Макс Мах - Под Луной
Склянский говорил еще полчаса, но это уже воспринималось как "вышивка гладью" и прямого отношения к делу его речь не имела. Однако, когда собрание сотрудников "Четвертого управления" объявили закрытым, Склянский прямо со сцены окликнул Кравцова и попросил того остаться.
– Здравствуйте, Эфраим! Душевно рад вас видеть! – Кравцов действительно был рад встрече. Со Склянским их связывала давняя взаимная симпатия.
– Ну, как вам назначение? – спросил, поздоровавшись, зампред Реввоенсовета.
– Зейбот кажется мне прекрасной кандидатурой. А куда, если не секрет, уходит Линцман?
– Линцман? – нахмурился Склянский. – Не знаю, право. Кажется, начальником Петроградского порта. Сейчас всех, кого можно, в Петроград посылают. Надо усилить актив… Но я вас, Макс, спросил о другом. Я о вашем назначении хотел поговорить.
– О моем? – удивился Кравцов. – Но я здесь всего лишь "для особых поручений", а так я вообще слушатель Академии.
– Вам что ничего не сообщили? – Склянский снял двумя пальцами пенсне и погладил средним пальцем переносицу. – А может быть, и не успели еще. Ну так позже сообщат! Боюсь, товарищ Максим, с Академией придется расстаться. Есть решение о назначении вас заместителем к Муралову и о введении вас состав Реввоенсовета.
– Меня? – в свою очередь удивился Макс. Поворот судьбы показался ему слишком резким, а главное, необъяснимым.
Муралов командовал Московским военным округом и имел в своем окружении достаточно опытных и заслуженных людей, зачем ему такой заместитель – да еще член РВСР?
– Меня? – спросил он.
– Вас, – возвращая пенсне на место, подтвердил Склянский. – А знаете что, поедем со мной в РВСР! Пусть Лев Давыдович сам вам скажет, он как раз собирался к нам после заседания Политбюро. Вот мы его и спросим…
5
В гостиницу он вернулся заполночь. Авто, посланное Предреввоенсовета, доставило до дверей, но ощущение было, словно километров двадцать пешком, да не просто так, а бегом и в гору. Кравцов постоял немного на улице, покурил на морозе, пытаясь разобраться с мыслями и чувствами, но так ничего с ними поделать и не смог: мысли летели "кто куда", чувства пребывали в состоянии "грогги".
– Ну, и черт с ним! – Кравцов выдохнул клуб пара, смешанного с табачным дымом, выбил над сугробом пепел из трубки, и пошел "домой". Кивнул дежурному в небольшом, оставшемся от настоящей гостиницы фойе, поднялся по лестнице, прошел по коридору и осторожно толкнул дверь. Она оказалась не заперта, что означало – Реш не спит.
Она, и в самом деле не спала. Сидела по своему обычаю за столом, что-то читала, записывая "для памяти" мелким почерком на разномастных бумажных обрывках. Однако стоило Кравцову войти в комнату, Рашель подняла голову, взглянула озадаченно, словно бы возвращаясь из мира книжных слов, где пребывала до сих пор, улыбнулась рассеянно, но уже в следующее мгновение просияла и поднялась из-за стола навстречу шагнувшему к ней Максу.
– Макс!
Но он не дал ей ничего больше сказать, закрыв рот поцелуем. И надо же, сразу успокоился. Мысли уняли свой бег, и чувства настроились на любовь и нежность, отодвинув сумбур в сторону.
– Спасибо, Реш! – сказал он, отрываясь от ее губ.
– Совсем сдурел?! – взметнула она свои чудные золотые брови.
– Да, не за поцелуй! – отмахнулся он. – За то, что ты у меня есть!
– Где ты был? – насторожилась она, почувствовав, вероятно, отголоски гулявшей в его душе бури.
– Спроси лучше, где я не был, – усмехнулся Кравцов и покачал головой, словно и сам не верил тому, что с ним произошло. Но так на самом деле и было. Не верил. Не осознал еще до конца. Не переварил.
– У нас самогон еще остался или Семен тогда весь выпил? – спросил он, тяжело опускаясь на диван. Ноги, казалось, налились свинцом и, жернов – никак не меньше – лежал на плечах.
– Остался, – Реш смотрела на него, пытаясь, видимо, понять, чего следует ожидать от его рассказа. Хорошее или плохое принес он домой из заснеженной ночи? Она была бледна и чудо как хороша, и одно это способно было примирить Кравцова со всем, что наделал он сам, и что из этого, в конце концов, проистекло.
– Маакс, что случилось? Не молчи, пожалуйста!
Между тем, Кравцов достал из кармана трубку и стал ее набивать.
– За сегодняшний вечер я переговорил с четырьмя членами Политбюро, – сказал он и посмотрел снизу вверх на замершую посередине комнаты Реш.
– С кем? – она едва выдохнула эти звуки, и Кравцов их скорее почувствовал, угадал, чем услышал.
– С Троцким, – ответил он, не без удивления вспоминая сейчас вполне фантасмагорический разговор со Львом Давыдовичем, взявшимся вдруг обхаживать бывшего командарма, словно не Кравцов перед ним сидел, а, как минимум, Вацетис. – К нему меня привез Эфраим Склянский – зампред Реввоенсовета. Знаешь, о ком говорю? – она знала, разумеется, но ничего не сказала, только кивнула. – Стало быть, Троцкий был первым членом Политбюро, – Макс раскурил трубку и выдохнул облачко горклого дыма. – Но позже мы поехали с Львом Давыдовичем в Кремль и встретились там с Лениным и Каменевым, – Он пожал плечами, словно извинялся перед Реш за такой фантастический рассказ. – Это, значит, Два и Три. Последним был Сталин. С ним я говорил тоже в Кремле. Но сюда я приехал с Лубянки, где разговаривал с Дзержинским и Уншлихтом. Такой, понимаешь, насыщенный день.
– А…
– Дай выпить, пожалуйста!
На самом деле разговор с чекистами стал самым тяжелым испытанием дня. Холодное бешенство Дзержинского могло испугать любого, даже самого храброго человека. А Феликс был не просто взбешен, его ярость, казалось, заставляла светиться воздух. Но, судя по всему, Ульянов Кравцова не сдал, а уж Макс постарался объясниться с всесильным руководителем ЧК таким образом, чтобы максимально отвести от себя, как подозрения Феликса, так и его жажду мести. И, похоже, ему это удалось. Знать бы еще, как надолго.
– Дай выпить, пожалуйста! – попросил он неожиданно охрипшим голосом.
– Да, да, сейчас! – заспешила побледневшая Рашель. – Да, что, черт возьми, случилось, а?!
"И в самом деле, что случилось?"
А случилось то, что операция, которую он построил на допусках и предположениях, одном темном дельце о "засланце" и некотором количестве убойного компромата, привела к неожиданному и весьма неординарному результату. Получалось, что Ленин понял Кравцова дословно и, более того, согласился со всеми озвученными в разговоре или только подразумеваемыми предложениями. Принял их и, вот гляди-ка, пробил, довел до ума, продавив – и чего это ему стоило? – в Политбюро и ЦК.
– Я тебе сейчас раскрою страшную военную тайну, – сказал Кравцов, глядя на Рашель, так и оставшуюся стоять посередине комнаты. – Ну, то есть, завтра уже кое-кто будет знать, но опубликуют ли это в газетах, не знаю. Так что лишнего, товарищ Кайдановская, не говори, никому. Ты теперь в это "все" вписана по самые уши. По твои милые ушки, Реш. По моей милости.
– Да, что случилось-то?! – всплеснула она руками, враз обретая голос.
– В составе Реввоенсовета Республики воссоздано управление Военного Контроля, и я назначен его начальником и соответственно членом Эр-Вэ-Эс.
– Ты член Реввоенсовета? – ну это была новость из разряда, "знаете ли, товарищи, меня тут назначили Троцким, прошу любить и жаловать!"
– Ты главное пропустила, – устало объяснил Кравцов. – Военконтроль – это, собственно, та же "Чрезвычайка", только военная. Второе ЧК. И все различие между нами, что Военконтроль не занимаемся политикой, а чекисты – военными вопросами. И к слову, их переименовали. Теперь они, как и мы, тоже всего лишь управление. Главное Политическое Управление Наркомата Внутренних дел Республики.
– А…
– Вот именно, – кивнул Макс. – Феликс Эдмундович это тоже понимает. У него управление и у меня управление. А границы зон ответственности смутные, и получается, что если в восемнадцатом ему удалось обкорнать Региступр, присвоив себе военную контрразведку и почти взяв контроль над разведкой, то теперь он утратил и то, и другое.
– Ой…
– Ну, в этом пункте я с тобой совершенно согласен. Поэтому, давай, наливай скорее, а то у меня мозги сейчас перекипят!
6
– А гараж? Где, тогда, разместить гараж? – маленький, толстенький почти карикатурный еврей – Малкин стал опытным управленцем, только попав в ссылку. У местного лесозаводчика остро не хватало образованных людей на хозяйстве, а "бомбист" иудейского вероисповедания казался настолько безобидным, что грех было не воспользоваться знаниями "почти выпускника" коммерческого училища. О том, что Зиновий Малкин активный член Красинской Боевой Технической группы ЦК, знали немногие. Да и теперь, мало кто догадывался, глядя на Зиновия Карловича, что он состоит в партии едва ли не со дня ее основания.
– А что если перекрыть двор Патрикеевского дома? – организационные мероприятия отнимали не меньше сил, чем полноценная боевая работа, но делать нечего, взялся за гуж…
