Дмитрий Шидловский - Противостояние
Оператор показал рукоплещущих Василию Терентьеву депутатов съезда, после чего на экране сменилась картинка. Теперь, уже в другом зале, наполненном мужчинами в костюмах и при галстуках, на трибуне стоял одетый в костюм-тройку старичок, напоминающий всесоюзного старосту Калинина. Диктор продолжил: «На съезде работников образования Северороссии учитель старорусской гимназии Питер Рауш сказал, что наконец-то кончилось ужасное время буржуазной цензуры в газетах и на радио. Только теперь люди Северороссии узнают всю правду о прогнившем буржуазном режиме диктатора Оладьина и его прихвостней. Сейчас, когда доблестные части Красной армии освобождают город за городом, он и его коллеги наконец-то смогут рассказать всю правду своим ученикам об истинном положении дел в мире. Они поведают о преступлениях старого режима и о том светлом будущем, которое ожидает североросский народ в новой, социалистической Северороссии».
Павел хмыкнул. Он помнил, как валялся у него в ногах этот Рауш, умоляя отпустить из тюрьмы сына, главного редактора местной газетенки, не успевшего… или не захотевшего бежать от наступающей Красной армии. Как не хотел читать этот текст, даже за обещание не расстреливать сына, а только послать в лагерь на пяток лет. Интеллигентская свора, чистоплюи, вшивая честь. Ничего, заставили.
На экране уже шла колонна североросских военнопленных. «Вот они — солдаты и офицеры разгромленной, показавшей свою полную несостоятельность перед напором краснознаменных войск буржуазной армии Северороссии, — объявил диктор. — Какое горькое разочарование. Не выдержала вся хваленая военная мощь Северороссии удара стального кулака пролетарского государства. Ротами, полками и дивизиями сдаются в плен части Североросской армии, понявшие бесполезность дальнейшего сопротивления».
Теперь на экране через большое село шли советские танки, а высыпавшие на улицу крестьяне радостно приветствовали их. Павел потупился. Этот эпизод снимали в Белоруссии, под Минском, и несмотря на то, что съемочная группа очень старалась, оп содержал наибольшее число проколов, которые мог бы обнаружить человек, более или менее знающий североросские деревни. Диктор тем временем продолжал свой бравурный монолог: «С радостью и чувством огромной благодарности встречают жители Северороссии части Красной армии. Армии-освободительницы, армии подлинно народной, армии, несущей им светлое будущее».
На экране несколько советских танков шли в атаку, подминая деревца и перепрыгивая через овражки. За ними спешила цепь пехоты. «Победоносные части Красной армии неудержимо развивают наступление по всем направлениям. Рушится и трещит по швам оборона североросской военщины, когда-то объявленной непобедимой лживой оладьинской пропагандой. Вы хотели сокрушить советскую власть, господа хорошие! Вы хотели снова посадить на наши шеи ярмо помещиков и капиталистов! Не выйдет. Вы просчитались. Кончилось ваше время! Пробил последний час вашего лживого, насквозь прогнившего эксплуататорского режима, больше двадцати лет выжимавшего все соки из трудящихся, эксплуатировавшего и уничтожающего их без зазрения совести. Скоро на всем пространстве от вологодских лесов до балтийского берега засияет солнце свободы».
Ритм музыки изменился, и из динамиков полилась песня в исполнении сводного хора московского военного округа: «Над Невою березы кудрявятся в обрамленье дубов-колдунов, принимай нас, Северороссия-красавица, в ожерелье прозрачных озер».
Пленка закончилась, зажегся свет.
— Хороший фильм, — одобрительно покачал головой Берия. — Молодец. Хорошо сработал. Мы его по каналам Госкинопроката переправили в Берлин, Лондон и Париж. Даже там многие верят.
— Почему вырезан эпизод про североросскую народную армию? — хмуро спросил Павел.
— Потому что ее никогда не было, — как ни в чем не бывало пояснил Берия. И, выдержав многозначительную паузу, продолжил: — И правительства Североросской Народной Республики тоже не существовало.
— Что вы имеете в виду? — холодея, проговорил Павел.
— Смотри фильм, — бросил Берия, откидываясь в кресле.
Свет в зале снова погас, и застрекотал проектор. На экране возникла заставка британских новостей дня. Побежали кадры, демонстрирующие военную мощь Великобритании, а невидимый диктор не менее торжественным и оптимистичным голосом, чем предыдущий, правда, уже по-английски, начал читать текст. Английский Павел знал плохо, но спасали русские титры. Мощь королевских военно-воздушных сил. Лучшая в мире британская артиллерия. Стальной кулак британских бронетанковых частей. Славная британская пехота. Овеянный многовековой историей побед и славы несокрушимый британский военно-морской флот. Все это прошло перед глазами сидящих в зале зрителей, в сопровождении победных комментариев диктора. Потом демонстрировались заморские владения короны, дальние военные базы и колониальные части. Грозные непальские гурки[33], лихо марширующие в сплоченном строю. Африканские части. Британские корабли на стоянке в Кейптауне. А вот база дальних бомбардировщиков в Персии. На карте показана территория, по которой они могут наносить бомбовые удары. Впечатляет. Весь Ближний Восток, север Индии, Каспий.
— Хватит, — крикнул, повернувшись назад, Берия.
Кинопроектор погас, и свет в зале снова вспыхнул.
— Понял? — негромко спросил Берия, повернувшись к Павлу.
— Нет, — признался тот.
— Англичане, — недовольно пропыхтел Берия, — по дипломатическим каналам дали нам понять, что если мы не приступим к мирным переговорам с Оладьиным, они объявят нам войну. И начнут ее с налета на нефтяные месторождения Баку. Нефть — кровь войны, Сергеев. А защитить ее основной источник мы сейчас не можем.
— Может, блефуют? — с надеждой произнес Павел.
— Нет. Мы проверяли по разным каналам. И ГРУ[34] тоже подтверждает. Твой старый друг Татищев хорошо поработал. Черчилль хочет сделать из Петербурга форпост Англии на Балтике. За эти месяцы Оладьин доказал, что его армия кое на что способна, и Черчилль решил: игра стоит свеч. Это не блеф. Они ударят. Кроме того, немцы наконец догадались, что мы не собирались ограничиться возвращением Вологды и удалением североросской границы от Москвы, и завалили наркоминдел нотами. Когда мы планировали операцию, ожидалось, что войдем в Петербург через полтора-два месяца, и они бы просто не успели ничего сделать. А сейчас Шапошников говорит, что быстрее, чем к июню, нам северороссов не разбить. Такого запаса по времени у нас нет.
— Но товарищ Ворошилов…
— Заткнись! — заорал внезапно Берия. — Этот дурак хорош на парадах шашкой махать. В войне мы опираемся на настоящих стратегов. Политбюро вынесло решение. Нам с тобой его выполнять.
— И что теперь? — упавшим голосом проговорил Павел.
— Теперь, для советского народа, в ноябре прошлого года североросская военщина попробовала напасть на СССР, чтобы восстановить власть помещиков и капиталистов. Мы отбросили ее в глубь североросской территории. Советский народ согласился на мир с буржуазным режимом, но в качестве компенсации потребовал территориальных уступок. Для мировой общественности границы Северороссии находились в опасной близости к Москве. Поэтому мы предложили их отодвинуть, компенсировав деньгами и вдвое большей территорией на севере. Оладьин не пошел на это и организовал несколько провокаций на границе. Советский народ достойно ответил на провокации. Отбив территорию, передачи которой требовали мирным путем, мы пошли на переговоры с целью предотвращения новых жертв.
— Я убью Татищева, — с напором произнес Павел.
Только теперь ему стало ясно, что очередная попытка раздавить вонючий гнойник буржуазной Северороссии провалилась…. И он знал, кто в этом виноват.
— Не раньше, чем получишь на это приказ партии, — холодно произнес Берия.
— Готов выполнить любые приказания партии, — выпрямил спину Павел.
— Ты еще докажи, что достоин их получить, — процедил Берия. — Иосиф Виссарионович недоволен тобой.
Холодный пот выступил на лбу у Павла. По телу побежали мурашки.
— Почему? — только и сумел выдавить он.
— Много на себя берешь, — проворчал Берия. — Самодеятельность устраиваешь. Когда видишь врага, надо его уничтожать, а не играть с ним в игрушки. Не ждать, когда стемнеет, и не тратить лишние боеприпасы, с таким трудом произведенные нашей промышленностью. И что ты там затеял с этой народной армией? Какая подготовка?! Их в бой посылать надо было, а не по полигонам таскать.
— Я использовал удачный опыт североросских вооруженных сил и, в частности, спецполка госбезопасности, для борьбы с ними же, — начал оправдываться Павел.
— Партия тебе сказала, какой опыт учитывать, а какой нет! — перешел на крик Берия. — И ты и я — ее солдаты, должны исполнять приказы партии, а не проявлять самодеятельность.
