Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

Пока занимался хозяйственными делами, поспел чай, на столе в большой комнате появилась скатерть, а на ней — вазочка с конфетами и тарелки с бутербродами и пирожными.

— Уже стемнело. Твои родители не забеспокоятся, Юрий?

— В каком смысле понимать Ваш вопрос, сударыня? То ли мне спешно уматывать, или же это предложение оставаться ночевать?

— Ты хам и невоспитанный тип! — слова суровые, но Ирина Сергеевна ласково улыбается.

— Благодарю за лестную характеристику, милостивая сударыня. Что до моих родителей, то они вполне лояльно относятся к моим полуночным возвращениям, тем более что за сентябрь месяц мы с отцом переоборудовали чердак в мансарду, и у меня теперь отдельное жильё с отдельным входом. А если серьёзно, то ещё совсем не поздно: всего-то седьмой час. К тому же, завтра воскресенье.

— Ну и прекрасно. Позволишь за тобой поухаживать?

— Весьма польщён.

— Вот о чём я хотела спросить — сказала Ирина Сергеевна — Романсы ты тоже будешь регистрировать?

— По крайней мере, собирался.

— А нет желания, если не романсы, то песни предложить известным исполнителям?

— Нет. Денег, конечно же, хочется, но я чётко осознаю, что титаны нашей эстрады меня обманут, обворуют и оставят ни с чем. Оно мне надо?

— В таком случае, на что ты рассчитываешь, Юрий?

— Не на что, а на кого. На Вас. Судите сами: у Вас выдающиеся внешние данные. У Вас прекрасный голос. У Вас великолепная школа. Что из этого следует?

Ирина Сергеевна густо покраснела.

— И что же?

— То, что Вам надо завоёвывать имя, причём, не в глуши, вроде Новосибирска или Алма-Аты, а в Москве. Я же, как ваш автор, буду расти вместе с Вами.

— Это непростое дело: покорение Москвы. Для начала нужен оркестр.

— Он у Вас есть. Сейчас Вы воспитываете ВИА, и звучание у ребят, за каких-то два месяца изменилось в лучшую сторону, причём значительно. Вам нужно будет добавить в группу нужных музыкантов, а ещё лучше — обучить тех, кто есть, игре на новых инструментах, и дело в шляпе. Кроме того, группа уже обладает разнообразным репертуаром, что позволит вам концертировать весьма широко. Неужели Вы не сможете работать хотя бы от Кустанайской филармонии? Хотя, какая разница, под чьей быть крышей?

— Ты змей-искуситель! — гневно ткнула в меня пальцем Ирина Сергеевна.

— Отнюдь! Я Ваша трезвомыслящая правая рука… На какое-то время. Потом я планирую заняться кое-чем более серьёзным.

— И чем же, позволь спросить?

— Компьютерной техникой. Электронно-вычислительными машинами.

— Неожиданно. Ну, раз мы расписали свою жизнь на годы вперёд, не порадуешь ли ты меня ещё одним романсом?

— Опять под собственное тра-ля-ля?

— Отчего же, сударь? Благоволите принять в ваши нежные руки гитару. Осмелюсь заметить, гитара работы весьма известного мастера.

— Восхищён, сударыня. Извольте взять в ваши изящные длани сей фолиант, и открыть на стихотворении «Попытка ревности»

И я запел очередной романс Бобрика:

Как живется вам с другою, —

Проще ведь? — Удар весла! —

Линией береговою

Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове

(По небу — не по водам!)

Души, души! быть вам сестрами,

Не любовницами — вам! 52

— Ну и последний на сегодня романс. Открывайте оглавление, сударыня, и ищите «Уж сколько их упало в эту бездну». Эта песня будет в двух вариантах, прошу оценить и выбрать лучший на Ваш взгляд. Итак, первый вариант:

Уж сколько их упало в эту бездну,

Разверстую вдали!

Настанет день, когда и я исчезну

С поверхности земли…

Первым я исполнил вариант Бобрика, романтичный, философский и мелодичный. Вторым стал вариант, который исполняла в своё время Пугачёва: надрывный, и вообще какой-то… общепитовский.

— Ну как?

— Изумительно. Знаешь, Юрий, мне ближе первый вариант, и я его буду исполнять чаще. А второй вариант можно смело продавать по ресторанам, там он будет иметь грандиозный успех.

На том мы расстались, и я, среди опускающейся синей звёздной ночи, пошел домой.

В школе, несмотря на некоторые мои опасения, проблем не было совсем. Ни по учёбе, где я стабильно держал высокую планку, ни по части отношений с одноклассниками, ни в отношениях с учителями.

С учителями всё сложилось просто замечательно: на уроках я вёл себя безупречно, разве что общался с Диной при помощи записок. Девочка, кстати, сильно подтянула учёбу, «Чтобы соответствовать тебе» — сказала мне Дина.

Регулярные выступления нашей группы сильно подняли мой авторитет в глазах учителей. Нередко они даже пользовались служебным положением, впрочем, совершенно невинно: приносили магнитофонные катушки и кассеты, и просили записать песни нашей группы. Мне это нетрудно, к тому же очень благоприятно влияет на отношения. А после того, как швейный цех при АТЭП выдал первую партию ультрамодной спецовки, мой статус взлетел вовсе до космических высот. «Юра, он уже не парень, а настоящий мужик» — сказала обо мне завуч.

Вообще, учителя быстро привыкли, что у Боброва всё всегда в ажуре, и к доске меня вызывали не чаще раза в неделю исключительно для того, чтобы в журнале была оценка. На уроках я сидел тихо, не отвлекался и не болтал, сам не списывал и не давал списывать другим. Мои ответы всегда были точными и исчерпывающими, а подготовленные рефераты интересными. Золото, а не ученик! Правда, я никогда не шел на контакт ближе обычной холодной вежливости, и некоторых это раздражало.

Особенно мой авторитет среди учителей укрепился после того, как я помог учительнице химии, с распространённым прозвищем Молекула, объяснить заковыристую тему. Органическая химия вообще не фунт изюма, а полимеры так в особенности. В учебнике тема была изложена чрезмерно сложно, и вот учительница всё пыталась втолковать тупо глядящим на неё ученикам. Я поднял руку и объявил:

— Татьяна Петровна, я по вашему поручению отыскал несколько определений данной темы и готов их предъявить.

Молекула глянула на меня с раздражением, и хотела было рявкнуть, что ничего мне не поручала, но передумала и вызвала к доске. А у доски я спокойно и деловито изложил тему так, как её преподавали нам в Технологическом институте по учебнику сороковых годов: просто и доходчиво. Молекула была благодарна безмерно, и тут же, на перемене принялась агитировать меня поступить в пединститут, но я поблагодарил и отказался: дескать, мои интересы лежат в другой области.

А вот с одноклассниками отношения изменились кардинально: кроме Дины я перестал общаться со всеми, обходясь необходимым минимумом слов. Несколько робких попыток девочек подружиться, я проигнорировал, а одну, самую настойчивую девицу, ещё и высмеял. А нечего! Видишь ли, она первая красавица… Вредина она и задавака. В той жизни она, я точно знаю, очень обижала Бобрика невниманием, вот пусть хоть теперь получит ответ.

Совершенно разладились отношения с Геной: мы за всё прошедшее время так ни разу и не поговорили. Что послужило причиной отчуждения, почему он так неожиданно ушел из группы, так и осталось для меня загадкой. Оля постоянно находилась рядом с ним, и когда я приближался, всегда занимала позицию, между нами, как бы беря на себя удар вероятной ссоры. Но ссор не было, и единственными словами в нашем общении были мои приветствия, на которые Гена не отвечал.

А вот с Диной у нас сложились прекрасные дружеские, скорее даже покровительственные с мой стороны отношения: я делаю из Дины красавицу. Для начала я изменил её имидж. Первую неделю мы экспериментировали с причёской, понемногу изменяя её, делая наиболее подходящей к лицу Дины. Потом пришло время одежды. Школьное платье само по себе прекрасно подчёркивает красоту девичьей фигуры, а если его ещё и правильно модифицировать, то результат становится и вовсе улётным. Гардероб Дины обогатился на две пары джинсов, брючной костюм, пару повседневных и выходных платьев. Причём я принципиально не ставил девочку в финансовую зависимость: ткань и фурнитуру она покупала сама, а вот превращали в готовые вещи уже мы втроём: Дина, я и Ленуська. Родители слегка косились на девочку, почти постоянно обитающую у нас, но молчали. Да, не такой они видели невестку, но надежду на то, что я передумаю, их сильно согревала.