Алексей Переяславцев - Клыки и когти эскадрильи
Представленная картина не внушала благостные мысли, что, впрочем, относилось и к целителю. Но мелькнувшая идея заставила проявить максимальную если не вежливость, то корректность:
– Благодарю за сведения, мудрый Сиррон.
От целителя последовало холодное:
– Вы не дослушали, десятник. Сейчас она в полусне и вряд ли способна на разговор. Я ей дал… ну, вам это неинтересно. Успокаивает боль, хотя замутняет сознание. Вкратце: если раненая проживет еще два дня, то останется жива.
– Как долго она должна оставаться здесь?
Ответ прозвучал с абсолютно медицинскими, насквозь знакомыми интонациями:
– Перенести в родную пещеру ее можно хоть сейчас…
Ну да, щадящую транспортировку драконы в состоянии обеспечить.
– …лекарствами и материалом мы снабдить можем. Но вы не целитель, десятник, и не сможете толково ими распорядиться. А уж если нагноение обнаружится, так и вообще… правда, в этом случае у нее так и так шансов почти не будет.
– Еще раз благодарствуйте. Я также хотел бы поговорить, но не с ней, а с ним.
– С этим молодым… драконом? Не возражаю.
Прозвучало как "молодым идиотом".
Я подошел к подстилке. Она была сделана из сфагнума. Хорошо придумано, спору нет. Но то, что лежало на ней, никоим образом не заслуживало эпитета "хорошо".
Даже с учетом пластырей Рриса выглядела просто ужасно. Голова целиком оказалась укутанной в нечто растительное, явно приклеенное к коже. Запах стоял аптечный и препротивный.
Фаррир выглядел немногим лучше, хотя не получил и царапины. И хуже всего было выражение глаз.
– Фаррир, когда ты в последний раз ел?
Человек вполне мог бы ответить "не помню", так то человек…
– Вчера вечером.
– Тогда вот мой приказ. На пару часов тебя подменят, а пока будешь свободен – подкрепись. Силы тебе понадобятся. Далее: при ухудшении ее состояния немедленно известить меня.
Молчание.
– Воин Фаррир, вам приказ ясен?
Устав – огромная сила.
– Так точно!
Пришлось собрать все силы, чтобы добиться нужной интонации в голосе:
– Еще не вечер!
Кажется, апатия бедняги затрещала. Во всяком случае, глаза теперь смотрели иначе.
Из юдоли скорби я вернулся к остальным. Меня встретила пылающая энтузиазмом Фиорра:
– Командир, тут вино дают!
– По скольку на хвост?
А ведь неизвестно, как выпивка действует на драконов. Даже на людей – и то по-разному. Пришлось оглядеться со вниманием. С виду все слегка косые. Но так, чтобы в доску – никого. Уже хорошо.
Несмотря на общую эйфорию, меня засыпали вопросами насчет Ррисы. Я ответил, как мог, а Хьярра тут же вызвалась подменить товарища. Разумеется, не было причин противоречить.
Умная Суирра осторожно спросила:
– Ну, потом ты нам расскажешь, как там оно произошло?
Ответ был максимально честным:
– Разбор полетов будет обязательно. Но только в нем должна участвовать Рриса, а она… сами знаете.
Вдруг послышалось удивленное:
– Командир, а ведь тебе тоже прилетело.
Сюрприз!
– Что прилетело?
Глорр говорил совершенно уверенно:
– "Серая стрела", вот что. Слетело полтора десятка чешуек. Вот тут, над задней левой.
– Клянусь гребнем Черного: ничего не заметил.
Это было правдой. Выходит, вражеский маг оказался не столь уж истощен. А я проявил беспечность. Но разбор прегрешений отложим.
– Так где там вино?
Подчиненные притащили мне мою миску. Драконье обоняние слабее человеческого, но даже мне показалось, что напиток довольно крепкий: примерно градусов пятнадцать. Однако выпивка не помогла присоединиться к празднику жизни.
Я брел по дороге к своей пещере. Усталость навалилась с новой силой. План действий уже сложился, но именно сейчас ничего сделать было нельзя. И настроение вернулось на позицию под горизонтом. Может быть, алкоголь подействовал: лапы подкашивались.
Рядом со мной вдруг оказались Глорр с Гиррой. Идти сразу стало легче.
– Ребята, я спать…
– И мы с тобой…
– …до пещеры.
Помню, что уже в лежачем положении я вяло удивился слабости драконьей памяти: так и не удалось вспомнить, как оказался на подстилке. А потом критическое мышление отключилось напрочь. Глорр сказал голосом Гирры: "Проваливай, дальше я сама", и подумалось, что ему незачем коверкать собственный голос: ведь и так ясно, что это он, а не она. Смутно доносились выкрики из песен.
Организм приказал: "Спать!", а приказы подлежат исполнению, а не обсуждению.
Глава 12. Как не разбирать полеты
(в личных покоях Ас-Лока)
Тон голоса Великого был столь же вежлив, сколь и холоден.
– Вы можете не утруждать себя пересказом событий. Я прекрасно видел, КАК все происходило. Гораздо больше меня интересует, ПОЧЕМУ так все пошло. Точнее, мне хотелось бы знать именно вашу трактовку происшедшего, а равно перечень мер для предотвращения подобных вариантов.
– Возможно, Великий, удастся сэкономить ваше время, если будет разрешено доложить доктору Менгелю, который значительно лучше меня разбирается в магии смерти и уже имеет некий план.
Ас-Лок бесстрастно выслушал доклад, в котором причиной всех несчастий выставлялся вражеский десяток драконов особого назначения.
– …таким образом, следует признать, что указанные драконы нашли средство противодействия "серому капитану". Это еще полбеды, но налицо угроза распространение изобретенной тактики среди других драконов. Из этого положения я вижу два выхода…
На лице у Великого обозначилось некое подобие интереса.
– …первый из которых заключается в уничтожении этого десятка и в первую очередь, конечно, десятника. Он, на мой взгляд, является ключевым элементом в изменениях, которые мы наблюдали. С вашего позволения, Великий, этот пятнистый дракон самый опасный хотя бы уж потому, что именно он их источник. Второй же вариант состоит в разработке и применении новых заклинаний магии смерти, а равно иных. Между прочим, как раз в части магии смерти у меня есть кое-какие наработки…
По правде говоря, выражение было несколько преувеличенным. Идеи были, но до практического внедрения дело дошло бы не завтра.
– …предназначенные как раз для борьбы с этими слишком умными драконами. Однако должен заметить, что упомянутый десяток постоянно находит нестандартные ходы, эффективно противодействующие моим замыслам. Тем больше причин для устранения подобного препятствия.
Великий чуть поднял бровь.
– Я вижу, вы постоянно совершаете одну и ту же ошибку, Менгель. Я не ставлю вам ее в вину, однако желаю, чтобы впредь это не повторялось.
Фраза не была выговором, но до него оставалось мизерное расстояние. В голосе Великого отчетливо послышались ноты превосходства.
– Вы все время очеловечиваете драконов. Приписываете им ум. Изобретательность. Способность к нестандартным решениям. Между тем драконы совершенно не умны. Точнее, они гораздо менее разумны, чем люди. Учиться способны, это да. Но при этом усваивают и в конечном счете используют лишь то, чему их учили, не добавляя в сумму знаний что-то свое. Уверяю вас, драконов создали не для того, чтобы они творили. Целью было получение боевой силы и только. Если этот ваш пестрый десятник обучает своих подчиненных чему-то совершенно новому, то отсюда следует: он сам это новое от кого-то усвоил. Другие драконы ничего такого не предлагают? Вывод: у десятника есть наставник или, скажем, советник. Вот от кого я бы хотел избавиться, ибо тем самым устраняется самая суть проблемы. Впрочем, это уже не ваш уровень… Полагаю, какие-то наработки в магии смерти у вас уже есть. В чем их суть?
Маг смерти не очень-то хотел делиться знаниями, но пришлось. Рассказ занял не более десяти минут.
– Да, заклинание новое, признаю. Сколько потребуется времени на его отработку?
– Я бы не хотел давать чрезмерно оптимистические обещания, Великий. Скажу так: месяц.
– Несмотря на все ошибки, ваш подход явно представляет интерес. Советую доложить его на ближайшем совете докторов.
Это было огромным шагом в сторону докторской диссертации. Менгель помнил, что в магии смерти он числится магистром. Он понимал также, что новое заклинание – отличная ступенька в повышении ранга. Рассыпавшись в благодарностях, низший маг удалился.
Уже на воздухе промелькнула тревожная мысль. Драконов создал не Ас-Лок: тут приложил знания другой Великий. Что, если разум этих ящеров все же недооценен?
* * *
Мое утро было почти превосходным. Полное восстановление. Прекрасное самочувствие. Никакой потребности в опохмелке. Нормальный завтрак. Если бы еще дел никаких не выявились – большего и желать нельзя. Но таковые очень скоро нарисовались.
