Джон Кристофер - Смерть травы. Долгая зима. У края бездны
Но мать двоих ребятишек не сдавалась.
— Тогда мы сами пойдем, — сказала она. — Подождем, когда вы отправитесь дальше, и пойдем за вами следом. Вы не сможете нам запретить.
— Лучше вам идти сейчас, — ответил Джон. — Больше не о чем говорить.
— Нет! Мы остаемся! Вы не заставите нас уйти!
— Заставить вас уйти мы, конечно, не можем, — сказал Пирри. — А вот заставить остаться здесь после нашего ухода, пожалуй, можем. — Он коснулся винтовки. — Думаю, разумнее вам уйти сейчас.
— Вы не сделаете этого, — ахнула женщина.
— Он — сделает, — горько сказала Анна. — Мы сами от него зависим. Вам лучше уйти.
Мгновение женщина смотрела на них, потом отвернулась и закричала:
— Бесси! Уилф!
Дети неохотно оторвались от игры. Неужели придется расстаться с новыми друзьями? Анна смотрела на них.
— Прошу тебя… — сказала она Джону. Он покачал головой:
— Я должен думать о нас. Других — миллионы. Ведь эти — лишь капля в море.
— Но милосердия просят именно они.
— Я уже сказал тебе: милосердие, жалость — все это в прошлом, да и то из области налоговой политики.
— Кастэнс! — сказал Пирри. — Смотрите.
По дороге меж холмов шла группа людей — семь или восемь мужчин, женщины и несколько детей. Они уверенно шагали вперед, и даже издалека в руках мужчин были видны блестящие предметы, похожие на ружья.
— То, что надо, — удовлетворенно произнес Джон.
— Станут ли они с нами разговаривать? — заметил Роджер. — Возьмут да и выстрелят первыми. Может, нам лучше спрятаться пока?
— Нет, тогда уж они точно выстрелят первыми.
— А ты не боишься за детей?
— Их женщины и дети тоже открыты.
— Можно нам остаться с вами, пока не пройдут эти люди? — умоляюще глядя на Джона, спросил пожилой мужчина. Несчастные беженцы все еще были здесь.
Джон уже собирался отказать, как вдруг поймал взгляд Пирри. Тот едва заметно кивнул, и Джон понял — мол, пусть остаются. Не для дела, так хоть для видимости пригодятся.
— Как хотите, — равнодушно бросил он.
Все молчали. Теперь, когда новый отряд подошел ближе, было видно, что почти все мужчины вооружены. Джон уже различал пару армейских винтовок, винчестер и несколько дробовиков. Да, с таким подкреплением им сам черт не страшен! Но как переманить их на свою сторону?
Вот они уже совсем рядом. Спокойно, уверенно проходят мимо. Крупный мужчина с красным обрюзгшим лицом, явно главарь, поравнявшись с Джоном, окинул его равнодушным взглядом и, не останавливаясь, пошел дальше.
— Минуту, — окликнул Джон.
Краснолицый остановился и вопросительно посмотрел на него.
— Что надо? — У него был характерный йоркширский выговор.
— Меня зовут Джон Кастэнс. Мы идем в одно местечко на холмах. Там, в долине, живет мой брат. Он так надежно защитил свою землю, что можно не бояться даже целой армии. Вас это не интересует?
— А от нас–то вы чего хотите? — спросил краснолицый, чуть помедлив.
— Там внизу, — Джон махнул рукой в сторону долины, — Дела совсем скверные. Тем более для такого маленького отряда, как наш. Мы ищем компаньонов.
Краснолицый усмехнулся.
— А вот мы не ищем. Нам и так неплохо.
— Это сейчас, — сказал Джон. — Пока в земле есть картошка, а на фермах — мясо. Но долго так не будет. Мясо кончится. А на следующий год вы не найдете на полях ни одной картофелины.
— Поживем — увидим. Авось не помрем.
— Я скажу вам, как можно выжить. Каннибализм. Устраивает?
Главарь еще был настроен враждебно и презрительно, но Джон заметил, что в прежде дружных рядах его спутников уже поселились сомнение и смута.
— Почему я должен вам сразу поверить? — проворчал краснолицый. — Может, мы еще подумаем…
— Ваше дело, — ответил Джон. — Те, что не смогут найти клочок земли и удержаться на нем, превратятся в дикарей, если вообще выживут. Может, вам это и подходит, а нам — нет.
— Я скажу вам, что мне не подходит, мистер, — много болтовни. У меня никогда времени не было для таких трепачей.
— Через несколько лет у вас вообще отпадет нужда разговаривать, — сказал Джон. — Будете изъясняться при помощи знаков и нечленораздельных звуков. А я говорю, потому что знаю. И если у вас сохранилась хоть капля здравого смысла, вы поймете, что в ваших интересах выслушать меня.
— В наших интересах, говорите? Как будто вас это не волнует!
— Конечно, волнует. Я же не дурак. Но вам–то это больше нужно. Мы просто ищем помощи, чтобы обезопасить себя в дороге. Временно. А вам предлагаем место, где вы сможете жить более или менее спокойно. И дети ваши вырастут людьми, а не дикарями.
Краснолицый обвел взглядом своих спутников, словно оценивая, какое впечатление произвели на них слова Джона.
— Все это одна болтовня, — буркнул он. — Думаете, мол, наймемся мы к вам на службу и потащимся за какой–то несбыточной мечтой?
— У вас есть другой вариант? А вообще–то вы знаете, куда идти? Чего вы боитесь, почему не хотите пойти с нами?
Краснолицый враждебно уставился на Джона, но взгляд его был уже не столь уверенным.
— Что скажете? — наконец пробурчал он, повернувшись к своим.
Ответ можно было прочесть по лицам.
— Давайте пойдем. Сами все увидим, что плохого? — сказал смуглый коренастый мужчина. По рядам пробежал одобрительный шепот.
— Ладно. — Главарь смотрел на Джона. — Валяйте, ведите нас в вашу долину. Дальше видно будет. Кстати, где это?
Вовсе не собираясь открывать расположение Слепого Джилла и даже называть его, Джон хотел было дать какой–нибудь уклончивый ответ, как вдруг вмешался Пирри.
— Вам незачем это знать, — холодно сказал он. — Это касается только мистера Кастэнса. Здесь командует он. Делайте то, что он скажет, и довольно с вас.
Джон услышал, как испуганно ахнула Оливия. Он и сам испугался, не понимая оскорбительной, высокомерной выходки Пирри. Столь наглое заявление могло испортить все дело. Наверно, надо было как–то сгладить ситуацию. Но Джон молчал — все равно исправить уже ничего нельзя, а самое главное — он был уверен, что Пирри затеял ссору неспроста.
— Вот так, значит? — сказал краснолицый. — Мы должны делать то, что скажет Кастэнс. А вы хорошо подумали? Здесь приказываю я. И если вы хотите объединиться с нами, вас это тоже касается.
— Вы такой солидный мужчина. — Пирри бросил на него оценивающий взгляд. — Но тут, знаете ли, мозги нужны. А по этой части у вас, как мне кажется, негусто.
— Я не привык терпеть оскорбления паршивых маленьких ублюдков только потому, что они маленькие, — пугающе ласково сказал краснолицый. — Теперь нет полицейских. А у меня свои законы. И первый закон — к себе я требую вежливого обращения.
С этими словами он похлопал по револьверу на ремне. В тот же миг Пирри вскинул винтовку, и не успел краснолицый достать револьвер, как он выстрелил. Пуля с силой отбросила тело на дорогу.
Закричала женщина. Джон молча смотрел на стоящих перед ним людей. Первым его желанием было поднять ружье, но он удержался и облегченно вздохнул, увидев, что Роджер тоже стоит не шелохнувшись.
Все произошло так внезапно и стремительно, что никто не успел ничего толком сообразить. Кто–то из отряда краснолицего поднял ружье, но тут же опустил, когда Пирри безразлично направил на него свою винтовку.
— Очень жаль, что так вышло, — сказал Джон, взглянув на Пирри. — Но прежде чем угрожать кому–то, всегда надо быть уверенным, что сумеешь выстрелить первым. Так или иначе, но предложение остается в силе. Каждый, кто захочет, может присоединиться к нам.
Одна из женщин упала на колени рядом с мертвым телом.
— Он мертв, — прошептала она.
Джон чуть кивнул.
— Так что вы решили? — спросил он.
Тот же смуглый крепыш заговорил первым:
— По–моему, все, что он тут говорил, — его личное дело. Я иду с вами. Парсонс меня зовут. Элф Парсонс.
Очень медленно, словно совершая какой–то ритуал, Пирри опустил винтовку, подошел к телу, вытащил из–за пояса револьвер и протянул Джону. Потом повернулся и объявил:
— Моя фамилия Пирри, справа — Бакли. А мистер Кастэнс, как я уже сказал, здесь главный. Тех, кто пожелает примкнуть к нашей маленькой экспедиции, я прошу подходить к мистеру Кастэнсу, пожать ему руку и назвать себя. Идет?
Первым подошел Элф Парсонс, остальные выстроились в очередь за ним.
Формальное рукопожатие превратилось в странный торжественный обряд. Словно подданные присягали на верность своему господину. Теперь Джон понимал, что значит власть. Одно дело — случайное лидерство в небольшой группе. Шутка, игра. Здесь — все иначе. Джон с удивлением признался самому себе, что рабская преданность этих людей и вообще дух какого–то феодального господства не только це были ему омерзительны, а, напротив, даже приятны.
Новички по очереди пожимали ему руку и называли себя: Джо Харрис… Джесс Окрайт… Билл Риджс… Энди Андерсон… Уил Секомб… Мартин Фостер.
