Ревизор: возвращение в СССР 31 (СИ) - Винтеркей Серж
– Лёва, я прошу, не делай скоропалительных выводов, – нервно попросил он. – Просто, попробуй меня понять, как отец отца… Женька была в ужасном состоянии, когда им отказали. Я её никогда такой не видел! Если бы я не сделал то, что сделал, она бы просто сломалась! Лёв, поверь мне!.. А Маринка же не хотела ничего слышать!..
– Ну а Марина тут причем? Речь идет о нашей дружбе и нашем взаимном доверии! Мне бы объяснил хоть…
– Я боялся, что и ты не поймёшь… И тогда все, дочка пропадет…
– Плохо же ты меня знаешь, – поднялся генерал из-за стола, и, не сказав более ни слова, направился к выходу.
– Прости, Лёв, но я должен был позаботиться о своей дочери, – прошептал прокурор, глядя ему в спину. – Надеюсь, ты сам, когда увидишь её маленького заморыша, поймёшь меня и простишь…
Вернувшегося домой Томилина ждало ещё одно испытание. Разъярённая жена с перекошенным от раздражения и злости лицом устроила ему форменную истерику. Он прямым ходом направился к себе в кабинет, не желая принимать участие в скандале. Но жена ворвалась за ним следом.
– Тебе всё равно? – кричала она. – Тебе плевать на дочь?
– Мне не плевать на дочь! – не выдержал он. – Это тебе плевать на её страдания! Это тебе надо любой ценой настоять на своём! Это ты готова родную дочь принести в жертву своим желаниям!
Томилин выпихнул её из кабинета и закрыл дверь перед её носом. Из её воплей он понял, что она бесится главным образом из-за того, что дети поступили по-своему, а не так, как она хотела.
Это она ещё не знает, что это всё случилось благодаря мне, – горько усмехнулся он. – А что бы было, если бы она узнала? Лев скажет ей, интересно, или промолчит, в память о былой дружбе? Впрочем, хуже уже вряд ли будет… Или нет?
Как будто в ответ на его мысленный вопрос, в дверь кабинета что-то ударилось.
Посуду бить начала, – равнодушно отметил про себя Томилин, прислушиваясь к звуку посыпавшихся на пол осколков.
Затем в дверь ещё что-то прилетело и крики жены сменились рыданиями.
Пускай поплачет, ей полезно, – жестко заметил про себя прокурор, никакого сочувствия к жене он в данный момент не испытывал, – избаловалась, решила, что стала владычицей морской, судьбы детей уже может решать за них… Ну и я виноват, конечно, потакал ей во всем, вот она и удержу не знает. Ничего, побесится и перестанет, главное – следить, чтобы дочке жизнь не портила. Будет же ходить и нудить, действовать ей на нервы, как будто девочка – собачонка, подобранная на улице, которую можно обратно выкинуть…
Москва. Квартира генерала Брагина.
Не найдя понимания у мужа, Марина Геннадьевна, выплакавшись, позвонила Брагиным. Трубку взяла вторая жена генерала Нелли.
– Нелечка, – всхлипывала в трубку Марина Геннадьевна, – ты уже знаешь?
– Да, Марин, – ответила Нелли, сама будучи очень удивлена новостям, муж вернулся всего с полчаса назад и сообщил ей. – Но как же так? Вроде же, мужчины говорили, что был отказ? – с недоумением спросила она, но Марина Томилина и сама хотела бы это понять.
Они попричитали некоторое время и Нелли позвала мужа к телефону по ее просьбе. Она передала ему трубку, а сама осталась рядом, чтобы из первых уст услышать, как же, всё-таки, так получилось-то? Лев ей ничего не сказал о причине, почему комиссия так поступила…
– Ничего не поделаешь, Марин, – ответил Лев, выслушав жену друга. – И не ищи виноватых. Так уж получилось. Бесполезно плакать над уже разлитым молоком. Привыкай лучше к новой ситуации.
Он положил трубку, тяжело вздохнув. Нелли стало жаль его.
– Вот же, приспичило этой ненормальной девчонке! – вырвалось у неё. – Подняла всех на нервы!
Но муж взглянул на неё так осуждающе, что ей сразу расхотелось продолжать. По большому счёту, Костя ей не сын, так что пусть делают, что хотят, ей всё равно. Ей просто хотелось поддержать мужа и посочувствовать своей подруге Марине Томилиной, но если Лёва это не одобряет, то и ладно, это совсем не тот повод, чтоб с мужем ссориться…
Москва. Гагаринский райком КПСС.
– Ну, что скажешь, Иван Николаевич? – наблюдал, едва сдерживая улыбку, Володин за Гончаруком, дочитывающим анонимку про мебельную фабрику.
– Очень интересное письмо, – ответил тот, передавая его Белову. – Многообещающее, я бы сказал.
– Ну, давайте, подождём, пока все ознакомятся, – уже не скрывая радостной улыбки, предложил Володин.
Белов дочитал анонимку и передал её Некрасову, покачивая головой в приятном удивлении.
– И откуда же такое письмо интересное взялось? – спросил он.
– Бывшая любовница Самедова принесла сегодня, – пояснил Володин. – Пролезла в МГУ в какую-то группу, которая разбирает письма граждан в газету и на радио. Говорит, брать не хотели, связи в ЦК комсомола пришлось использовать…
– Это откуда же у неё такие связи? – поинтересовался Некрасов, дочитав письмо.
– Понятия не имею, – отмахнулся Володин. – Главное – результат! – протянул он руку за анонимкой.
– А кто-то ещё в МГУ это письмо видел? – спросил Некрасов, возвращая письмо Белову, чтобы тот передал его дальше.
– Я так понял, что Регина выкрала его до того как, – ответил Володин.
– Если так, то это очень лакомый кусочек, о котором знаем только мы, – с крайне заинтересованным видом закивал Некрасов. – И лучше, если так оно и останется.
– Подождем несколько дней. Если письма никто не хватится, то и черт с ним. А если Регина прибежит, что ищут его, то придется что-то решать… – пожал плечами Володин.
– Да черт с ним, с этим письмом, главное – информация из него! Кому-то надо сходить на мебельную фабрику на беседу с руководством, – нетерпеливо заёрзал на стуле Гончарук. – Объяснить, что так и так, такие дела без нашего ведома не делаются. Чую, там у них десятки тысяч рублей каждый месяц без нашего ведома к рукам руководства прилипают…
– Само собой, – согласился Белов. – В четверг давайте и сходим.
– Нет, не надо суету там устраивать. Кто будет курировать фабрику, тот пусть один и идёт на переговоры, – остановил их Володин.
– И кто же будет её курировать? – озадаченно посмотрел на него Гончарук.
– Считаю кандидатуру Дмитрия Некрасова самой подходящей, – как ни в чём не бывало, ответил тот. – У него загрузка меньше, чем у остальных, как раз, выровняется.
Гончарук, что-то взвесив в уме, кивнул согласно, многозначительно глядя на Володина. Белов, поглядывая на них, тоже не стал возражать. Какого толку, если уже остался в меньшинстве? Хотя ему самому бы такой лакомый объект вовсе бы не помешал…
– Значит, Дим, в четверг идёшь на мебельную фабрику имени Первого мая, – распорядился Володин.
А что это они так спокойно все уступили мне такой лакомый кусок? – забеспокоился Некрасов. – Есть какие-то сомнения насчёт него? Хотя, все доходы у нас общие, если я буду вести предприятие, они все свою долю с него, всё равно, получат. Может, и правда, дело в недозагрузке? Тогда надо просить процент мне повысить.
– Я так понимаю, предприятие довольно большое, – начал он. – Тогда мне процент за него надо бы поднять.
– Ещё один, – рассмеялся довольный Володин, как будто переговоры уже прошли, и они взяли уже это предприятие под свой контроль. – Регинка тоже уже один процент с этой фабрики себе выторговала.
– Не говори гоп, не перепрыгнув, – с усмешкой взглянул на Некрасова Гончарук.
На этом совещание закончилось вместе с рабочим днём. Они покидали кабинет Володина в прекрасном настроении, предчувствуя приятные изменения своего материального положения.
Чапай, Малина и Витька поехали своим ходом, потому что в машине места на всех не было. А мы с Горынычем отвезли ударную установку на самую окраину северо-востока Москвы. Там на одном из предприятий, в старом бомбоубежище, у них была репетиционная база.
