Валерий Большаков - Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего
Алк тоже поднялся, стрельнул, тут же выхватил вторую стрелу, выпустил – да так быстро! Олег сморгнуть не успел, а Алк уже присел. В тот же миг поверх камня, точно там, где только что стоял Алк, просвистела ответная свейская стрела.
А Каницар был умнее, он рисковать не стал – чудин растянул свой огромный лук и выстрелил по косой вверх. Стрела ушла высоко, пропадая из глаз, и вернулась, пригвоздив свея-гребца к его скамье. Вскрик уведомил Каницара – попал! И на другой лодье завыли, заклекотали, и на третьей взорвались проклятиями…
– Получили, гады?! – прошипел Валит.
– …К бою! – донеслось глухо.
– Вроде Олдама кричал… – сказал Алк неуверенно.
Олег настороженно прислушался. По берегу разносились крики, извергающие ярость. Олег подхватил скрамасакс и отполз по сырой низинке меж двух сопок. Вскочил, понесся вокруг травянистого холма, обложенного кругом камней, и выбежал прямо на свейский отряд, бешено рубившийся с ополченцами Олдамы. Свеи были почти без доспехов, изредка мелькали кожаные панцири и шлемы, а в руках они держали топоры да трофейные карельские мечи.
– Слева! – орал Ошкуй, махая огромной секирой.
– Бей свеев! – вопил Олдама, крест-накрест пластуя вражий строй.
Веремуд ловко орудовал тяжелым копьем с длинным, сплюснутым наконечником. Свею такое не перерубить – не дотянуться до древка! Вот рыжий детина вскинул топор, щеря желтые лошадиные зубы, и содрогнулся, выпучил глаза – копье Веремуда прободало свея насквозь.
Еще двое свежих ополченцев подоспело – длинный и коротышка, причем оба с мечами и при щитах. Олег выбрал длинного и бросился к нему, выхватывая скрамасакс.
Длинный заметил его и осклабился. Отведя меч, он вдруг пригнулся и ударил Олега по ногам, скашивая траву. Сухов подпрыгнул и приземлился на согнутые ноги. Меч хускарла просвистел обратным движением поверху и опять не попал, ветерком взъерошив Олегу волосы на макушке. А Олег попал… Скрамасакс легко погрузился в свейское брюхо и завяз в кости. Сухов отпихнул падающего мертвяка, подхватывая роняемый меч эпохи Меровингов.
Словно учуяв опасность, Олег перекатился, не выпуская трофейный клинок из руки, и вовремя, – на него наседал коротышка. Хэкая, кроил мечом воздух перед собой, пытаясь достать Олега. Сухов ударил без замаха, подрезая коротышку. Тот заверещал, шлепнулся, и Олег добил его, перерубая горло.
– С-сучара! – рычал Олдама, отмахиваясь от здоровенного свея, оравшего дурным голосом.
– Щас! – рявкнул Ошкуй, спеша на подмогу командиру, и так врезал своим топором, что свей переломился.
– Олег! – крикнул Веремуд. – Как ты?
– Все путем! – выдохнул Олег.
Оглянувшись, он с изумлением обнаружил, что отряда свеев-ополченцев больше нет – они положили всех.
– Молодцы! – гаркнул Олдама. – Все тут?
– Радима убили, – спокойно сказал Линду, – и Алдана.
– Сулев с вами? – крикнул с кургана Каницар. – Су-лев!
– Здесь я, бать! – прогудел квадратный парень, подбирая Олегов скрамасакс. – Не нужон боле? – спросил он у хозяина.
– Пользуйся, – улыбнулся Олег.
Сулев кивнул и пошел вперевалку к отцу.
– Почапали, – нахмурился Олдама. – Не нравится мне это… Тридцать лодий ихних прошло! Значит, наши где? На дне!
– Ты ерунду-то не говори! – строго попенял ему Мутур, сын Алвада, углежог из Хунигарда. – Да они бьются еще, там, на озере. И кто кого, одним богам известно…
– Да что ты говоришь! – сказал Олдама, подпуская яду в голос. – Нам от того не легче. Сорок лодий – это тыщи две свеев, ежели не все три, а у конунга в дружине всего пять сотен. Ну, с Лидулом еще пришли, с Вадимом… Тыща всего!
– Ну и что? – не сдавался Мутур.
– А то… Хватит болтать! – оборвал его Олдама. – За мной!
По дороге в маленький отряд Олдамы влились стрелки. Олег с облегчением заметил Валита. Карел был жив-здоров и не ранен даже.
– А мы с Алком еще троих пристукнули! – радостно доложил Валит.
– Молодцы, – усмехнулся Олег.
– Это еще не битва была, – пропыхтел Олдама, – а так, разминка. Вот щас… Да!
Отряд выбежал к лесополосе, разграничивавшей город и курганы. Из-за деревьев слышались крики и вой, лязг мечей, грохот щитов, а в небо уже клубились столбы дыма.
– Наусты горят! – крикнул Алк.
Олег выбежал на край возвышенности и замер. Насколько видел глаз, везде кипел бой: на берегу, на улочках, сходящих к реке. Под стенами Альдейги бегали люди с оружием, сходясь один на один, один на всех, все на одного. Сотни и сотни воинов топтались на деревянных мостовых, лужи крови медленно пропитывали исшарканную древесину. А бой только начинался…
– К крепости пробиваемся! – прокричал Олдама. – Одних нас тут размажут!
Все разом припустили к Северным воротам, перескакивая через трупы, избегая схваток. Стены прикрывали Альдейгьюборг только наполовину, охватывая город полукругом, концами выходя к реке и утыкаясь в квадратные рубленые башни, чьи бойницы глядели в воду. Берег же был открытым, но не беззащитным – повсюду из воды торчали вбитые сваи, не давая причалить лодьям, оставляя единственный проход к устью Ала-дьоги. И вот к нему-то, как лососи на нерест, шли драккары с носами, украшенными головами змиев, волков, козлов, горгулий.
– Кучнее бежим, кучнее! – надрывался Олдама.
Тяжелые городские ворота уже не висели, а лежали на земле, как вытащенный на берег плот. Десяток сгибших воинов лежал на мосту через мелкий, недорытый ров. Ополченцы ворвались в город. На перекрестке, там, где Готский конец граничил с Водским, дорогу отряду преградила парочка викингов. Разгорячась, двое русов – Фроутан и Слуд – бросились на того, что слева. Русы-то они русы, но не варяги![58] Викинг нанес один молниеносный удар снизу вверх, выпуская Слуду кишки, и тут же рубанул по Фроутану, снося тому голову с плеч. Каницар спас положение – выпустил стрелу. Товарищ павшего свея не стал принимать бой в одиночку. Прикрывшись круглым щитом, он скакнул в узкую щель между избами и пропал.
– Бежим!
Выбежали к церквушке. На пороге храма лежал в луже крови диакон Ставр, рядом, раскинув руки и ноги, покоился Булан. Его черные глаза с удивлением глядели в небо. Нет, не глядели, просто отражали невинную голубизну… Кривой хазарский меч валялся рядом, его блестящее лезвие чернело запекшейся кровью. Олег положил на землю свой меч и поднял тот, что служил хазарину. Этот ему сподручнее будет… Лезвие узкое, в два пальца, как у катаны. И колоть можно… Только рукоять покороче, на два кулака.
– Прости… – шепнул Олег, глядя в мертвые глаза Булана, и снял с хазарина ножны. Повесив их за спину, он затянул перевязь на груди.
– Коней бы! – крикнул Олдама.
– А вона! – показал Ошкуй на питейное заведение, перед которым были привязаны к коновязи пять или шесть лошадей. Перепуганные животные метались, храпели, дергали головами, пытаясь вырваться, но поводья держали крепко. А на самой коновязи лежала, выгнувшись дугой, молодая девушка. Рубаху ее красила кровь, а золотистые волосы окунались в поилку для лошадей. Олегу тут же вспомнилась Рада. Как она там?..
– Олдама! – крикнул он. – Давай разделимся! Ты к крепости, а мы к Бравлинсхову поскачем. Я и Валит… Да, Валит?
– Конечно! – встрепенулся карел.
– И я! – поднял секиру Ошкуй.
– А пробьетесь? – спросил Олдама, распутывая одной рукой скользящий узел, а другой успокаивая коня.
– Попробуем!
– Гоните!
Олег отвязал гнедочалого, с густым нависом, хорошей выездки. Степняк! Животина неспокойно отаптывалась, конячий глаз косил на Олега, дыхи тревожно раздувались.
– Спокойно, коняшка! – Олег огладил конскую морду, потрепал седую гриву и взлетел в седло.
Конь сперва вскобенился, но пофыркал-пофыркал и стал слушаться. Олег припустил коня мелким шагом, дожидаясь, когда его догонят Валит и Ошкуй. Валит выбрал рыжего, а Ошкуй взгромоздился на серого в яблоках.
– За мной!
Понукаемый гнедочалый пошел быстрым наметом. Да коняшенок и не ждал посыла – сам ярился, гонистый был, обскачливый. Во как припустился! И ведь мягко как несет, хоть бы раз тряхнуло. Золото, а не коняшка! Грива отвалом на бок, хвост на относе – загляденье…
За скачущими мыслями Олег старательно прятал страх и тревогу – что с Радой? Ни разу даже не вспомнил! Вот ведь…
– Может, наши в лес ушли? – прокричал Ошкуй, пригибаясь к гриве коня.
– Щас увидим! – ответил Валит.
«Надо же! – подумал Олег. – Ошкуй о товарищах вспомнил! Не так уж все и запущено…»
Альдейга строилась широко, привольно, вытягиваясь по берегу Олкоги и забираясь в лес по ее притокам. И три тысячи свеев, или сколько их там было, рассыпавшись по улицам, затерявшись в закоулках, не казались более страшной силой. Не сразу-то и заметишь вражин!
На полном скаку всадники преодолели горку. Вот наконец и Бравлинсхов! Главный хозяйский дом горма горел, языки пламени выбрасывало из окон второго этажа. По двору бегали девки, две кучки воинов из молодшей дружины крепили оборону. А по руслу Ила-дьоги уже бежал отрядец хускарлов, волоча лестницы и веревки, потрясая топорами и копьями.