Гагарин (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

— Обалдеть… И мы не сможем видеться?

Ксения изобразила обиду.

— Вот ты о чём сразу подумал? Вместо того, чтоб обрадоваться. Лётчик-космонавт — самая престижная профессия на Земле. Правда, довольно вредная, если летать долго, более ста дней.

Он начал оправдываться, мол, рад безмерно, просто всё это так неожиданно.

— Рад, но неожиданно? Так говорят мужчины, узнав о внеплановой беременности своей подруги.

— Ну, мы же ни разу не…

— Правда? Наверно и в самом деле — нет. Я бы запомнила. Собственно, откуда? Ты же ни разу не предлагал.

Мирослав едва не подавился соком, которым запивал котлетку. Во избежание конфуза отложил и стакан, и вилку.

— Между нами такая разница в возрасте. Я не смел…

— Зря. К твоей квартире ближе. Поехали. Надеюсь, у тебя убрано?

Смятение на бородатой физиономии викинга было крайне забавным. Он прервал трапезу, кинул смятую купюру на стол.

— Поехали!

Оба были на машинах. Огромный Мирослав, забравшись в свой «Иж-412», смотрелся потешно, словно на детском автомобильчике, колени торчали по обе стороны руля.

В квартире действительно блестело чистотой, но особо рассматривать интерьер хозяин не позволил, сразу потянув на диван, стянул с Ксении гольф, расстегнул ей джинсы… Правда, резко сбросил темп и взялся за дело основательно, умело. В интимных местах мужчина был не столь велик, как можно было опасаться, внимательно вслушивался в отклик партнёрши.

А она улетела… Не в космос, но далеко. И впервые в жизни.

Когда около полуночи села в машину, всё ещё чувствовала заботливые руки на своём теле, губы на губах, его — в себе. Было очень хорошо!

Отдавала себе отчёт: не влюблена. Но даже такая, чисто физическая близость, принесла настоящий восторг. Ничего даже близко не происходило во время прежних попыток с неуклюжими и нечуткими самцами. Всего-то надо — прислушиваться и чувствовать!

Машина неслась к центру по Дмитровскому шоссе, душа порхала куда выше.

Преследователя в зеркале заднего вида она не увидела.

— Мирослав Янович Айздердис, тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, уроженец города Даугавпилс, Латвийская ССР. Латыш. Использует отчество «Иванович», маскируясь под славянина, что странно при такой фамилии. Родители до Великой Отечественной войны проживали в Вентспилсе, врачи, в период немецко-фашистской оккупации продолжали работать в местной больнице. Умерли. Имеет старшую сестру Паулу, осталась в Даугавпилсе. Как золотой медалист поступил в МГУ, в период обучения вступил в брак с москвичкой Красновой Татьяной Семёновной, имеет сына от этого брака. Он расторгнут в связи с подозрениями супруги в многочисленных изменах мужа. При разводе отсудил часть квартиры жены, успев прописаться, и вынудил к размену, обеспечив себе однушку, пусть не в самом удобном районе. Из школы, где преподавал биологию в классе Гагариной, ушёл после скандала с женой, но через несколько месяцев отыскал работу в ГПТУ там же на Дмитровском шоссе, после ухода на пенсию директора возглавил её.

— Супружеские измены подтверждены?

— Никак нет, товарищ майор. Поскольку до вчерашнего вечера объект наблюдения не вступала с Айздердисом в половой контакт, его собственные связи не отслеживались столь детально.

— В половом контакте — уверены?

— Записывающие устройства в квартире Айздердиса не установлены. Прошу обратить внимание на выражение лица объекта.

Да, на фото, снятом при неярком освещении уличных фонарей, зато на чувствительную плёнку, запечатлелось настолько довольное лицо Ксении, что предположение капитана из девятого управления КГБ выглядело убедительным.

— Скользкий гражданин, — майор отложил фото Гагариной и взялся за карточку латыша, снятого в момент выхода из «Молодёжной». — Лучше бы ты сам её совратил, коль страдает одна. Нет, такого приказа не будет, поздно. Уже не страдает. Выясни, что это за тип, какие у него цели, он продолжает развлекаться с молоденькими барышнями или намеревается упрочить своё положение за счёт дочки Юрия Алексеевича, переехав в центр. Видный мужик, бабы на таких падкие. Выполняй!

Капитан собрал документы наружного наблюдения и вышел. Майор, когда за подчинённым закрылась дверь, поднял трубку аппарата закрытой связи.

Гагарина — не только дочь известного человека, имеющего доступ практически ко всем государственным тайнам, но ещё и член отряда космонавтов. Поскольку им и второму главку спущены самые строгие указания о бдительности в связи с перспективой гешефта с американцами о космосе, перестраховаться не помешает.

Чувство дежавю нахлынуло, как только проехала шлагбаум КПП и остановилась на дороге, где начинался ряд аккуратных малоэтажных домиков. Точно, она здесь была!

Тем более, родители посещали Звёздный несколько раз, взяв Ксению и Андрея в гости к другим семьям космонавтов. Интересно, нашла бы сейчас, где Гагарины жили в четырёшке после папиного полёта?

Теперь в лучшем случае получит комнату в общежитии, сблокированную с такой же комнатой, на них — общий санузел и гардероб. Ровно так же жил Андрей, да и до сих пор, наверно, живёт, если не успел перебраться в квартиру.

Начинающая космонавтка бросила «жигули» на плотно заставленной парковке. Одёрнула форму с голубыми петлицами ВВС, медицинскими эмблемами «тёща ест мороженое» и лейтенантскими звёздочками на погонах. Поправила пилотку и быстрым шагом двинулась навстречу судьбе, сжимая кожаную папку с предписанием внутри.

Берегового она знала с детства, но даже не показала вида, официально представившись с отданием чести:

— Товарищ генерал-лейтенант авиации! Лейтенант медицинской службы Гагарина для дальнейшего прохождения службы прибыла!

— Вольно! Лимончику попроси в столовой, товарищ Ксения Юрьевна. И съешь без сахара. Не то сияешь как начищенный самовар, понимаешь, а у нас служба серьёзная.

— Есть съесть лимончик! Хоть два, если прикажете.

— Садись. Сейчас распоряжусь, чтоб тебя поставили на довольствие, вселили, выдали тренировочное обмундирование. Муж, семья, дети?

— Не замужем и бездетная. Пока. Всё впереди, Георгий Тимофеевич.

— Плохо, что впереди. Не знаем точно, что космос с женским организмом делает.

— Так потому и попросилась в ЦПК. Я же — врач. Обследовала космонавтов в госпитале ВВС. Вот только что брата с «Салют-13» мучила, не думаю, что более хлипкая. Сама всё проверю — там, на орбите.

— Скажу так, девочка. Тем более знаю тебя, считай, с пелёнок. Я был против женщин в отряде. Но американцы жмут. Если Рейган победит — куда ни шло. А вот если демократы, то жена Мондейла, её зовут Джоан, ярая фемистис…

— Феминистка, — подсказала Ксения.

— Не перебивай старших! Так вот, она — ярая поборница женщин в космосе. Когда её муж оказался замешан в скандале с гибелью трёх парней в кабине «Аполло-1», публично заявила: мужикам не стоит доверять столь ответственные дела. Лишь женщины достаточно щепетильны.

Космонавтка кивнула и улыбнулась, про себя отметив: в чём-то Джоан права. И уж точно спасибо американке и всем звёздно-полосатым феминисткам, что под их нажимом советские консерваторы вновь начали принимать женщин в отряд.

— Нас, девушек, уже много?

— С тобой — трое, всего набираем восемь, — он вздохнул. — Американцы прощупывали: не согласимся ли мы включить женщину в марсианский экипаж.

— Отлично, Георгий Тимофеевич!

— Ты только не лезь. Юрий Алексеевич мне не простит. Тогда спишу тебя загодя — по профнепригодности. Сначала готовься на «Салют-12».

Он нажал клавишу селектора и, вызвав секретаря, принялся диктовать распоряжения об устройстве новобранки.

Ксения слушала и не могла понять собственные чувства. Неужели Марс? Андрей отдал бы почку за такой шанс. Шикарный! И одновременно очень страшно. Когда-нибудь лимит везения, отпущенный семье Гагариных, исчерпается.

Глава 10

10.