Скорость. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам

— Хорошо наверно тут у вас?

— Не жалуемся. Но только эти «дачники» приезжают засирают все и вся в округе, а нам потом за них разгребать. Ну понятно, что у нас все общее — государственное. Но почему после себя нужно оставлять везде горы мусора? Что за люди? Не понимаю.

— Я тоже.

— Вижу парень ты хороший. Интеллигентный. Я-то думал, ты пьяного какого грабануть хочешь. Прости ошибся. А что ты девушки стесняешься? Подойди познакомься. Хочешь помогу?

— Нет, нет, что вы… Спасибо, но так только хуже будет. Лучше я сам.

— Ну как знаешь, удачи тебе Казанова, но поторопись, не опоздай на обратную электричку. А то будешь тут куковать до утра.

— А когда обратная?

Он притормозил посмотрел на часы, поднял глаза к небу что-то вычисляя, а потом ответил:

— Через час пятнадцать.

— Спасибо, вам большое.

Девушка и Чингачгук нырнули в пешеходный переход, затем повернули направо и пока шли пока в одном направлении.

Я молил небеса о том, чтобы они не разошлись в разные стороны до того, пока мы идем вместе с любителем фантастики.

Вот он ко мне тогда прицепится, как репей.

Слава Богу, спустившись по ступенькам, он сообщил мне, что ему в другую сторону.

— Давай, не менжуйся, женщинам нужен напор. Удача любит храбрых. Еще увидимся, не забудь пригласить на свадьбу.

— Спасибо. Обязательно.

Он зашагал прочь. А бросился нагонять Чингачгука. Выскочив из перехода я увидел, как он садится в ту самую бежевую шестерку.

Его встречала машина, на которой сматывались поджигатели, устроившие пожар на автобазе Академии наук. Интересное «совпадение».

Шестерка стояла на асфальтированной дороге ко мне багажником. Перевернутая капотом в сторону поселка, она моргнула стоп сигналами, а потом обозначила свое присутствие во вселенной габаритными огнями.

Стартер легко прокрутил три оборота, едва заметно вибрируя кузовом. Потом машина завелась и тронулась с места.

Каналья, я остановился и уставив руки в бока огляделся по сторонам. Они сейчас уедут и тогда все мои старания пойдут прахом. «Надо что-то делать. Думай, Каменев, думай!». От станции в глубь Малаховки уходила слабо освещенная улица

Я искал глазами такси, или какой-нибудь подходящий транспорт, но ничего лучше, прислоненного к дверям магазина, велосипеда Хариковского велосипедного заваода не нашел.

Хозяина нигде не было видно и я решил воспользоваться единственной возможностью продолжить слежку.

Нехорошо, конечно, но я прослежу, куда поехали эти «орлы» с Кавказа и непременно верну агрегат на место. Даже оставлю записку и трешку в виде компенсации за прокат.

На руле поблескивал кожаный глянцевый футляр в котором велосипедисты хранят инструменты и ремкомплект.

Пока шестерка была еще в поле моего зрения, я откатил двухколесного стального коня, и запрыгнув на высокое седло, поехал.

Никто не выбежал и не погнался за мной с проклятиями. В конце концов может быть кто-то забыл велик и я даже делаю благородное дело — спасаю от кражи хулиганами.

Благодаря своим огромным колесам, а ХВЗ был самым большим в своем классе, велосипед быстро набирал скорость.

Машин на дороге не было и я интенсивно заработал педалями, догоняя интересующий меня автомобиль.

Метров через двести он свернул на грунтовую дорогу влево. Я на время потерял габаритные огни машины из виду.

Добравшись до перекрестка я из осторожности остановился и на фасаде кирпичной пятиэтажки прочитал: «Улица Пионерская».

Темнело.

Выглянув из-за угла, я снова увидел, как где-то далеко впереди сверкнули задние фары шестерки. А потом они исчезли.

Вот черт! Я снова начал вращать педали. Нельзя дать им уйти.

Я ехал по улице и вспоминал, что именно здесь Малаховке «Джентльмены Удачи» на даче изучали английский язык, а потом из проруби в озере доставали шлем «Александра Македонского».

Машину я больше не видел. Одно из двух: они оторвались далеко вперед, или автомобиль загнали в гараж или на участок.

Проезжая по улице и заглядывая за каждый забор я вдруг почувствовал как потянуло дымком. Это запах жарящегося шашлыка. Вдалеке, те кто его жарил, переговаривались на грузинском.

Кажется, я нашел их волчье логово.

Спешившись я спрятал велосипед в кустах в ближайшем темном переулке и дальше пошел пешком, стараясь держаться тени заборов.

Остановившись метрах в двадцати я попытался рассмотреть участок.

Бежевая шестерка, такой цвет был очень моден и назывался у простого народа «кофе с молоком», действительно стояла на участке за воротами.

Рядом стояла еще несколько машин. Среди них особо выделялась одна. Это была черная Волга.

Довольно странно, потому что на таких машинах ездили либо кагебешники либо высокопоставленные сотрудники министерств и ведомств.

Колеса Волги были обуты в хромированные диски с множеством тонких спиц, внешне напоминающие скорее Линкольн, нежели продукцию ГАЗа.

Я очень осторожно обошел участок, чтобы разведать местность.

На участке стоял красивый, добротный сруб из сосновых бревен. Двухэтажный, с двускатной кровлей, он занимал примерно треть участка.

Сам участок был явно больше по площади, чем разрешенные советским правительством дачные шесть соток.

Растущие возле дома высоченные корабельные сосны благоухали хвойным ароматом, а иглы и шишки, ежегодно сбрасываемые деревьями,образовывали плотный ковер на земле.

Окна дома были открыты, дневная жара давала о себе знать. В одной из комнат за столом сидело несколько человек и что-то бурно обсуждало.

Они говорили по-русски, то и дело обращаясь к гостю по имени Марат, которого я не видел.

Среди тех, кто сидел за столом я узнал братьев Махарадзе, пару человек из свиты Коте и гоночной команды Давида. По тому как они общались между собой, было видно, что они все хорошо знали друг друга.

Сначала мне показалось, что они играют в карты, но прислушавшись я понял, что эти люди обсуждают тему черного тотализатора и предстоящие состязания.

Мне во что бы то ни стало, нужно послушать что именно они замышляют.

Обойдя быстрым шагом участок еще раз в поисках дырки в заборе, я ничего не нашел и понял, что теряю время зря.

Забор был недавно покрашен и находился в приличном состоянии.

Зато у соседей, с которыми с тыла граничила дача Махарадзе ограждение было очень старым и подгнивало. А в некоторых местах и вовсе превратилось в труху.

Сам дом стоял с затемненными окнами и казался заброшенным. По крайней мере паутина на дверях подсказывала, что в нем сейчас никто не живет.

Решив зайти сзади, я осторожно выдернул на себя один штакетник и пролез в образовавшуюся брешь.

Как я и ожидал, никакой серьезной изгороди, разделяющей два соседних участка не имелось.

Я мгновенно очутился на территории Махарадзе, и скрываясь в тени добрался мелкими перебежками до одного из торцевых окон помещения, где стоял стол. Слева от основного входа.

Стараясь оставаться незамеченным, я прижался спиной к бревенчатой стене дома и стал слушать разговор.

По всей видимости у них возникала неловкая пауза, а после слово взял Давид. Не видя его лица, а я никого не видел, я сразу узнал его голос и акцент.

Махарадзе младший рассказывал о высоких рисках для членов команды.

— Ты пойми, Марат. Нам совсем без мазы пускать кого-нибудь еще в наш круг. Мы тут каждый день своей головой головой рискуем. Зачем нам еще кто-то в нашей схеме? Скажи что надо сделать мы сами сделаем. Я извиняюсь, я не могу своих ребят подставлять. Мы тут все свои, каждый давно проверен и умеет держать язык за зубами. А этот твой новый человек, он кто по жизни?

— Ну вы же сами с Котэ говорите, что не можете контролировать все команды и всех гонщиков. А мой человек придет, и всех, кто высовывается прижмет к ногтю. С его помощью мы будем будем в разы больше зарабатывать.

— С чего ты это взял, Марат? При всем уважении, — возражал Давид, — команды это еще не все. Кроме гонщиков есть еще судьи, федерация и еще дохрена кого.