Ну и с Егором был давно знаком, еще с яслей. Пошел я к нему за помощью, и тот обещал, что Коваль за меня заступится. Поверил я ему, дурак. А как увидился с Коволем, тот сначала, мол, поможем, но не бесплатно. Я тогда копилку свою и разбил, принес ему денег. А после… После началось…

— Стали тебя трясти.

— Ну да.

Гришины губы задрожали. Он быстро заморгал.

— Прости меня, Вова, — сказал он тихо. — Глупый я был. Глупый и злой. Я, наверное, плохой человек. Вот и вся недолга. Наверное, это хорошо, что со мной сейчас никто не дружит. Что все меня стороной обходят. Поделом мне.

— Знаешь, что я тебе скажу? — Улыбнулся я.

— М-м-м?

— Раз уж ты понимаешь, что натворил глупостей, что сам виноват во всем, что с тобой случилось, значит, это уже шаг к тому, чтобы исправиться.

Гриша улыбнулся, но почти тут же задавил улыбку. Посерьезнел.

— Ну ладно, пойдем, — встал он.

— Не забоишься? — Я указал взглядом на белое пятно общественного туалета.

— Ну вот, забоялся в прошлый раз, — ответил Гриша решительно. — И ничего хорошего из того не вышло. Я только и сам вляпался в неприятности, и много, кому бед доставил. Хватит уже бояться.

— Ну тогда пойдем на автобус, — я тоже встал.

Константин Викторович подошел к кабинету председателя, постучал в дверь, потом подергал ручку. Кабинет был закрыт.

— Нету, что ли? — Удивился он. — А куда ж он делся?

— Может, уехал по каким-нибудь делам, — сказал я.

— Так, надо выяснить, — задумался дядя Костя. — Наверное, так. Давай я схожу в канцелярию, порасспрашиваю, может он здесь где-то, в конторе ходит.

— А я тут останусь. Может, вернется.