Дмитрий Романовский - Королевство Хатуту
– Жустина, вы производите очень красивое впечатление!
В столовой уже завтракали. Занятый покупкой часов, Поль не заметил, как люди проходили мимо него, заполняя столовую. Когда он приближался к своему столу, люди, как и вчера за ужином, украдкой поглядывали на него. Ему казалось, что все смотрят на его красивые часы, и он небрежно сунул левую руку в карман так, чтобы часы были видны. За его столом сидели Роже и Леон. Остальные еще не пришли. Роже сказал:
– Доброе утро, мсье Дожер.
Поль вспомнил, что с утра надо поздороваться, и ответил:
– Доброе утро, – и, как его учили в детстве, наклонил голову и сделал четверть оборота, отдавая поклон присутствующим за столом.
Леон ответил:
– Доброе утро.
На столе стояли две низкие вазы. В одной были нарезанные свежие овощи, в другой фрукты. Поль по примеру других вилкой набрал себе в тарелку овощей. Он почти забыл их вкус. Пришел краснолицый студент, поздоровался, сел. Поль уже знал, что его зовут Антуан. Роже спросил:
– Мсье Дожер, как вы провели свою первую ночь в цивилизованном мире?
Поль насторожился, но все смотрели на него вежливо, и он ответил:
– Хорошо.
Леон сказал:
– Это пока хорошо. Сегодня пасмурно. А в жаркие дни в каютах очень душно.
Официант принес тарелки с омлетом. Поль попробовал омлет. Блюдо показалось ему таким вкусным, что он даже не мог жевать. Куски омлета просто таяли у него во рту. Остальные заедали омлет овощами, но Поль не хотел ни с чем смешивать блюдо, чтобы не портить его вкус. А Роже сказал:
– Они не умеют хранить продукты. Яйца уже начали портиться.
Леон поддержал его:
– В Нуку Хива мы стояли два дня. Могли бы запастись свежими яйцами.
Студент Антуан, который любил всё уточнять, объяснил:
– В Нуку Хива яйца дороже, и они пользуются теми, что запасли на Таити, – и он фамильярно, поскольку они были примерно одного возраста, обратился к Полю: – Поль, ты приобрел немецкие часы?
– Это немецкие? – спросил Поль.
Антуан взглянул поближе на часы, сказал:
– Да. На четырех камнях.
– А у тебя на скольких камнях? – осторожно спросил Поль.
Антуан мельком взглянул на свои золотые часы, сказал небрежно:
– На двенадцати. Из швейцарских самые дешевые.
Пришел лысый Бернар, поздоровался, сел, начал с аппетитом есть омлет с овощами. И вдруг Роже обратился к Полю:
– Поль, вы находите Жустину интересной дамой?
По примеру Антуана он тоже стал называть его Полем. Оказывается, некоторые люди наблюдали, как он разговаривал с продавщицей. Поль ответил:
– Да. Она красивая женщина.
Роже улыбнулся:
– Можете на нее не рассчитывать. Пустой номер. Она бретонка.
Бернар тоже добродушно улыбнулся, подтвердил:
– Бретонка. Муж механик на корабле. У бретонцев жесткие семейные традиции.
А Леон добавил:
– Наши интеллигентные дамы из экспедиции куда доступней.
Мужчины за столом улыбались. Поль еще не вошел во вкус юмора цивилизованных людей и серьезно спросил:
– Как доступней? И мадам Туанасье тоже?
– О-о! – и Антуан скорчил значительную мину. – Она особый экземпляр. Маки. Муж расстрелян гестаповцами. Дать ей волю, она бы перестреляла всех колаборационистов.
Он говорил вполголоса, наклонившись к Полю, поскольку мадам Туанасье сидела за соседним столом. Роже сказал:
– Антуан, не говорите возвышенных слов.
И все рассмеялись. Кроме Поля. Он ничего не понял. Антуан снова наклонился к Полю:
– Извини, Поль. Я совсем забыл, что у тебя проблемы с языком. Но ты быстро наверстаешь. Будь только смелее, больше говори. Во время войны Германия захватила Францию. Это называется оккупация. Гестапо – это вроде немецкой военной полиции. Колаборационисты – французы, которые во время оккупации сотрудничали с немцами. Маки – группа сопротивления, французы, которые во время оккупации боролись с немцами. Когда ты будешь в библиотеке, спроси мадам Туанасье о войне. Она помогала собирать материалы для нюрнбергского процесса. Да! – спохватился он. – Ты же этого не знаешь. В Нюрнберге был международный судебный процесс. Судили фашистов.
В это время пришла дама с каштановыми волосами, поздоровалась, села на свое место, принялась за омлет. Поль уже знал, что ее зовут мадам Планше. Антуан продолжал говорить Полю:
– Мадам Туанасье расскажет это лучше. Только ты поосторожней с ней. Она коммунистка. Одно слово, и ты станешь ее врагом. Она имеет большое влияние, и у нее хорошие связи. Ты знаешь, что такое коммунисты?
Поль помнил это слово, помнил, как говорили о событиях в России. Революция. В Германии, кажется, тоже была революция. Тут он увидел, что все смотрят на него, ждут ответа. Нужные слова ускользали из памяти, и он сказал:
– Коммунисты это русские и немцы.
И тут все пятеро человек за столом неожиданно стали смеяться. Они смеялись, не глядя на Поля и не глядя друг на друга. Люди за соседними столами недоуменно смотрели на них. У мадам Планше от смеха выступили слезы. Она воскликнула:
– Нет! Это невозможно объяснить!
Роже, переставая смеяться, но еще не совсем перестав, сказал:
– Поль! Не обижайтесь! Вы забыли язык, то, что вы сказали, строго говоря, не имеет смысла. Но вы не представляете себе, что значили для нас ваши слова! До сих пор события казались мне статистикой, эпизодами моей биографии. И только вы, вы Поль, дали сейчас мне понять, что произошло за последние двенадцать лет.
Однако самому Полю не было понятно ничего. Официанты подали кофе. Молоко было в маленьких фарфоровых кувшинах. Мадам Планше сказала:
– Молоко из порошка. Война давно кончилась, а молоко до сих пор подают порошковое.
Роже заметил:
– Вероятно, на нашем корабле нет коровы.
Сразу после завтрака Поль направился в радиостанцию. Он перепутал лесенки, и поднялся на верхнюю палубу с другого борта, так что пришлось обойти пушечную башню и пройти по переходному мостику. В радиостанции были капитан и седой радист в наушниках. Поль сказал:
– Доброе утро.
Помещение было хорошо изолировано, и снаружи не проникало ни звука. Поль подошел к радисту, от наушников слышалось тихое попискивание азбуки Морзе. Поль уже знал: радист относится к команде и подчиняется капитану, а Мадлен – радистка экспедиции и подчиняется Роже и мсье Вольруи. Радист писал на синем бланке, переводя серии писков на французские буквы. Капитан читал уже исписанный лист. Подняв глаза на Поля, он сказал:
– Мы слишком далеко отошли от Папита, чтобы переговариваться. Сообщение только зуммером.
Вошла Мадлен, сказала: – Доброе утро, – и остановилась в дверях. Капитан обратился к ней:
– Мадемуазель, прошу вас, оставьте нас не надолго.
Мадлен слабо улыбнулась и вышла. Радист кончил записывать, отстучал на ключе конец приема, подал капитану второй исписанный лист. Капитан обратился к Полю:
– Вы уже знаете про следствие об убийстве Томаса Диллона. В передаче они всё повторили. Все улики против вашего отца, Жоржа Дожера. Сибил Дожер, ваша мать, подтвердила улики. Имеются ее показания. После гибели вашего самолета следствие автоматически закрыто. Ваша мать не сомневалась в вашей гибели. Двадцать первого ноября тысяча девятьсот тридцать четвертого года Сибил Дожер отбыла из Папита на пароходе «Андромеда» в Сидней. Дальнейшая ее судьба администрации Папита неизвестна. Когда мы прибудем в порт Панамы, вы сможете подать запрос о судьбе вашей матери. Вам нечего к этому добавить?
Поль растерянно пожал плечами, отрицательно покачал головой. Капитан сказал:
– Думаю, вам бы не хотелось, чтобы теперь на корабле узнали об этом убийстве.
Поль подтвердил:
– Не хотелось бы.
– Я вас понимаю. Для вас и так достаточно труден переход к цивилизованной жизни. О деле Жоржа Дожера известно теперь только мне и мсье Курбэ. – Поль понял, что Курбэ это седой радист. Капитан закончил: – Так что пока никто ничего не узнает. Вам понятно?
– Да. Спасибо, – сказал Поль.
– А пока, – и капитан аккуратно сложил два исписанных листа, – это будет тоже лежать в моем сейфе.
Капитан вышел. Поль повернулся к радисту, мсье Курбэ, сказал:
– Спасибо.
В радиостанцию вошла Мадлен, спросила:
– Вы нашли свою мать?
– Нет еще, – ответил Поль, а мсье Курбэ пояснил:
– Сибил Дожер после катастрофы отбыла из Папита в Сидней. Дальнейшая ее судьба неизвестна. Будем выяснять в Панаме. – Мадлен сочувственно наклонила голову, сказала, растягивая слова:
– Это было ужасно для нее: сразу потерять мужа и сына. – Она смотрела на Поля светлыми, ничего не выражающими глазами. Поль невольно окинул взглядом ее фигуру: тонкая талия, широкие бедра, обтянутые узкой юбкой. Ободряющим тоном она сказала:
– Вы ее обязательно найдете, мсье Дожер. Я представляю себе ее радость, когда вы встретитесь. – Поль сказал: – Спасибо, – поскольку больше ничего не мог придумать. Он уже собрался выйти, но Мадлен сказала:
