Блондинка с розой в сердце (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я вручил ему три сотенные купюры — водитель демонстративно пересчитал деньги, передал мне через окно машины упакованную в серую бумагу коробку (небольшую, примерно сорок сантиметров в высоту и двадцать-двадцать пять сантиметров в ширину).

— Осторожно, хрупкая упаковка, — сообщил он. — Проверьте, что товар на месте; что без обмана.

Я осторожно снял с коробки бумагу — увидел под прозрачным пластиком знакомое по прошлой жизни кукольное лицо. Светлые волосы, синие глаза, платье цвета голубой металлик. И розовые буквы на коробке: «Barbie».

— Всё нормально? — спросил водитель.

— Более чем, — заверил я. — Спасибо.

— Не за что. Бывайте.

Водитель махнул нам рукой, автомобиль плавно тронулся с места.

Александра посмотрела на коробку в моей руке и вздохнула.

— Такой красивой куклы даже у меня в детстве не было, — сказала она.

Покупку куклы мы с Александрой «обмыли» в ресторане гостиницы «Космос». Выпили там по две чашки неплохого кофе со свежей выпечкой. В ресторане мне временами казалось, что Советский Союз образца тысяча девятьсот девяносто первого года мне привиделся; что на самом деле я лишь временно почувствовал себя моложе, оказавшись в обществе молодой красивой женщины.

Но к нынешней советской реальности меня возвращали разговоры сидевших за соседними столами граждан. Граждане обсуждали темы, уже позабытые в Российской Федерации моего времени. Нас в будущем давно не заботили события в советской Прибалтике, поездка президента СССР в Лондон и прошедший седьмого июля в Москве показ мод парижского кутюрье Пьера Кардена.

Небо над городом под вечер почти очистилось от мрачных облаков. Мы с Александрой под руку прогулялись по территории ВДНХ — я при этом вслух сравнивал его с тем ВДНХ из будущего. Лебедева слушала меня с интересом, ела мороженое. Мы с ней полюбовались фонтанами, постреляли в тире и прокатились на колесе обозрения (пока ещё не получившем новое имя «Солнце Москвы»).

Из гостиницы мы снова вышли через два часа после ужина. На московских улицах уже горели фонари: белых ночей, как в Ленинграде, тут не было. Дневная жара сменилась вечерней прохладой.

Лебедева застегнула вязаную кофту, уже привычно взяла меня под руку. Отыскала взглядом Останкинскую телебашню, словно та была нашим ориентиром. Снова посмотрела на меня.

Спросила:

— Куда мы пойдём, Дима? К метро?

Я покачал головой.

— Нет, на метро не поедем. Прогуляемся пешком. Тут недалеко. На улицу Кибальчича. Я уточнил у администратора: такая улица здесь есть и сейчас — не только в будущем. К счастью, переименования улиц в будущем её не коснулись.

— Зачем мы туда пойдём?

Лебедева прикоснулась рукой к своей сумочке, где лежал нож.

Я усмехнулся и ответил:

— Мы с тобой там немножко похулиганим.

Наш сегодняшний вечерний маршрут я представлял смутно. Выяснил у персонала гостиницы, в каком направлении находилась улица Кибальчича; и по какой улице я мог до неё дойти. В прошлой жизни по эту сторону гостиницы «Космос» я не прогуливался. Мои маршруты в те годы проходили либо по проспекту Мира, где находились продуктовые магазины (и книжный магазин, в котором я любовался витринами: смотрел на обложки своих книг). Либо я тогда около гостиницы «Космос» переходил дорогу по подземному переходу (шёл к входу в метро или в направлении главного входа на территорию ВДНХ).

Начало сегодняшнего похода тоже прошло вдоль проспекта Мира (я в очередной раз убедился, что в нынешнем году он здорово отличался от того шумного и широкого проспекта из будущего). Вскоре мы свернули на улицу Космонавтов (с подсказки прохожих), затем повернули на улицу Ярославскую. Шли мы неторопливо, рассматривали пейзажи московских двориков (не картинно-выставочные, а вполне обычные: позднесоветские). Я отметил, что к вечеру субботы улицы нетуристической Москвы не опустели — напротив, горожане будто только проснулись и дружно отправились на прогулку.

— Дима, так куда мы идём? — снова спросила Александра.

— На улицу Кибальчича, как я уже говорил. Там проживает Леонид Васильевич Меньшиков. Он врач-онколог. Очень хороший специалист и замечательный человек. Я познакомился с ним, когда привёз в Москву на лечение свою дочь Лизу. Часто звонил ему, консультировался. Он мне тогда оставил не только номер своего телефона, но и адрес — когда узнал, что я обычно останавливался в гостинице «Космос». Приглашал в гости. Замечательный мужик. Был. Умер на неделю позже моей дочери от сердечной недостаточности. Я и не думал, что когда-либо мне его домашний адрес всё же пригодится.

Проезжая часть на улице Ярославская разделилась на две отдельные полосы. Мы перешли по пешеходному переходу улицу Церковная Горка. Справа и слева от нас я теперь не видел построек, будто мы умудрились выйти за город.

— Значит, мы идём в гости к твоему знакомому доктору? — сказала Лебедева.

— Не совсем в гости, — ответил я.

И тут же добавил:

— К тому же, сейчас Леонид Васильевич ещё не подозревает о моём существовании. Мы с ним пока не знакомы, как я уже говорил. Поэтому доктор Меньшиков нашему визиту сейчас вряд ли обрадуется.

— Не в гости? — повторила Александра. — А зачем? Что-то я пока ничего не понимаю.

Я улыбнулся.

— Скоро поймёшь. Подожди немного. Лучше полюбуйся на природу. Взгляни, какие деревья вокруг. А какой закат! Будто мы с тобой сейчас не в Москве, а за городом. Прислушайся: шелест листвы, музыка играет…

Я повёл рукой.

Справа, со стороны деревьев (оттуда, где звучала песня группы «Modern Talking») до нас донёсся пронзительный женский крик. Через секунду этот крик сменился грубым мужским смехом и громкой руганью — ругалась та же женщина, которая только что кричала.

— … Женщины орут, — добавил я. — Красота!

Почувствовал, как пальцы Лебедевой сжали мою руку. Александра пугливо взглянула в направлении деревьев.

— Дима, может, чуть быстрее пойдём? — спросила она. — Я немного замёрзла.

По улице Кибальчича мы шли недолго (меньше четверти часа) — я то и дело посматривал сквозь листву чахлых берёзок на вывески с нумерацией домов. Стоявшие вдоль дороги пятиэтажки почти не отличались друг от друга. Как и оклеенные бумажными объявлениями фонарные столбы, под которыми мы с Александрой неспешно шагали по ярко освещённым островкам тротуара. На адрес московского доктора я часто посматривал в своём блокноте, когда разыскивал там ту или иную информацию (так и не избавился от привычки записывать в блокнот, а не в смартфон). Всякий раз, когда проводил взглядом по строке с надписью «ул. Кибальчича…» думал о том, что судьба доктора Меньшикова отчасти напоминала мою.

— Мы не этот ли дом ищем? — спросила Александра.

Он указала рукой в сторону окрашенного в неприятный жёлтый цвет фасада пятиэтажного дома.

— Он самый, — ответил я.

Свернул к пятиэтажке.

Отметил, что многие окна в доме светились. А со двора доносились голоса.

— Какой подъезд? — поинтересовалась Лебедева.

— Второй, — ответил я. — Но только мы к нему не пойдём.

Лебедева приподняла бровь.

— Почему?

— Мы пришли не к Леониду Васильевичу, — напомнил я. — Нам нужен его автомобиль. ВАЗ-2105 белого цвета. Он стоит здесь, во дворе, под окнами дома. Всегда под рукой, как говорил Леонид Васильевич.

Мы повернули за угол дома, украшенный водосточной трубой. Мой взгляд тут же уткнулся в белые «Жигули». Они стояли на тротуаре, между первым и вторым подъездами дома. Свет ближайшего фонаря до них не дотягивался. Под фонарём собрался настоящий автопарк: зелёный «Москвич», красный ВАЗ-2108, старенькая иномарка (чьего она производства я издали не определил), ВАЗ-2101 вишнёвого цвета и мотоцикл. Я остановился (Лебедева по инерции дёрнула меня за руку и тоже замерла на месте), провёл взглядом по двору. Других белых автомобилей я здесь не увидел.