Этот большой мир. Тайна пятой планеты (СИ) - Батыршин Борис Борисович

Между прочим — любопытный нюанс. Девушки летят в Токио самолётом из Шереметьево, но уже через месяц должна заработать соединяющая две столицы наземная «батутная» линия. Несколько таких уже действуют — между Москвой, Парижем, Нью-Йорком, а скоро их станет ещё больше, и тогда голубое небо нашей зелёной планеты станет медленно, но неуклонно расчищаться от реактивных авиалайнеров. Поймите меня правильно: я не фанат «зелёной повестки» (которая здесь ещё не успела, и даст бог, не успеет набрать обороты) — но не могу не порадоваться, что в атмосферу больше не будут выбрасывать смрадную гадость, образующуюся при сжигании сотен тысяч тонн керосина. И вместо того, чтобы долгие часы скучать в кресле, поглощать обеды, поданные стюардессой и пялиться на экран, на котором крутят очередной дурацкий фильм — можно будет, шагнув в поставленный стоймя «батут» в Ленинграде, выйти из точно такого же где-нибудь в Рио-де-Жанейро или, скажем, в Каире. Земля становится всё меньше, горизонты планеты стремительно сужаются — зато отодвигаются в бесконечность другие, внеземные, и добраться до них скоро будет так же просто, как долететь сейчас из Москвы до японской столицы.

А пока — нам пора. Пассажиры, облачённые в скафандры, набились в открытый всем космическим ветрам кузов «буханки»; я же в своём «Скворце» удобно устроился в пилотском ложементе. Справа от меня сидит Серёжка Лестев — на правах капитана крошечного кораблика я взял подопечного с собой, и теперь он наслаждается, разглядывая ходовые экраны, и старательно прячет руки подальше от пульта управления. Мой «Кондор» висит, прикреплённый к борту, но сегодня он мне не понадобится — пассажирский шлюз «Зари» в полном порядке, и на корабль мы переберёмся через переходной рукав, в одних гермокостюмах.

На панели вспыхнуло табло готовности, одновременно в наушниках зашипело — «таможня даёт добро!» Я произнёс в микрофон положенные слова, предупреждая пассажиров, и положил руки на джойстики. Пара «омаров» вцепились в корпус «буханки» своими клешнями-манипуляторами и, оттащив её от причала, стали разворачивать над «батутом».

— Челноку Первому — даю предстартовый отсчёт! — раздался в наушниках женский голос. — Десять, девять, восемь…

«Челнок Первый» — это наш позывной, Я торопливо опустил нашлемный светофильтр, Серёжа в правом ложементе сделал то же самое.

— … три, два, один! — закончила диспетчер, и перед нами, в каких-то тридцати метрах вспыхнуло и заплескалось призрачным энергетическим омутом тахионное зеркало, вход в подпространственную «червоточину», за которой ждут меня «Заря», друзья, Юлька…

Взгляды вправо, влево — «омары» отцепились от грузовика и, плюясь выхлопами, отплыли на предписанные инструкциями тридцать метров.

— Челнок первый — старт! — прощально прозвучало в наушниках, и я толкнул вперёд джойстик. Ну что, поехали?

Конец второй части

Часть третья

Сомнения и решения

I

Станция «Ньютон» не похожа на другие орбитальные станции вроде «Гагарина», «звезды КЭЦ» или недавно введённого в строй «Франклина». Её вращающийся жилой отсек не совмещён с «батутом», как на «Гагарине и других орбитальных станциях», а насажен, как колесо на ось, на несущую балку, чем и напоминает «Фубуки». Четыре «спицы», соединяющие обод со «ступицей» — переходные тоннели, сила тяжести в которых меняется в зависимости от расстояния от оси. Два предназначены для перемещения грузов, а два других — исключительно пассажирские. Стивену приходилось пользоваться и теми и другими — ангары буксировщиков расположены на балке, тогда как выделенные его команде механические мастерские располагаются на ободе, в гравитационной зоне. Это удобно — узлы «омаров» не слишком габаритные и довольно лёгкие, проще снять их с буксировщика и доставить в мастерские, чем корячиться с починкой в невесомости.

На противоположном конце балки расположен «батут» здоровенное кольцо, облепленное трубопроводами, силовыми шинами и шарообразными хранилищами жидких газов. На стыке балки и «батута» цилиндрическое утолщение — реакторный отсек, снабжающий энергией машинерию, создающую тахионное зеркало. Из-за этого «Ньютон» со стороны смахивает на огромную теннисную ракетку с кольцеобразной насадкой на кончике рукояти.

Длиннющая, около трёхсот метров, несущая балка станции — это орбитальная верфь, многочисленные мастерские, склады и достроечные причалы. Собственно, «Ньютон» изначально и задуман, как строительная площадка для крупных конструкций — кораблей, или частей других орбитальных станций, — ради чего англичане с японцами задвинули в долгий ящик прочие свои проекты. Даже программу развития малого орбитального флота частично свернули, из-за чего и пришлось привлекать к строительству «Ньютона» американских и французских специалистов. А когда срочно понадобилось оснастить буксировщиками отправляющийся в дальний рейс «Фубуки», выяснилось, что японский аналог «омара» ещё проходит испытания. Назывались новые аппараты «Ика», в честь гигантского кальмара из японских легенд — они действительно внешне походили на этих головоногих, особенно двумя парами длинных суставчатых манипуляторов, более похожих на щупальца, нежели на клешни, да парой похожих на плавники блоков маневровых дюз, расположенных за двухместным кокпитом.

Испытывали «ика» тут же, на «Ньютоне» и, насколько было известно Стивену, не всё прошло гладко. Гарнье, назначенный начальником экспедиции на «Фубуки», категорически отказался от использования «ика», рассчитывая обойтись одними «омарами». Японцы воспротивились — они хотели опробовать новые аппараты в деле и настаивали, чтобы звено буксировщиков было укомплектовано поровну и теми и другими. В итоге решено было взять на борт полуторный комплект: четыре «омара», принадлежащих фирме Стивена, и два новеньких, с иголочки, «ика». Помещений, для хранения и обслуживания дополнительных буксировщиков на «Фубуки» не предусмотрено не, и сейчас инженеры планетолёта совместно со специалистами «Ньютона» спешно приспосабливали для этой цели резервный шлюз. Не лучшее решение — шлюз находится на вращающемся кольце, швартовка к нему сопряжена с существенными затруднениями, особенно, если аппарат повреждён. Зато обслуживать буксировщики в гравитационной зоне гораздо удобнее — не то, что в их ангаре, в невесомости, где любой предмет, инструмент, запчасть, или снятый с «омара» блок так и норовит уплыть из рук. Приходится всё предварительно цеплять на страховочные фалы — вот, к примеру, блок-ответчик, который он как раз нацелился снять со своего «омара». Необходимости в этом устройстве больше не было, англичане с японцами пока обходились без подобных мер предосторожности — своих буксировщиков, межорбитальных грузовиков и буксиров у них мало, толчея и путаница, отравляющие жизнь диспетчерам других станций, пока не числится в списке насущных проблем. А раз так — зачем таскать с собой несколько лишних килограммов, которые и в невесомости влияют на кинематику лёгкого аппарата?

— Я бы на вашем месте не торопился, мистер О’Хара!

Стивен вздрогнул от неожиданности и обернулся, задев макушкой раму омара. Удар получился весьма болезненным.

В проёме люка висел Хадсон. Стивен хорошо помнил, что, перед тем, как браться за работу, запер люк с помощью магнитного ключа-карточки в полном соответствии с инструкциями. Выходит, у англичанина есть дубликат, или его собственный ключ подходит ко всем запорам на корабле? Что ж, неудивительно…

— В чём дело, Робби, старина? — осведомился он. Хадсон, услыхав это обращение, скривился — фамильярность американца его раздражала, чем Стив с удовольствием и пользовался.

— Мне эта железяка ни к чему, вот, собираюсь воткнуть вместо неё лишний баллон с кислородом.

— И всё же, я бы настоятельно попросил вас пока воздержаться от этого, мистер О’Хара! — повторил англичанин.