Андрей Валентинов - Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы
– Ярты? – молодой человек пренебрежительно махнул рукой. – Которые ярытники, они же еретики? Пейзанский фольк!
– А некоторые верят, – не унимался Келюс, искоса поглядывая на враз посуровевшего Фрола.
– Господа, не забивайте моему кузену голову! – смутился барон. – В его возрасте, право же, Николай…
– Да нет, дядя Майкл, – возразил юноша. – Это действительно прикол, особенно в кино. Говорят, сейчас у вас там мода на славянскую демонологию…
Разговор затих. Позавтракав, барон заявил, что они с «кузеном» намерены погулять – Мик рвался показать заморскому гостю Столицу. Келюс, подумав, решил не спорить, но, отведя Корфа в сторонку, показал ему газету с заметкой о Прыжове. Полковник прочел ее молча, дернул щекой и медленно перекрестился.
Тем временем юный Плотников, оставшись наедине с дхаром, быстро оглянулся.
– Фрол Афанасьевич, – зашептал он, убедившись, что их не слышат. – Можно вас на минутку?
– Ну? – дхар все еще переживал экзотическое выражение «пейзанский фольк».
– Они не верят! Я не хотел при них. Но вы-то верите, Фрол?
– Во что? – не понял тот.
– В Белую Силу.
– Я? – отшатнулся дхар. – Да с чего ты взял? И вообще, все это, елы, гипноз…
– Фрол Афанасьевич, я же понял, кто вы! Я видел вашу ауру.
– Как? – не сразу уловил Фрол. – Ну, так… А ярты тут при чем? Эта аура, говорят, просто, елы, электричество.
– У нас в «совке» все «просто электричество»! У меня вторая степень посвящения. Вы же Гуру, я это понял! Или даже Великий Гуру!
– Слышь, Михаил, – безысходно вздохнул дхар. – Сгинь по-доброму, а?
– Но ведь вы уже не человек?! – резко бросил Плотников, поспешив на всякий случай отскочить в сторону. И не зря.
– Ну, знаешь, елы! – взвился Фрол. – Если бы не барон, я б тебя… Пудель!
– Извините, – сухо бросил Плотников, отвернувшись. – Только за глазами своими следите, когда нервничаете. Очень заметно…
Дхар поглядел в зеркало. Глаза были, как глаза, но он вдруг понял, что юнец прав.
– А что? Действительно сильно заметно?
– Зрачки, – все еще обиженным тоном пояснил Мик. – Да и роговица… Вы что, сами не знаете? Вы же Гуру!
– Да не Гуру я! – отчаялся сбитый с толку Фрол. – Я просто дхар!
– Кто-кто?
– Национальность такая, елы… Это все, которые… атавизмы.
– Ну да? – удивился Мик. – Какие же это атавизмы? Искусство перевоплощения – это, напротив, результат саморазвития личности. Такое доступно лишь Гуру, и то не всем. Я такое видел только на пленке. Но вот в Индии…
– Сгинь, а? – взмолился дхар. – А то превращусь в медведя. В снежного человека, елы…
– Так у вас высшая степень! – тихо ахнул Плотников, но взглянув на Фрола, поспешил ретироваться.
Между тем, у Корфа возникла неожиданная проблема.
– Понимаете, Николай, – виновато пояснил он. – Экий ремиз! Хоть убей, не помню, что я вчера Мише плел. И почему Квебек? А ежели он меня спросит? А ведь спросит…
Лунин задумался.
– Михаил, вы когда-нибудь занимались сельским хозяйством?
– Я?! – изумился барон. – Ну, у батюшки моего было имение в Екатеринославской губернии, я там бывал. Сирень, беседка в парке. Ну, там, пардон, пейзаночки… Нет, только вы не подумайте…
– Вы будете фермером. Живете в провинции, телевизор не смотрите, выписываете только русскую эмигрантскую прессу. Ну и увлекаетесь, бином, славными боевыми традициями русской армии. Домашний музей, мортиры у ворот…
– Однако, – барон напряженно думал. – А какие там, в Канаде, лошади, которые в соху… в рало… в плуг…
– У вас трактор фирмы «Катерпилляр». И вообще, Михаил, больше расспрашивайте. Если что – ругайте проклятый Запад.
– «Катерпилляр», – в смятении бормотал Корф. – Это, стало быть, гусеница. Катерпилляр… баттерфляй… Господи, не перепутать бы!
Пройдясь по набережной и полюбовавшись панорамой города, компания разделилась. Барон и его «кузен» направились в центр, а Фрол и Келюс, свернув к проспекту Мира, уселись на лавочке в первом попавшемся скверике и принялись совещаться. Лунин предложил не терять времени даром и съездить на рекогносцировку. Соглашаясь с тем, что на само кладбище соваться опасно, он решил осмотреть окрестности, подходы и, напоследок, осторожно заглянуть в ворота.
Фрол возражал, но вяло. Все аргументы он уже привел, а спорить с бойким Келюсом было затруднительно. В конце концов, Николай категорически заявил, что отправится на разведку сам, после чего поднялся, и зашагал в сторону метро. Дхар плюнул и двинулся следом.
…У выхода на станции «Водный стадион» Фрола сразу же охватило знакомое уже ощущение неуверенности, однако куда более сильное, чем прежде. Не только здравый смысл, но и какое-то неведомое ранее внутреннее чувство предупреждали дхара об опасности – смертельной, перед которой бессильна любая защита. И Фрол впервые подумал о том, что ранение Келюса, о котором все успели забыть, возможно, не прошло даром.
Лунин же весело насвистывал, не без иронии поглядывая на безрадостные окрестности. Справа расстилался бесконечный пустырь, слева заканчивался частокол девятиэтажек, а вдали уже виднелся серый забор и зеленые кроны над ним. Дорога, несмотря на дневное время, была совершенно пуста. Келюс тоже чувствовал опасность, но это лишь раззадоривало. Что-то тянуло его вперед – к далеким зеленых кронам.
Фрол, между тем, совсем пал духом. Он вдруг понял, что начинает паниковать. Страх шел извне, словно кто-то невидимый, но могущественный внушал дхару, что именно сегодня, в этот день, он, Фрол Соломатин, ничего не сможет сделать. Сила, манившая Келюса, на этот раз не боится ни оружия, ни страшных мохнатых лап, о которых сам дхар вспоминал с ужасом. Ведь Кора предупреждала…
И тут Фрол похолодел – девушка, о которой он только что подумал, шла прямо к ним. Она была близко – метрах в десяти. Дхар мог поклясться, что минуту назад дорога была пуста… Лунин, похоже, подумал то же самое, поскольку застыл на месте и даже протер глаза. Кора шла медленно, слегка пошатываясь. Келюс поглядел на нее внимательнее и, охнув, сглотнул слюну. Фрол только покачал головой и закусил губу.
…На девушке едва держалось ветхое, местами лопнувшее по швам, платье, покрытое пылью и мелкими комочками черной земли. Земля была в волосах, на руках и даже на лице. То ли из-за этого, то ли по иной причине, но кожа казалась серой, с оттенком зелени. Белые губы застыли в напряженной гримасе. Глаза, широко раскрытые, с расширенными зрачками, смотрели не вперед, а, казалось, куда-то внутрь.
– П-привет… – выдавил из себя Келюс. – Чего это с тобой?
Кора приблизилась еще на несколько шагов. Теперь даже Лунин почуял неладное. Он сунул руку в карман белой куртки, где в последние дни носил браунинг. Но пистолет остался в Доме на Набережной, в кабинете; там, где его в последний раз сжал в руке старый большевик Николай Лунин…
Девушка медленно, с огромным усилием, подняла руку, как бы загораживая путь. Белые губы произнесли что-то невнятное, Кора пошатнулась, вновь махнула рукой… Голова с неживым стуком ударилась об асфальт, глаза закрылись.
Келюс подбежал к девушке. Рука, искавшая ниточку пульса, на мгновение сжала запястье, но сразу же отдернулась назад.
– Холодная…
Преодолевая страх, Николай протянул руку к лицу и приподнял веко.
– Мертвая…
– Она давно уже мертвая, Француз, – Фрол присел рядом. – Хотел тебе рассказать, но ты ведь, елы, мне не верил…
– Что ты мелешь, Фрол! – Келюс невольно скривился. – Только что она была жива! Знаешь, воин Фроат, меня надо прибить за эти игры в казаки-разбойники. Ладно, хватит, вызываем ментов – и пусть разбираются. Ты сходи, позвони, а я здесь побуду.
– А Китаец? – напомнил дхар, приподнимаясь и тревожно оглядываясь по сторонам. – Ты глянь, как пусто! Ведь сейчас день, так не бывает…
– Окраина, – Келюс тоже встал. – Трогать ее не будем. Иди, Фроат, звони.
– Слушай, Француз, – заторопился дхар, чувствуя, что придется объясниться до конца, – никого звать не надо. Кора придет в себя, ей-богу! Только ее надо отсюда унести. Я это уже видел, елы…
– Что видел? – не понял Келюс, и тут его взгляд устремился куда-то за плечо приятеля. Лунин прищурился, руки сами сжались в кулаки.
– Воин Фроат, – тихо, но отчетливо произнес он, невесело усмехнувшись, – сзади тебя двое. «Черные»… Эх, бином, гранату бы!..
Фролу тут же захотелось упасть на асфальт рядом с недвижной Корой, но дхар пересилил себя и не торопясь повернул голову.
…Двое красномордых в черных куртках стояли метрах в пятнадцати, рядом с густым кустарником, откуда, вероятно, и появились. Короткие автоматы болтались на ремнях, красномордые скалились, демонстрируя желтые клыки. Из-за кустарника появился третий. Фрол тут же узнал писклявого, того, кто напал на них в подворотне.
– Эй, уроды, – послышался знакомый голос. – Стойте тихо и не рыпайтесь! Дернетесь – всажу пулю. Сейчас вы по одному пойдете туда…
