Владлен Багрянцев - Железные Люди в Стальных Кораблях
Поворот на каблуках.
— Мистер Уотерсон? — Подтверждаю.
— Мистер Вильсон? — Подтверждаю.
— Мистер Коппердик? — Не могу знать, сэр.
— Все правильно, старшина. Вы находились в другой комнате, рядом со мной и мистером Беллоди. Мистер Флойд?
— Подтверждаю, сэр.
Поворот на каблуках.
— Таким образом, мистер Остин, вы нарушили как минимум два прямых и недвусмысленных приказа, что повлекло за собой гибель альбионского солдата, союзного офицера и поставило под угрозу важную миссию.
"Повторяешься, Джеймс ".
— Что вы можете сказать в свое оправдание, мистер Остин?
— Я… я не знаю… — пробормотал солдат.
— Рядовой Найджел Остин, личный номер Е-2236196, Республиканский Альбионский Флот, я нахожу вас виновным согласно параграфам 2, 3 и 5 Альбионского Военного Кодекса и приговариваю к смерти. Вы будете застрелены, пока не умрете, и да поможет вам Бог. Мистер Остин, желаете ли вы произнести последнее слово?
Остин зашептал какую-то молитву… Хеллборну показалось, что латинскую, но он не стал прислушиваться. Поворот на каблуках. Вильсон сделает это с удовольствием, будь он проклят. Уотерсон сейчас грохнется в обморок, в лице не кровинки. Розинделл ранен, а если бы и нет? Три человека — это не расстрельная команда, а черт знает что.
"А ведь это совсем нетрудно", — подумал Джеймс. — "Застрелить альбионского гражданина".
"За что мы сражаемся?" "
"А за что я сражался в Лондоне? Так что для меня этот альбионский гражданин?"
Он мог ожидать чего-нибудь такого от Вильсона или Спрэнга, но Вильсон сегодня на коне, а Спрэнг ухитрился пасть смерть героя (официально). Он мог ожидать чего-нибудь подобного от Уотерсона, любителя пройтись по "корейским обезьянам", но не от этого парня, которому ощупывал шишку в первый день плена. Идиот. О чем он думал? Сам виноват.
— На колени, — приказал Хеллборн. Остин его не услышал. Неважно. Джеймс расстегнул кобуру, достал однозарядный корейский пистолет, быстро взвел курок и выстрелил, даже не целясь. С такого расстояния промахнуться было невозможно.
"Смит-Вессон калибра тридцать восемь — друг мой до последней перестрелки, если мы о чем-нибудь попросим — это чтоб подохнуть не у стенки …"
— Расстреляют тебя на рассвете,
Прямо в грудь, а быть может и в лоб,
И не узнают супруга и дети,
Где лежит заколоченный гроб… — неожиданно противным голосом затянул Вильсон.
— Мистет Вильсон, вы идиот? — так и без каблуков можно остаться.
— Как прикажете, сэр! — матрос вытянулся по стойке "смирно".
— Это не было приказом, Вильсон, — очень мягко уточнил Хеллборн. — Это был вопрос.
— Виноват, сэр. Не могу знать, сэр.
— Тогда возьмите лопату и похороните его.
— Где я возьму лопату, сэр? — удивился Вильсон.
— Попробуйте достать ее из-под земли. ИСПОЛНЯТЬ!
Теперь Джеймс повернулся к стоявшим в отдалении корейцам. На их лицах больше не было гнева. Только легкая печаль.
Надпоручик Тай Кван До:
— Вы правильно поступили, мистер Хеллборн.
Старшина Коппердик:
— Вы правильно поступили, мистер Хеллборн.
Мичман Флойд:
— Я верю, что вы правильно поступили, мистер Хеллборн, и иначе было нельзя.
В итоге их всех похоронили в братской могиле — и Спрэнга, и Остина, и корейцев. Поставили крест и дали одиночный залп. Викингов и самураев отправили в лагуну. Еще до обеда акулы наведут порядок. А сейчас время завтрака. Солнце поднялось из глубин океана… бла-бла-бла, оставим это романтикам.
— А теперь за мной, мой альбионский друг, — предложил надпоручик Тай Кван До. — Полюбуемся на трофеи.
Глава 9. Офицерский клуб "Форт-Альянс"
За 28 с лишним лет своей недолгой жизни Джеймсу Хеллборну довелось увидеть немало страшных и непонятных вещей. Кое-что из этих страшных и непонятных вещей совершил он сам. О других страшных и непонятных вещах ему приходилось читать в исторических книгах и академических учебниках. Но это было что-то новое.
Основное население концлагеря состояло из корейцев и "ФИСташек" — Филиппинских Императорских Стрелков, всего около трех сотен. Здесь были и другие пленники, мимоходом сообщил надпоручик, более ценные с точки зрения викингов, их держали отдельно.
Тогда как подданные и вассалы корейского императора проводили свое время под открытым небом, на небольшой площадке — примерно сто на двадцать метров, огороженной колючей проволокой. Душевых и туалетов здесь не было, как сразу догадался Хеллборн, это вам не трюм белголландского крейсера. Даже твердой почвы не было. Какая-то сплошная грязевая лужа, настоящее болото. Но обитатели площадки еще могли считать себя счастливцами. Вдоль южной длинной стороны колючего забора тянулась цепочка — ям? воронок? грязевых кратеров? — накрытых бамбуковыми решетками. Здесь, как объяснил Тай Кван До, проводили время нарушители дисциплины. В смысле, военопленные, имевшие наглость потребовать содержания в человеческих условиях или попросившие добавку к скудной и полуотравленной пище. Надпоручик так и сказал — полуотравленная, half-poisoned. Но и эти имели полное право считать себя везунчиками.
Ибо северную сторону забора украшал воистину монументальный пейзаж, достойный не то что средних веков, но совсем темных и легендарных времен. Шесть-семь аккуратных виселиц, на которых покачивались обезображенные до полной неузнаваемости человеческие (?! — а с первого взгляда и не скажешь!) тела; а также десятка три деревянных кольев, половина из которых была украшена отрубленными (отрезанными? оторванными?!) человеческими (?!!!) головами, а половина — почти целыми трупами. Человеческими. Кажется.
Завтрак попросился наружу. И неважно, что Хеллборн съел на завтрак всего два яблока. Так, заморить червячка. Старые традиции и новейшие инструкции Медицинского Корпуса не рекомендовали обильно поглощать пищу перед боем, на случай ранения в живот и других подобных неприятностей… Господи, о чем он сейчас думает?! И почему их просто не расстреляли?!!!
"А какая теперь разница?!"
— А что ты думал, Джеймс? — неожиданно вкрадчиво поинтересовался надпоручик Тай Кван До. — Ты принял нас за безбожных и безумных азиатских дикарей, которых хлебом не корми — но позволь кого-нибудь на куски порезать? А разве мы не люди? Если нас ударить, разве не потечет кровь? Если нас обидеть — разве мы не отомстим?
"Шекспира перечитался", — машинально отметил альбионец.
— Наша разведка уже сообщала о таких делах, но не все готовы в это поверить. Я специально приказал своим людям ничего пока не трогать — тебе хотел показать. И еще надо будет все тщательно сфотографировать и задокументировать. Теперь ты все понял?
"Если не все, то кое-что ". Джеймс машинально кивнул.
— Без обид? Остаемся друзьями? Продолжаем сотрудничество во имя общего дела и Альянса?
Еще один кивок.
— Братья и сестры по оружию?
И еще один кивок.
— Вот и отлично, — низкорослый кореец ухитрился похлопать его по плечу. — Можешь называть меня просто Брюс. Я получил это имя при крещении. В честь шотландского святого. Но вернемся к нашим делам. Есть предложения общего свойства? Я не об этом, — уточнил надпоручик. — База в наших руках и…
— Я вернусь на радиостанцию, — разлепил пересохшие губы Хеллборн. — Еще раз все тщательно проверю. Потом вернусь к тебе… Брюс.
— Договорились.
И еще один кивок. Черт, так и голова может отвалиться. Вместе с завтраком.
"Стояла жара. Трупы разлагались быстро ", — вспомнилось некстати. Откуда это? Что-то из классики, бойня в Халистанской пустыне. Здесь не Халистан, но солнце уже заметно припекало. Проклятые тропики. Порядочному альбионцу здесь не место. Не поэтому они "молились на грядущую войну".
* * * * *Разумеется, за колючей проволокой уже никого не было. Освобожденных пленников разместили на широкой зеленой лужайке рядом с бывшим белголландским штабом (еще одно стандартное бунгало). Здесь же развернулся целый полевой госпиталь — белые палатки и другие подобные сооружения. Моряки-освободители окружили своих товарищей такой теплотой и заботой, что Хеллборну на какое-то мгновение стало стыдно. Он вспомнил, как только что поступил со своим соотечественником. Но стыд удалось прогнать без особых усилий. Если корейцы обнаружат в своих рядах труса, предателя, преступника — или козла отпущения — то быстро и легко отрубят ему голову. Без лишних эмоций.
Здесь же находились корейские солдаты, раненные в ходе предрассветного боя, а также Бобби Розинделл с его простреленным плечом.
— Все в порядке, сэр, — доложил моряк, заметив проходящего командира. — Обо мне хорошо заботятся.
— Держись, артиллерист, — отозвался Джеймс. — Мы навестим тебя чуть позже.
