Сергей Мишенев - Шпага мастера
– Я тебе верю. В смысле я знаю, что ты не обманываешь. Но я не понимаю. А соревнования? Он же проигрывал буквально всем!
– Я не знаю, как и зачем он это делал, говорю же тебе, он ничего мне сам не объяснил, но мне теперь ясно, что на соревнованиях он дрался не по-настоящему. Он поддавался!
– Это обычно заметно. А мы знаем его не первый день, видели и на соревнованиях, и на тренировочных боях, и на уроках… Ну ладно, мы бы не заметили, но маэстро Дижон! Твой дядя – профессионал высокого класса, его так просто не провести!
– Ах, да! Чуть не забыла самое главное сказать! Когда мы расставались, Альберт строго-настрого запретил мне что-либо рассказывать дяде! Категорически запретил! Поэтому я и пошла к тебе – мне же надо с кем-то поделиться. Я думаю, что он запретил бы и тебе рассказывать, но насчет тебя я просто не спросила, а он сам не догадался. Ну, то есть я же тебе говорю, по большому счету, это все тот же наш Альберт, странный немного… Но теперь уже совсем другой!
– Значит, ты думаешь, что маэстро за столько месяцев просто не заметил его мастерства?
– Ну, может, дядя что-то там себе и замечает. Но, скорее всего, нет! Он бы поделился со мной или с дядей Лукасом, а тот мне бы как-нибудь рассказал…
– А наша с ним несостоявшаяся дуэль? Он же сказал…
– Да перестань ты с этой дуэлью! – Жанна даже немного разозлилась. – Разве ты не понял еще, что все, что он тогда сказал, – неправда! Он не стал драться не потому, что ты сильнее его, а по какой-то своей, неизвестной нам, причине!
Марк хотел еще что-то сказать, но вдруг осекся и замолчал, словно его посетила какая-то важная мысль. Он поспешно посмотрел на собеседницу, чтобы убедиться, что она не заметила этой его мысли, но та как раз отвернулась, чтобы позвать Рагно и заказать чаю с пирожным. Когда же Жанна захотела вернуться к разговору, который казался ей таким важным, Марк уже почти не реагировал на ее слова, отвечая односложно и невпопад. Такая беседа быстро наскучила Жанне, и она, сожалея, что так и не нашла ни ответов на свои вопросы, ни благодарного слушателя, доела пирожное и попрощалась с Марком.
* * *Марк очень редко пропускал тренировки. Он занимался у маэстро Дижона на правах монитора – старшего ученика, а потому давно уже не платил за занятия, а наоборот, занимаясь с группами или проводя индивидуальные уроки для начинающих, сам зарабатывал небольшие деньги. Собственно, школа практически стала частью его жизни, им самим. Он приходил раньше всех и уходил последним, он следил за порядком в зале, составлял расписание, ухаживал за оружием. И он точно знал, когда и кому дает свои уроки сам маэстро.
В этот день он пришел на занятия как обычно, вскоре после маэстро Дижона, который готовился к первому уроку. Уроку, на который был записан Альберт.
Проверив состояние оружия и масок, Марк попросил маэстро отпустить его, сказав, что именно сегодня Рагно требует завершить ремонт стола, который он, Марк, по нечаянности сломал несколько дней назад. Это была неправда. Марк доделал стол еще вчера, сразу после ухода Жанны. Но маэстро, не вдаваясь в детали, легко отпустил любимого ученика, не забыв назидательно заметить, чтобы тот впредь аккуратнее обращался с мебелью в общественных местах. Как раз в этот момент в зале появился Альберт. Как обычно: не слишком рано и не слишком поздно.
Сухо поздоровавшись, Марк вышел на улицу и направился к рыночной площади. Именно на ней, в самом центре города, возле красивой старинной башни, сдавались в аренду наиболее дорогие квартиры. Марк никогда не был у Альберта. Но на правах старшего ученика маэстро Дижона имел доступ ко всем необходимым школьным документам. И, в частности, в его прямом ведении находился журнал учета, где были записаны личные данные и адреса всех учащихся школы. Это было необходимо на случай важных сообщений (вроде срочной отмены занятий), которые нужно передать студентам. Тогда Марк – лично или через посыльного – отправлял сообщения прямо по списку адресов.
Теперь же он направлялся к Альберту лично, точно зная, что того нет дома и не будет в ближайшие полтора часа.
Без труда отыскав фешенебельное здание, Марк поднялся на второй этаж, где располагалась всего одна квартира. Его квартира.
Красивая дубовая дверь, как и следовало ожидать, была заперта. Подойдя вплотную, Марк достал из кармана связку отмычек…
Тяжелая юность иногда имеет свои преимущества. Минут пять Марк, сидя на корточках, ковырял отмычками в скважине. Наконец замок поддался.
Наверное, если бы Альберт мог предположить, что его квартира будет взломана, он бы позаботился о более надежном замке. Наверное, если бы он знал, что незваным гостем будет именно Марк, он бы позаботился о том, чтобы убрать из квартиры или хотя бы спрятать то, что могло бы привлечь ненужное внимание. Но Альберт ничего этого не мог знать. Как раз в это время он в который уже раз выслушивал наставления Филиппа Дижона, касающиеся изменения длины выпада при помощи перемещения центра тяжести.
Поэтому глазам Марка предстала картина, которую еще вчера он никак не рассчитывал увидеть в квартире у недоучки.
…Оружия было не слишком много. Стены украшало несколько очень дорогих дуэльных рапир и несколько фехтовальных масок. Причем среди них были такие, которые Марк видел впервые, – с усиленными решетками и дополнительной защитой от рубящих ударов.[12]
Основным же украшением стен были гравюры разной степени старины, изображающие всевозможные фехтовальные приемы. Посередине комнаты стоял большой странный механизм, состоящий из блоков, веревок, пружин и угрожающе торчащих клинков. Деревянный каркас механизма, скрепленный латунными скобами, напоминал одновременно почерневший от времени скелет доисторического животного и аппарат, созданный по чертежам Леонардо да Винчи. Лишь спустя несколько секунд Марк понял, что перед ним тренажер фехтовальщика. В глубине между клинками помещалась кожаная подушка для отработки уколов. Судя по ее истертости, тренажер в течение длительного времени нещадно эксплуатировали.
Эта комната оказалась проходной, в боковой стене виднелась небольшая дверь, ведущая в библиотеку, совмещенную с кабинетом. Библиотека же была буквально завалена книгами, папками, тетрадями, листами и свитками. Корешки книг пестрели разноцветными заголовками, пожелтевшие страницы торчали из распухших фолиантов, отдельные многотомные издания пылились в углах гордыми пирамидами. Некоторые из новых изданий сияли золотыми обрезами, ясно указывая на свою высокую стоимость, другие были совсем незаметными и серыми, третьи представляли собой рукописи более или менее известных фехтмейстеров, четвертые были настолько ветхими, что, казалось, к ним лучше не прикасаться, во избежание окончательного уничтожения… Однако хозяин квартиры, по-видимому, не церемонился с бесценными фолиантами. Книги лежали открытыми прямо на полках, стульях и даже на полу, а иллюстрации на их хрупких страницах были испещрены рукописными пометками и исправлениями.
Марк взял наугад тяжелый толстый том. Это оказался антикварный оригинал итальянского рыцаря Фьоре дей Либерии[13]. Рассеянно полистав страницы, он отложил Либери и подошел к массивному бюро, на котором горой лежали бумаги, папки и трактаты. Одна из книг оказалась открыта. Взгляд Марка упал на абзац, выделенный карандашом: «…по-латыни доблесть и добродетель обозначаются одним словом – virtus». На соседней странице ему на глаза попалось еще одно обведенное высказывание: «Быть доблестным, – писал Фукидид, – это значит познать добро и зло и уже не бояться смерти»[14].
Пожав плечами, Марк отбросил книгу и увидел под ней еще одну. Это было издание небольшого размера, вполне современное и, по-видимому, недорогое. На обложке блестели тисненые буквы: «Ромео и Джульетта». Марк вспомнил, что когда-то Жанна потребовала, чтобы он прочитал эту английскую пьесу. Тогда он ее требование проигнорировал. Может быть, сейчас самое подходящее время? Полистав книгу, Марк снова наткнулся на строки, обведенные красным карандашом: «Подлец бессовестный, выучился драться по книжкам!» Рядом на полях было приписано от руки: «Книжки, по которым мог учиться Тибальт», – и далее следовал небольшой список итальянских имен, названий и дат. Неинтересно.
Закрыв «Ромео и Джульетту», Марк огляделся и только тогда обратил внимание на небольшой рабочий столик в стиле позднего ампира. На столике лежали три распухшие тетради с закладками. Одна из них также была открыта и до середины исписана крупным размашистым почерком.
Проникая в квартиру, Марк не знал точно, что именно он хочет найти. И хочет ли вообще. Но, начав читать записи в этих тетрадях, он сразу понял, что это именно то, что ему нужно, чтобы до конца разобраться, что именно Альберт делает в их школе. То, что ему нужно, чтобы еще больше приоткрыть завесу тайны над личностью и непонятными тайнами этого странного человека.
