Атаман (СИ) - Вязовский Алексей

— Пора бы нам уже начать, сэр. Раньше выйдем, быстрее разберемся с нашими затруднениями. Да и вас не хотелось бы надолго отвлекать от многотрудных забот — без вашего ежедневного попечения колония зачахнет, — заявил генерал, изображая рубаху-парня.

Эта дерзость, завернутая в грубую лесть, в неуклюжий комплимент, заставила сэра Ричарда недовольно поджать губы. Но он промолчал, хотя на языке так и вертелся ответ — мол, не дело армии судить о гражданском управлении и уж тем более торопить генерал-губернатора. Но нет, он слишком нуждался в этом человеке, от него зависело всё. Во-первых, карьера самого 1-го маркиза Уэлсли. Во-вторых, то, что выстроено трудами нескольких поколений торгашей, пьяниц и взяточников неподалеку от Бенгальского залива — все Калькуттское президентство, а быть может, и судьба Ост-Индской компании и ее владельцев как из правительства, так и Сити (1). И, в-третьих, сама жизнь всей этой разгоряченной публики из европейцев, живущих в Бенгалии и сейчас провожавших войска, которые отправлялись на войну. На неожиданную, свалившуюся как снег на голову новую индийскую кампанию. Причем с грозным неприятелем — со странным альянсом, созданном в Дели энергией крайне опасного противника, генерал-майора Платова. Иностранных генералов Индостан повидал немало — чаще всего самозваных, но встречались и настоящие. Но ни один из них не мог похвастаться лишь малой частью свершений этого русского атамана. Этот новоявленный Александр Македонский пугал, а та легкость, с которой он пересек всю Азию с севера на юг, разбивая в пух и прах врагов и делая союзниками или друзьями остальных, заставляла нервничать, не спать ночами и изводить себя мрачными мыслями.

Но Лейк был невозмутим. Лейк был как скала. Скала Дырявое Ведро. Сэр Ричард рассмеялся в носовой платок.

— Отчего вы так уверены в успехе, мой дорогой генерал? — спросил он, пытаясь придать голосу оттенок дружеской интимности. Он задавал этот вопрос уже не первый раз, но возвращался к нему снова и снова. — Считаете, у вас достаточно войск, чтобы справится с неприятелем? На нас лежит священный долг дружбы — мы не можем бросить наших индийских союзников.

— Сто раз вам говорил: я буду бить этих черножопых, сколько бы их ни собралось! — рубанул воздух рукой генерал. — Для этого войск у меня достаточно. Из армии калькуттского президенства я забрал два из трех полков европейской пехоты, все пять полков местной и три английской кавалерии и девять из двенадцати двухбатальонных полков индийской пехоты, а также этих красавцев из 74-го и 78-го.

Лейк с выражением полного одобрения кивнул на строй шотландских стрелков, переминавшихся с ноги на ногу в ожидании начала парада. Они, в своих высоких шапках-боннетах с черными страусиными перьями — таких густых, что головной убор издали выглядел, как медвежья гвардейская шапка, — коротких бледно-краповых мундирах и темно-синих юбках-килтах на хайлендерских легких пехотинцах и желто-коричневых — у горцев Фрейзера, напоминали чудо-богатырей. Всего два батальона, по одному от каждого полка — но каких! Их послужной список был безупречным, летописи боевого пути вдохновляли на ратные подвиги. Настоящая элита! Не дрогнут и не побегут. До последнего солдата под свою заунывную волынку будут идти вперед.

— Одиннадцать тысяч пехотинцев, пять тысяч кавалерии и два батальона европейской артиллерии — да с этой армией я дойду до Лахора! — с воодушевлением воскликнул генерал, сверкая глазами. — А если надо, то и до Кабула.

— По последним сведениям мистера Брэддока, против вас выступит пятьдесят тысяч! — гнул свою линию обеспокоенный Уэлсли. — И это не та толпа, с которой мы привыкли иметь дело. Махараджи предприняли немалые усилия, чтобы обучить свои армии по европейскому образцу. Проклятые французы! Это все их рук дело.

Лейк топнул в раздражении ногой.

— Пусть ваш Брэддок засунет свои сведения туда, откуда у меня льет непрестанно! — Уэсли покраснел и набрал воздуха, чтобы высказать свое возмущение, но генерал не дал ему и слова вымолвить. — Я объясню вам, сэр, в чем залог нашей победы. Мы набираем своих солдат из раджпутов (2). Это воины, а не отбросы. А к махараджам бежит всякая шваль в надежде заработать горсть пайсов. В каждом батальоне сипаев у меня 22 британских офицера. Двадцать два!! Из лучших британских фамилий! Из тех, у кого хватило фунтов, чтобы купить себе офицерский патент. А у Холкара? У Синдии? К ним просятся на службу белые — не настоящие белые, а квартероны или метисы, кому с рожей повезло. Они заявляют, что служили в наших войсках или у голландцев. И их берут. Без проверки! Стоит ли мне дрожать от такого противника?

Генерал-губернатор похлопал в ладоши.

— Вы, оказывается, неплохо подготовились, генерал.

Лейк гордо вздернул голову:

— Не только у вашего Брэддока котелок варит!

— Хорошо, маратхов вы не боитесь. Но что скажите о русских казаках? Они добились впечатляющих успехов.

— Что? — съехидничал генерал. — Брэддок тут вам не помог? Ну так знайте, я навел справки: эти казаки — всего лишь иррегулярная конница! И все их успехи в Хиве и Бухаре объясняются лишь одним — им противостояла еще менее грозная сила. Варвары!

Генерал резким жестом выхватил шпагу, сэр Ричард отшатнулся. Лейк хмыкнул и тут же опустил острие вниз.

— Объясню на примере…

Он не смог продолжить — войска, ожидавшие отмашки начать парад, восприняли взмах его шпаги как указание к действию. Полковники принялись громко отдавать указания, сержанты затрясли своими спонтонами, взбадривая подчиненных, гарнизонный оркестр заиграл марш, волынщики и барабанщики шотландцев добавили жару… Генерал растерянно заморгал, смутившись как монашка при виде обнаженной мужской натуры.

— Неловко получилось, простите, сэр…

Уэлсли раздраженно махнул рукой: как вышло, так вышло, не останавливать же засуетившиеся батальоны.

— Вы хотели мне что-то объяснить.

— Да, сэр. Я быстро, — заметался Лейк, но сумел взять себя в руки и принялся чертить на земле острием шпаги несколько квадратов. — Это каре, сэр. А это пушки по углам, — он добавил несколько черточек.

— Вы полагаете, генерал, я не знаю, что такое каре? — не скрывая сарказма, выдал генерал-губернатор. В эту секунду он себя поздравил, что сполна рассчитался с грубияном.

— Безусловно, ваша светлость, — стушевался бравый командер-ин-чиф. — Я лишь хотел проиллюстрировать свою мысль… — он принялся наносить штрихи вокруг квадратов и сразу же стирать их ногой. — Это конница противника — как видите, она бессильна. Не имеет значения, кто атакует — казаки, сикхи, мартахи. Они не смогут справиться с нашим каре без поддержки линейных батальонов.

Сэр Роджер сменил насмешку на одобрение. Он понял мысль генерала — у Платова нет настоящей пехоты, чтобы побороть правильную формацию, а наскоро набранные сипаи маратхов ему не сильно помогут. Выучки не хватит.

— Мы не уроним славы полковника Клайва и генерала Харриса, сэр (3). В бараний рог согнем сволочей, или я не Джерард Лейн! Ваш брат, бригадный генерал Артур, расстроится, что не примет участия в квартете…

Его последние слова потонули в резком звуке волынок. Стройные ряды шотландцев выбивали пыль из плаца, проходя мимо старших командиров. Они направлялись к воротам Сент-Джорджес, чтобы сразу выступить на север — туда, где, как они были уверены, их ждала слава.

— Веселая мелодия! — одобрительно кивнул головой генерал-лейтенант, салютуя шпагой горцам Фрейзера.

«Что может быть веселого в звуках волынки? — с раздражением подумал генерал-губернатор и отдал честь славным шотландцам. — И что он там мямлил про Артура с оскорбительной фамильярностью? Да, я купил брату патент полковника, а летом добился для него производства в генералы и ни разу об этом не пожалел. Он показал себя блестяще при штурме Серингапатама, столицы Типу Султана. Мог бы и сейчас отличиться, не застрянь он в Майсуре».

У него в голове зудела, как москит, ускользающая мысль, какое-то невысказанное Лейку замечание, но какое именно, он понял, лишь когда закончился весь этот шум церемонии прощания, главнокомандующий благополучно отбыл, а сэр Ричард с облегчением забрался в паланкин, отрезая дверцей со стеклом суету и пыль плаца. Грубиян Лейк то ли притворялся, то ли не знал: слава Клайва и Харриса — это слава не оружия, а денег. Презренного металла, которым были куплены их победы. И предательства, да.