Ревизор: возвращение в СССР 34 (СИ) - Винтеркей Серж
Глава 12
Верховный Совет, Москва.
До Соловьева только на лестнице дошло, что он такое услышал в кабинете у Кротова, что его царапало изнутри, не на шутку тревожа. Вот оно… Фраза, небрежно оброненная капитаном: «Ненавидит она его за то, что он в Кремль своих друзей затянул, а ее не позвал». Получается, он сейчас по поручению Третьякова копает против человека, который не только сам в Кремле работает, хоть и на полставки, а еще и друзей-студентов своих туда сумел устроить… Какие связи надо иметь, чтобы в восемнадцать лет друзей в Кремль устраивать? Вопрос, не требующий ответа.
Подстава, какая это все подстава! Как же невовремя уехал в отпуск Румянцев… Уж он-то, наверное, сумел бы все же достучаться до Третьякова. Тем более, он может знать об Ивлеве намного больше, чем ему самому пока что удалось выяснить… Что-то, что полковника бы смогло убедить, в конце концов, с ним не связываться.
Возникла мысль поискать Румянцева в Ленинграде. Полковнику он наверняка оставил телефон, по которому его можно найти. Может, придумать что-то, чтобы Третьяков дал ему этот телефон? Ему он его не оставил, видимо, чтобы не вздумал старлей трепать нервы майору во время отпуска по пустякам. Но что придумать?
Вздохнув, он поехал к особисту в Верховный Совет. Поручения полковника в любом случае надо выполнить полностью.
Игорь Васильевич встретил его на проходной, и провел к себе. Пока шли по коридорам, они молчали. Но когда зашли в кабинет, Логинов спросил его:
— Чем обязан?
— Ивлев Павел Тарасович, 1955 года рождения, референт Президиума Верховного Совета.
— Знаю, знаю такого. Крепкий орешек.
— Что вы имеете в виду? — спросил Соловьев.
Логинов как-то странно замялся, а потом сказал, такое впечатление, вовсе не то, о чем думал:
— Ходят слухи, что одному из наших чиновников очень крепко влетело, когда он молодого да раннего решил по-свойски нагрузить так, чтобы он свету белого не видел. Без фамилий…
Фамилии Соловьев и сам не хотел слышать. Он был тверд в своем решении максимально формально выполнить это поручение полковника, его угнетали стены Кремля, нависшие над ним. Казалось, если он тут задержится, они раздавят его, как наглую мошку, залетевшую туда, куда ей по статусу не положено.
— Значит, какого-то негатива у вас на него нет?
На лице своего собеседника Соловьев отчетливо видел то выражение, которое было у него самого — он понял, что Логинов сам боится связываться с Ивлевым. Это пугало…
— Нет, никакого негатива нет. — наконец, ответил Логинов.
— Прекрасно! Огромное спасибо за уделенное мне время!
Дом Ивлевых, Москва.
Успокоившись по поводу радио, вспомнил про гребенки. Взял шило, отвертку, шурупы, и пошел их устанавливать. Привык уже как-то без шуруповерта и электродрели работать, да и есть что-то в такой ручной работе успокаивающее. Ничего не жужжит, не шумит, делаешь все медленно, но верно… Главное, шило поглубже воткнуть, чтобы шуруп легче в дерево заходил. И молиться, чтобы под краской сучка не оказалось…
Начал со своего кабинета, а потом пришел в гостиную, где Валентина Никаноровна готовила детей к прогулке на улицу. Дождался, когда она освободит место у окна и сразу же туда и пробрался.
— А что это вы делаете, Павел? — ожидаемо спросила она.
— Это ограничители для окон, чтобы дети, даже когда подрастут, не смогли их сами открыть. Вот сейчас я установлю, вы сами сможете и проверить, как это работает. Либо сходите в мой кабинет прямо сейчас, там уже все установлено. А я пока за парнями присмотрю.
— Ничего страшного, я подожду, пока вы здесь их установите. Да и дети ваши, посмотрите, с каким интересом на вас смотрят.
Да что дети, даже Тузик бросил прежние собачьи дела и уставился на меня и мои инструменты… Усмехнулся и приступил к работе. Но сначала пришлось снять с подоконника пригревшуюся на солнце и уснувшую Панду. Кошка не желала просыпаться, и обвисла в моих руках, как тряпка, пока я на стул ее переносил.
В общем, устроил для всех шоу. Когда закончил, Валентина Никаноровна подошла, все проинспектировала и сказала:
— Да, Павел, приятно отметить, что Галия за вами, как за каменной стеной. В таком возрасте так заботиться о безопасности малышей… Мне бы в этом возрасте такое и в голову вообще бы не пришло…
Приятно такое слышать, конечно. Будь мне действительно восемнадцать лет, небось, зарделся бы весь от смущения, как маков цвет. А так — учтиво кивнул генеральше за комплимент, и помог ей вынести малышей на улицу. Детей на улице была прорва, нашествие соседских ребятишек так и продолжалось, но за своих я был спокоен. Едва увидев, как мы выходим, ко мне рванул Родька все с той же «главной» красной повязкой на рукаве и взял шефство над моими малышами. Я, в свою очередь, дал ему упаковку жвачек Wrigley, прикупленных как-то в Березке на всякий случай. У меня их полно было, угощал я его не каждый раз, но считал, что так точно будет надежнее. Даже если сам куда побежит, построит младших патрульных, чтобы присматривали за тем, чтобы никто моих деток не обидел из пришлых. Няня — няней, а дополнительный контроль никогда не помешает. Почешут пацаны на четвереньках в разные стороны от песочницы — как пожилая генеральша за обоими уследит?
Ну ладно, на остальные окна гребенки сами себя не прикрепят…
Москва. Центральная студия документальных фильмов.
Режиссёр Шапляков вышел от старшего редактора, радостно насвистывая. Все, реклама грузинской газировки утверждена. Главная проблема для выезда группы на съёмки в Болгарию устранена. Директор ему прямо сказал, что пока с газировкой не разберется, ни в какую Болгарию никто не поедет. Так, осталось зайти к директору, рассказать о том, что Борис Александрович все одобрил.
Он с симпатией подумал о Галие. Как же они недооценили хрупкую брюнетку, когда она впервые появилась на пороге их студии! Думали, совсем зеленую девчонку над ними поставили, чуть ли не оскорбление. А оказалось — благословение. Шапляков хмыкнул — прямо хоть стихотворение сочиняй, такая рифма интересная получилась…
Да, Галия… Это ведь она сама явно придумала про Болгарию и советские курорты, никто ей такую тему не давал в ССОДе. Это стало ясно, когда она попросила не ссылаться ни на нее, ни на ее начальницу по этой идее. Он и не ссылался — завернул директору, что это предложение от ССОД, а кто там конкретно инициатор, он без понятия. Задумка сработала, идею фильма директор предварительно одобрил и никуда перезванивать не стал. А дальше всего-то нужно было свести между собой две бухгалтерии, их и ССОД, и дело о выделении фондов пошло. Он понятия не имел, на кого в ССОДе вышла местная бухгалтерия, но все было там тоже одобрено.
В принципе, эта сьемка в рекламе газировки была попыткой с его стороны частично расплатиться с Галией, ведь актеру полагается гонорар. Но, как оказалось, девушка весьма профессионально себя вела, что с удовлетворением отметил оператор, и с рекламой справились неслыханно быстро. Тот факт, что Борис Александрович одобрил сразу три из пяти предложенных рекламных плакатов, и отснятый ролик целиком, говорил сам за себя. Не всегда удавалось при помощи профессиональных актрис выйти на утверждение и одного из пяти. А уж сколько раз приходилось переснимать ролик частично или полностью…
Болгария, Сочи, Ялта… Так интересно он июль еще никогда не проводил… Я и так люблю свою работу, а при таком раскладе ее можно вообще обожать… — радостно подумал он.
А самая хорошая новость — ему сообщил местный особист, что с ними не отправят никого из КГБ. Все уже раньше выезжали за рубеж, обошлось без эксцессов, группа маленькая, переводчика в социалистической Болгарии предоставит дружественная им студия научно-популярных и документальных фильмов. Особист доверил лично ему присматривать за тем, чтобы все вели себя разумно и сдержанно. Не в первый раз такое, уже ездил так однажды в Венгрию пару лет назад. Даже у КГБ нет столько людей, чтобы закрывать все поездки советских граждан за рубеж, приоритет отдают большим группам и капиталистическим странам. А значит, в их конкретном случае, будет можно несколько расслабиться. Но не чрезмерно — нет никаких гарантий, что никто в группе не является стукачем. Стоит попасть на стол особисту двум разным отчетам об их поездке, как о всяком доверии с его стороны придётся забыть…
