Владимир Контровский - Конец света на «бис»
Они сидели на улице, смотрели друга на друга и болтали. Обоим было уютно, хотя Сергей уже немного устал быть центром внимания и то и дело отвечать на приветственные возгласы кубинцев, широко улыбавшихся при виде «теньенте русо маринеро». Время шло, и Шеховцов, несмотря на близость очаровательной кубинки, начал чувствовать себя не в своей тарелке: в конце концов, его послали добывать масло, а не охмурять местных красавиц.
– Tiempo,[49] – сказал он Маризете и выразительно постучал по своим ручным часам.
Та кивнула, вскочила и гибким зверьком исчезала за дверями офисины. «Ну вот, и она меня бросила» – уныло подумал Шеховцов, и солнечный свет начинавшегося дня для него как-то сразу потускнел.
Но не прошло и нескольких минут, как Маризете вернулась, волоча за собой какого-то угрюмого бородача. Тот ворчал, но при виде Сергея разулыбался и сменил гнев на милость. И оказалось, что это водитель джипа, который согласен довезти их до оружейного склада. «Обоих!» – отметил про себя лейтенант. Как видно, милисиана решила до конца играть роль телохранительницы (что, впрочем, вполне устраивало лейтенанта Шеховцова).
И они помчались с ветерком (в полном смысле слова – машина была открытой), по широкой дуге огибая бухту размером два на три километра. И Сергей увидел причал, возле которого стояла его «Б-4», и увидел её саму – утренний воздух Мариэля был прозрачен и чист. Он ещё не знал, что видит свою лодку в последний раз, как не знал (и не мог знать), что корабли US Navy уже загнали в угол «Б-59» капитана 2-го ранга Савицкого, и что планета Земля уже разменяла последний час мирного времени.
****Но и на оружейном складе неуловимого команданте не оказалось. Как удалось узнать Маризете, он поехал то ли к танкистам, то ли к зенитчикам, но обещал вернуться не позже чем через час. И это было похоже на правду – у склада толпились сотни людей, жаждавших получить винтовки и патроны, и команданте Игнасио не мог подвести своих рвавшихся в бой соотечественников. «Час, – подумал лейтенант Шеховцов, – целый час…». Торчать всё это время возле склада, на глазах множества людей, ему совсем не хотелось. А ещё ему хотелось остаться с Маризете наедине, чтобы её поцеловать (хотя бы). По напряжению толпы Сергей почувствовал, что война близка, что она реальна, а раз так, то кто знает, что будет завтра и с ним, и с кубинкой по имени Маризете? Получит он своё масло, лодка выйдет в море, и когда он снова увидит эту девушку, и увидит ли вообще? Нет, решил лейтенант, так не годится. И он, подбирая слова, спросил Маризете, не может ли она, пока их легендарный команданте Игнасио отсутствует, показать Сергею местные природные достопримечательности – пальмы и прочие лютики-цветочки, которые представляют для маринеро русо несомненный интерес? Лес-то – вон он, рядом, два шага шагнуть (склад был вынесен за территорию городка).
Маризете посмотрела не него, лукаво улыбнулась (в тёмных глазах её запрыгали озорные искорки) и молча кивнула. И они пошли, не обращая внимания ни на что и ни на кого.
Они шли по высокой траве, огибая редкие, но основательные пальмы и непролазные заросли. Они шли, держась за руки, и когда неровности бездорожья прижимали их друг к другу, они отнюдь не спешили разойтись. Они шли, увлечённые друг другом, понимая друг друга без слов, и не смотрели по сторонам. И поэтому ни лейтенант Шеховцов, ни милисиана Маризете не заметили, как в просветах над разлапистыми кронами деревьев, вдали, над западной оконечностью острова, небо расчертило множество белых полосок: там взлетали советские ракеты средней дальности, уносившиеся на север, к Америке.
Несколько раз Сергей хотел обнять девушку и поцеловать – так, чтобы закружилась голова (он чувствовал, что она этого ждёт). Однако лейтенант не делал этого – не потому что был слишком робок (к своим двадцати четырём годам он имел достаточный опыт общения с прекрасным полом – в широком диапазоне), и не потому что опасался международного скандала (об этом он вообще не думал). Всё было гораздо проще: Маризете, дочь нескольких рас, понравилась ему по-настоящему, а в таких случаях мужчины – настоящие мужчины – далеко не всегда смотрят на женщину исключительно как на объект вожделения, который можно попользовать через десять минут после знакомства. И Сергей Шеховцов растягивал минуты влюблённости, смакуя их, как выдержанное вино. Но время шло, и он понимал, что скоро им придётся идти обратно: они и так отошли от склада в глубь редколесья километра на полтора.
Впереди показался невысокий холм, похожий на лобастую голову какого-то зверя. За холмиком открылась глубокая ложбинка, поросшая густой и мягкой травой. «Прямо брачная постель» – мелькнуло в голове лейтенанта. И тогда он обнял Маризете, повернул её к себе и поцеловал: так, как хотел – крепко-крепко, до головокружения.
И она раскрылась ему навстречу, потянувшись к Сергею всем телом, и автомат на её плече ей почему-то совсем не мешал. «Сейчас я возьму её на руки…» – подумал Шеховцов.
Сквозь шум крови в ушах Сергей услышал отдалённый реактивный гул, и этот звук его почему-то насторожил. Оторвавшись от губ Маризете, он завертел головой, всматриваясь в небо, и увидел в синеве (зрение у молодого лейтенанта было отличное) крохотный косой крестик летящего самолёта – летящего со стороны океана к бухте Мариэль. А наперерез самолёту копьём, брошенным рукою титана, устремилась белая дымная полоса, и Шеховцов, человек военный, понял, что это такое.
Зенитная ракета С-75 сбила штурмовик «Скайхок», поднявшийся с палубы атомного ударного авианосца US Navy «Энтерпрайз», на подлёте к Мариэлю. Но сбила она его на пару секунд позже, чем было надо: самолёт успел выпустить по порту ракету «Булпап» класса «воздух-поверхность», оснащённую пятнадцатикилотонной атомной боеголовкой. Разведка США считала, что не все ещё советские ракеты средней дальности, доставленные на Кубу, вывезены из Мариэля, и поэтому городок оказался в списке целей «ограниченного атомного удара» по острову.
Ничего этого лейтенант Сергей Шеховцов не знал, но он заметил огнистую искорку, отделившуюся от крестика-самолета за мгновение до того, как на его месте расплылось в небе дымное облачко взрыва. Искорка было яркой – её было видно даже при свете дня, – и Сергея вдруг окатило предчувствие близкой и большой – очень большой! – опасности. Ему не раз говорили, что следующая война будет атомной, и лейтенант Шеховцов этому верил.
Он сгрёб Маризете в охапку, буквально протащил её несколько шагов, отделявших их от ложбинки, такой уютной и такой манящей, и повалился вместе с ней в траву за холмом. Сергей успел заметить недоумение в глазах девушки – мужчина, увлекающий желанную женщину на любовное ложе, действует настойчиво, но не грубо, – однако не стал ей ничего объяснять: не было ни времени, ни подходящих испанских слов.
Раздался оглушительный треск, как будто кто-то очень большой и очень злой одним махом разодрал небо от горизонта до горизонта. Пахнуло жаром, словно тропическое солнце вдруг резко снизилось, решив опалить и море, и берег. Сергей закрыл Маризете всем телом, вжимаясь вместе с ней в податливую мягкую землю, покрытую травяным ковром. Голову он не поднимал: при подходе ударной волны атомного взрыва делать этого не рекомендуется во избежание расставания с этой важной частью человеческого организма.
И волна пришла – она обрушилась на их убежище с гулом и грохотом, наполнив воздух клубами пыли и пепла. По спине Шеховцова забарабанили комья земли, сломанные ветки, куски коры, а он закрывал собой девушку, думая только об одном: «Только бы её не задело… Лишь бы не прилетела какая-нибудь каменюка…».
А потом всё стихло, осталось только потрескивание и пощёлкивание, как будто где-то рядом в огромной печи или в громадном костре прогорали дрова и рассыпались на рдеющие уголья…
****К полудню Сергей и Маризете были уже километрах в десяти от Мариэля. Идти было легко – местность походила на саванну с редкими королевскими пальмами и купами кустов, – а лейтенант Шеховцов хотел как можно дальше отойти от сожжённого города, на который сеялась радиоактивная пыль. Ветер, правда, дул на северо-запад, и снес шляпку ядерного гриба, начинённую отравой, в океан (и дальше, к берегам Америки – к тем людям, которые послали атомную смерть на маленький кубинский городок), но бережёного бог бережёт. К тому же гриб был не один: над западной оконечностью острова расплывалось ещё несколько уродливых дымных столбов – американцы били по стартовым позициям советских РСД, так больно укусивших «первую страну мира». Сергей опасался, что такой же гриб появится и впереди, над Гаваной, но небо на востоке было чистым (хотя ещё дальше на восток, где-то за горизонтом, какой-то зловещий дым поднимался).
Вскоре после полудня они набрели на ручей, петлявший среди зарослей конокарпуса и невысоких деревьев хукаро. Это было очень кстати – солнце припекало всерьёз, и обоим хотелось пить. Напившись и ополоснув лицо, Сергей заметил маленькие седые хлопья пепла, прилипшие к его тужурке. «Это не есть хорошо, – подумал он. – Может статься, что мы с Машенькой несём на своей одежде заразу, которая медленно нас убивает. Дезактивация – это обязательное мероприятие при боевых действиях с применением атомного оружия». Сергей объяснил милисиане, что им надо вымыться с головы до ног и ополоснуть верхнюю одежду, потому как иначе будет муй маль, радиасион и вообще муэрте.
