Ревизор: возвращение в СССР 34 (СИ) - Винтеркей Серж
— Вторая тема про то, как Великобритания сломила и колонизировала Китай. Очень интересно мне как студенту-экономисту, по тем механизмам, что Великобритания выбрала, чтобы подчинить Китай и экономически, и политически, нанеся китайскому народу невообразимый ущерб…
— Понятно, — со вздохом облегчения сказала журналистка, — а то я, признаться, про опиум только в романах Конан Дойля читала. Не поняла, при чем он тут по такой теме.
Положил трубку, подумав, что по крайней мере, честно призналась, что совсем не в теме. Многие люди очень стесняются признаться, что о чем-то не знают. Ну ладно, это поступок в ее пользу… Она же не историк, и не экономист, вот это и прошло мимо нее.
Сел сразу и обдумать оба выступления. В свое время, когда еще в СССР получал образование, базовые факты засели в голове. А потом в двадцать первом веке еще много что попалось, и к ним присоединилось. Про Бельгию — надо рассказать, как король Леопольд жаждал тоже, как и все другие европейские страны, разжиться в Африке колониями, и под каким предлогом. А потом минут двадцать уже про зверства, использованные, чтобы туго набить его мошну… А по Китаю главное начать с того размера экономики, что у него был на начало девятнадцатого века. Об этом многие — что многие — большинство не знает. Про серебро рассказать, про опиумную экономику… ладно, можно в принципе, без подготовки дополнительной в студию идти. И там, и там — чистые примеры, как ради экономической выгоды европейцев, ими совершались страшные вещи…
Москва, Лубянка.
Соловьеву пришлось выполнять вновь полученный совершенно недвусмысленный приказ от полковника. Он старательно корпел над протоколами прослушки, выписывая факты, свидетельствующие о том, что Павел Ивлев утратил моральный облик, долженствующий приличествовать комсомольцу и советскому гражданину, а потом, когда понял, что уже третью страницу читает, но ничего в голове не остается, встряхнулся и решил съездить в МГУ к капитану Кротову. С ним он еще не виделся, но Румянцев, конечно, пересекался, и отзывался очень одобрительно, как о добротном профессионале.
Представившись, он снова сослался на Румянцева, что вызвало кивок со стороны Кротова.
— Владимир Аркадьевич, я по поводу Ивлева Павла Тарасовича пришел…
— По новой его проверяете? — изумился капитан. — Вот уж вам не скучно… Сколько месяцев назад проверяли… Шесть, семь? И ведь тогда тоже не первый раз уже был…
— Сами понимаете, товарищ капитан, я себе задания не выбираю. Можете что-то сказать про него? В донесениях агентов, может быть, что-то было?
— Да у меня не густо агентов, которые про него что-то могут сказать. Двое всего, парень и девушка. И время сейчас не самое лучшее к ним обращаться. Сессия-то закончилась! Они уже могут быть за четыре тысячи километров, на молодежной стройке вкалывать… Хотя девушка точно не будет этим заниматься, она не из таких. Но к ней по Ивлеву все равно не стоит обращаться…
— Почему? — тут же заинтересовался старлей.
— Ненавидит она его за то, что он в Кремль своих друзей затянул, а ее не позвал. Даже с одной штучкой, что недавно вылетела с учебы, провокацию как-то в его адрес устраивала…
Соловьев попросил рассказать об этой истории, казавшейся многообещающей. Но в конце рассказа приуныл. Все негативные факты об Ивлеве оказались опровергнуты, что подтверждено итогами проведенного комсомольского собрания.
— Так что сжато скажу так — Ивлев ответственный гражданин, порядочный семьянин, отец двоих детей. Прекрасно зарекомендовал себя в рядах советского комсомола, в частности, участвовал в деятельности «Комсомольского прожектора», кандидат в члены Компартии. В данный момент перевелся успешно на третий курс, активно продолжает сотрудничать с комсомолом. В частности, секретарь комсомольской организации МГУ Гусев создал комсомольскую группу для разбора писем, которые приходят Ивлеву в редакцию газеты «Труд» и по итогам его выступлений на радио.
Немного поколебавшись, Соловьев сказал:
— Можно с вами посоветоваться, как с опытным человеком? Так бы я к Румянцеву пошел, но он сейчас в отпуске.
— Спрашивай, старлей, я тоже был старлеем когда-то, так что тебя не съем.
— Как вы считаете, если вы уверены, что ваш начальник делает что-то очень неправильное, но он вас не слушает, то что можно сделать, чтобы его остановить? Чисто теоретически…
— Само собой теоретически, — хмыкнул Кротов. — Ну что можно сделать? Только пойти к его начальнику с этим вопросом. Но это пан или пропал. Его начальник должен быть разумным человеком, который не отдаст тебя непосредственному начальнику на растерзание после такого. И ты должен быть уверен, что твой начальник действительно ошибся.
Соловьев поблагодарил его, и ушел.
Кротов, проводив своего гостя, задумался над тем, что понял во время его визита.
Итак, снова началась какая-то возня вокруг Ивлева. Которому он помог поступить, выставив его агентом перед приемной комиссией. На деле — это был способ покрепче привязать к себе сделанным одолжением Павла Сатчана. Он далеко пойдет, и точно окажется ему однажды в чем-то полезен.
Что получается — полковник, заменивший Воронина, явно не совсем компетентен, по мнению самого пришедшего к нему Соловьеву. Может, вообще намеревается сыграть грязно — что-то подбросить Ивлеву? Валюту, порнографические журналы, а то и антисоветскую литературу… Иначе с чего бы так старлей встревожился?
Или Соловьев просто хорошо понимает, что позиция Ивлева в Верховном Совете имеет серьезные риски для любых действий против него, даже проводящихся формально и в рамках закона? Тоже верно, на самом деле. Интересно, знает ли он, что Ивлева недавно рекомендовали в партию два очень серьезных человека? Каждый из них сам по себе тяжеловес, а уж вместе… Похоже, что Соловьёв об этом без понятия. Сам Кротов об этом не мог не узнать, тесно общаясь с членами парткома, потрясенными фигурами тех, кто рекомендовал в партию Ивлева, но Соловьеву не сказал. Почувствовал, что можно разыграть какую-то выигрышную для себя комбинацию. В таких случаях он всегда брал паузу, чтобы ее обдумать. Если ничего не придумает, то можно просто будет позвонить Соловьеву и сказать, что вспомнил о поручителях Ивлева… Тот небось трубку уронит, когда фамилии услышит, но будет ему очень признателен…
Эх, было бы неплохо предупредить кого-то из поручителей, что Третьяков копает против их протеже, чтобы самому заручиться поддержкой от них в будущем. Но нельзя, слишком опасно, если в комитете узнают, то выкинут в отставку без пенсии. Впрочем, если Захаров и Межуев так настроены на то, чтобы толкать Ивлева наверх, что поручились за него, то какой-то полковник серьёзной помехой для них не станет…
Ладно, за пределы комитета эту информацию нельзя выносить, но в пределах-то можно? Начальником над Третьяковым генерал Комлин. Как раз тот тип начальника, что поймет такой звонок… И главное, что они прекрасно знают друг друга. Учитывая, чьи дети в МГУ приходят учиться, и что иногда вытворяют, иначе и быть не может…
Спустя минуту он уже нашел нужный номер и набрал его. С генералом его соединили быстро.
— Артем Александрович! Ко мне тут подчинённый вашего полковника Третьякова приходил. Старший лейтенант Соловьев. По его словам, мутит что-то Третьяков против Ивлева. Да, того самого, что у меня на третьем курсе в МГУ и в Верховном Совете работает. Вполне может быть, что Соловьев к вам на прием запишется, вы уж его выслушайте. И меня как-то не спалите, что уже знаете, по какому он вопросу к вам придет…
— Спасибо за информацию, Владимир Аркадьевич! Сам его дергать не буду, чтобы вас не подставить, дождусь визита.
Положив трубку, Кротов удовлетворенно потер ладони. Артем Александрович человек благодарный. В долгу не останется… Не то чтобы ему не нравилось в МГУ. Нравилось. Но Румянцев уже вон, майором стал. Пора и ему к нему подтягиваться… В МГУ он может вплоть до подполковника сидеть. А там уже и на пенсию. И он такими тут связями уже оброс, что кандидатскую защитит без большого напряга и в доценты подастся. Все лучше, чем в относительно молодом возрасте кверху задницей на даче грядки рыть от рассвета до заката на пенсии…
