Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
Тим попятился, впуская странного гостя в квартиру.
Обо всех новых пассажирах «Беженского Корабля» Фёдоров получал информацию трижды. От Мани с Нюрой, коменданта Ванина и под конец по сопроводилке из Комитета. И, подшивая официальный лист в официальную папку, он уже знал, чего и сколько новичок купил в магазине, в какой квартире живёт и ещё массу всяких интересных мелочей, которых в деле просто не бывает.
Вот и сегодня, когда он шёл по своему обычному «вторничному» маршруту, его окликнули:
— Родион Макарыч!
Нюра в белом халате и накинутом на голову платке махала ему с заднего = оно же грузового — крыльца магазина. И, когда он подошёл, зачастила:
— Вы уж зайдите, мы же ж тут совсем без вас…
— И чего тут у вас стряслось? — спросил он, заходя в маленькую подсобку.
— Ты как хочешь, участковый, — с ходу встретила его Маня, — а я так не могу. Мне ещё жить, а тут…
И обе наперебой стали выкладывать участковому, какого страха натерпелись, когда, ну, как раз перед обедом, ввалился к ним, чёрный, страшный, ну да, ну, такой страшный…
— Ну уж и страшный? — усомнился Фёдоров, усаживаясь за стол, служивший Мане сейфом, столовой, бухгалтерией, косметическим салоном и… много чего на этом столе делалось. — Ты, я помню, и на Мороза баллоны катила.
— Да сравнил! Мороз что, индей вот только, а так ничего, даже красивый. А этот… ну, страшон, ну… Ты пост хоть мне поставь, а то я одна…
— Чего тебе поставить? — удивился Фёдоров.
— Да ну тебя, — отмахнулась Маня. — Я о деле, а у тебя одно на уме.
— И денег у него много, — сказала Нюра. — И набрал всего, как роту кормить, и с сотенной сдачу набирали.
— Ну да, пачка сотенных, — подхватила Маня. — А ссуду комитетскую ещё не мог получить.
Фёдоров задумчиво кивнул, но сказал:
— Ну и что? И вот, тот же Мороз, ты же сама мне говорила, с деньгами был.
— Не пьёт парень, вот деньги и водятся, — отрезала Маня. — А этот не иначе, как ограбил кого. Ты бы, Родя, увидел его, так… да ему за одну морду статью вешать можно.
— А твоя… на сколько статей потянет, — встал он. И когда Маня с Нюрой отсмеялись, сказал серьёзно: — Ладно, всё утрясётся.
Прямо от них он, тоже как всегда в такие дни, пошёл к Ванину. Комендант сидел в своём кабинете, приводя бумаги в порядок.
— Как к тебе ни зайду, так ты в бумагах.
— Так для тебя ж и делаю, у милиции бумаги всегда на первом месте, — ответил, не поднимая головы, Ванин. — Надо ж новоприбывших оформить.
— Много въехало?
— Одна семья. Но стоят… многих.
— Большая семья?
Фёдоров плотно, для долгой беседы, уселся у стола коменданта.
— Муж с женой, да двое детей, — комендант улыбнулся. — Мальчишка там… ушлый. Пока мал, конечно, а потом… отцу хлопот много будет, а лет так через десять и тебе может.
— Десять лет ещё прожить надо, — хмыкнул Фёдоров.
— А отец? — комендант начал отвечать на непрозвучавший вопрос и пожал плечами. — А что отец? Вроде, мужик с головой. Он уже про тебя спрашивал.
— Про меня? — очень удивился Фёдоров.
— Про отделение. Он оружие привёз, ну, и хочет разрешение зарегистрировать.
— Разрешение ещё получить надо.
— У него есть, — комендант дописал строчку, показал страницу Фёдорову и захлопнул книгу учёта жилого фонда.
— Восемь комнат, значит, — кивнул Фёдоров. — Запасливый.
— По жене судя, на вырост взял.
Бывает. Так ты говоришь, мальцом через десять лет заниматься придётся, — встал Фёдоров. — Ну, тогда я пошёл.
— С богом, участковый, — проводил его комендант.
К новым жильцам — Черновым — Фёдоров пошёл вечером, когда дома нет только работающих во вторую смену.
Он не ждал, что ему так легко, ни о чём не спрашивая, откроют. И не ждал, что страх Мани сразу получит такое наглядное подтверждение. Да, от одного вида высокого широкоплечего негра не по себе делается. И в руках ничего, и одет по-домашнему, а пробирает. Как ещё Маня прямо за прилавком в обморок не грохнулась? Не иначе, за выручку испугалась.
Представился он по-русски, но дальше разговор повёл по-английски, чтобы ссылок на незнание языка не было.
— Ваши документа, пожалуйста.
— Да, сэр, — так же по-английски ответил негр.
Зина сгребла, прижала к себе детей. Катя сразу уткнулась в её юбко, спряталась, а Дим подсматривал, но стоял тихо. Тим покосился на них через плечо, и Зина, сразу поняв, ушла с детьми в кухню. Тим перевёл дыхание. Все их вещи были сложены в прихожей прямо на полу в углу, и его сумка там же. Тим взял её, открыл и достал документы, протянул всю пачку.
— Пожалуйста, сэр.
Но приём — сразу дать просимое и тем одновременно освободить свои руки и связать руки противника — не прошёл. Фёдоров брал по одной бумажке, просматривал и возвращал. Руки оказались связанными у Тима.
Разрешение на оружие Фёдоров просмотрел особо внимательно.
— А где само оружие?
— Да, сэр, — кивнул Тим, убирая остальные бумаги обратно в сумку.
Теперь, когда стало понятно, зачем пришёл этот полицейский, он почти успокоился. Бросив сумку к вещам, Тим вошёл в уборную и через несколько секунд вернулся со свёртком.
— Вот, сэр.
Фёдоров сверил марки, номера, вытащил из ножен холодно блестящий кинжал, осторожно, но умело попробовал заточенное с двух сторон лезвие.
— Малец не доберётся? — спросил он по-русски.
— Нет, — так же по-русски ответил Тим. — Надёжно.
Фёдоров вернул ему разрешение и оружие.
— На регистрацию в понедельник придёшь, в отделение. Где это, знаешь? — Тим кивнул. — В четвёртый кабинет.
— Когда в понедельник? — спросил Тим.
— У тебя какая смена?
— Я ещё не знаю. Сказали, что график скользящий, и в четверг во вторую, — обстоятельно ответил Тим.
Фёдоров кивнул. А неплохо по-русски говорит, и понимает вполне. И разрешение выдавала контора… известная.
— Это где, в стройуправлении?
— Нет, — Тим улыбнулся нехитрой ловушке. — НА автокомбинате.
— Вот в свободное время и зайдёшь. С оружием и документами.
Тим кивнул. И тут из кухни осторожно выглянула Зина. Из-за её бока сразу высунулась мордашка Дима. Фёдоров улыбнулся им. Козырнул.
— Извините за беспокойство. До свидания.
— До свидания, — ответил за всех Тим.
Зина только беззвучно шевельнула губами, а Дим хотел что-то сказать, но Зина закрыла ему рот ладонью.
Тим, ловко удерживая в одной руке свёрток и документы, проводил милиционера до двери, вежливо из-за его спины открыл её перед ним и, когда Фёдоров вышел, без стука захлопнул и быстро дважды повернул оба замка. Вывернувшись из-за Зины, Дим кинулся к нему, но Тим взглядом остановил его и пошёл в уборную. Вышел он оттуда почти сразу же уже без свёртка, в два шага пересёк прихожую, взял свою сумку м спрятал туда разрешение. И, только положив сумку на место, повернулся к стоящим в дверях кухни Зине с детьми и улыбнулся им. Зина сразу засмеялась и заплакала, а Дим с Китей кинулись к нему.
Тим почувствовал, что Катя дрожит, и взял её на руки. Катя обняла его, уткнувшись лицом в его шею.
— Пап, — дёрнул его снизу за рубашку Дим. — Пап, ты совсем-совсем не ипугался?
Тим улыбнулся.
— Бояться можно, Дим. Нельзя показывать страх.
— Всегда-всегда?
— Иногда можно и показать, — продолжал улыбаться Тим, глядя куда-то в пустоту над головой Зины.
— А когда можно? Ну, пап?!
— Когда это нужно, Дим.
Зина подошла и обняла Тима вместе с Катей. Дим, цепляясь по-обезьяньи, полез по Тиму наверх. Тим помог ему и встал так, чтобы их головы были вместе.
Наконец Катя перестала дрожать, а Зина плакать.
— Ну вот, — Зина вытерла глаза и улыбнулась. — Поздно-то уже как, ночь совсем. Спать пора.
— Да, — Тим опустил детей на пол. — Пора.
— Тима, — захлопотала Зина, — спать на кухне, может, будем. Там, вроде, потеплее. И обжили уже.
— На первую ночь сойдёт, — согласился Тим.
Два одеяла, простыни, его и Зинина куртки, ещё всякие вещи… Ладно, бывало и хуже. Но завтра же надо купить и постели, и кровати, и вообще… Ремонта делать не надо, так что они могут сразу обставлять квартиру. Всё это Тим сказал Зине, пока они сооружали на кухне постель.
— Ну да, ну да, — кивала Зина, заворачивая их обувь в какие-то тряпки, чтобы сделать изголовье. — Сегодня уж по-беженски, конечно.
— Сначала… сначала с утра пойдём в Старый город. Мне про один магазин рассказали. К Филиппычу. Там всякую мелочь хозяйственную и купим. И постели. Привезём и тогда в мебельный, — говорил Тим.
— Тима, а с одеждой-то…?
— В четверг с утра, — сразу решил он. — Мне во вторую, успеем. Ну вот. Спасть только в одежде будем.
— Я рейтузики на них надену, — сказала Зина. — Прямо на голое. И свитерки. Не замерзнут.
