Магнус Флайт - Город темной магии
– Как смешно! – возмутилась Сара. – Я ведь его трогала. Мои отпечатки можно найти по всему телу, и на фотоаппарате тоже. Нет, надо сказать, что мы нашли его вместе, когда гуляли по парку.
– Я пытаюсь вас защитить, – нахмурился Макс. – Вы… пока что не вовлечены во все это.
– Вы что, в курсе, по какой причине его убили? Или почему ему взбрело в голову прикидываться чешским служителем закона? Или он как раз и есть чешский полицейский и притворился американским специалистом по системам сигнализации? Вы в своем уме?
Макс замер, и Сара, шагавшая позади, налетела на его плечо.
– Я уже ничего не знаю, – произнес Макс. – Но думаю, что меня явно хотят подставить. Похоже, кто-то специально подбросил сюда труп и инсценировал все таким образом, чтобы подозрения пали на меня. Или, возможно, кто-то принял Энди… за меня.
Как по команде, начался сильный ливень.
Почему-то Сара настояла, чтобы Макс в разговоре с полицией принял ее версию событий.
– Тогда у нас обоих будет алиби, – заявила она.
Сара не могла утверждать, что полностью доверяет Максу, но, по крайней мере, не сомневалась, что Макс не убийца. Она понимала, что такое доверие не особенно логично и во многом зависит от того, как Макс пахнет, но тут уж ничего не поделаешь.
Макс позвонил в участок. Когда он отложил мобильник, Сара показала на фотоаппарат, до сих пор висевший у него на плече.
– А что вы собираетесь делать с ним?
– Посмотрю пленку. Мало ли что на ней окажется. Вдруг снимки дадут мне какой-нибудь ключ к тому, что здесь понадобилось Энди?
– Дадут НАМ какой-нибудь ключ, – твердо поправила Сара. – Давайте сюда фотоаппарат – у меня в рюкзаке места много.
Макс подумал, но спустя пару мгновений сдался и вручил ей фотоаппарат. Сара двинулась к лестнице.
– Наверное, вам надо спрятать его до тех пор, пока не уйдет полиция, – предложил Макс.
– А где конкретно?
– Вы шутите? – Макс скрестил руки на груди. – Оглядитесь вокруг. Моя семья копила всякий хлам больше шестисот лет. Спросите лучше, где его нельзя спрятать!
Когда полиция, наконец, прибыла, дождь прекратился. Макс объяснил ситуацию на чешском, которым владел достаточно хорошо, группе суровых и деловитых ребят. Сара надеялась, что он не сболтнул лишнего. Затем двое полицейских и Макс с Сарой, взяв фонарики, спустились в парк – к пруду, где лежало тело Энди.
Вот только тела там не было.
Макс выругался. Сара заметалась взад и вперед по забрызганной грязью траве, но безрезультатно. Энди Блэкман исчез.
Один из парней куда-то позвонил, и в скором времени территорию уже прочесывали полдюжины полицейских, а Сару и Макса пригласили вернуться в замок. Усевшись на упаковочные ящики – другой мебели не имелось, – они повторяли сделанные ранее заявления. Услышав собственный голос, произносящий: «Да, я абсолютно уверена, что он мертв», Сара подумала, что это звучит так, будто она лжет. Вскоре она и сама начала сомневаться в правдивости своих слов. Неужели Энди мертв? Вероятно… Она же видела кровь!.. Разве полицейские не заметили кровь?
Хотя, разумеется, ее смыло дождем.
Полицейского, который допрашивал Сару, куда-то вызвали по рации, и он убрался восвояси. Макс с Сарой молча переглянулись. Через пять минут в дверях появилась женщина в форме с внушительными плечами и худым лицом со впалыми щеками.
– Мистер Андерсон, – с порога заявила она, – я понимаю, что вы… прикалывались?
– Прикалывался? – слабым голосом переспросил Макс.
– Я говорила с директором чешского Национального музея. Энди Блэкман весь день напролет работал в Штернбергском дворце. Ясно, что он не мертвец, как вы утверждали.
Выпучив глаза, она рявкнула несколько приказов присутствовавшим полицейским, и один из них тотчас принялся что-то отрывисто говорить по рации. Мысли Сары неслись наперегонки. Получается, что Макс обознался? Или у Энди есть брат-близнец?
– Мы не любим, когда напрасно теряем время, – продолжала женщина. – Однако я думаю, что вы поступили не очень умно. Возможно, вы сглупили.
Сара ожидала, что Макс будет бурно протестовать, но князь молчал. Его лицо приняло непроницаемое выражение.
Полицейский, допрашивающий Сару, вернулся, неся с собой какой-то предмет. Сара увидела, что он держит в руке скрипку.
– Нашел в конюшне, – буркнул он. – Вряд ли ее нужно оставлять в сырости.
– Действительно, – отозвалась женщина, возмущенная таким пренебрежительным отношением к музыкальному инструменту. – Странно, но мистер Андерсон допустил столь пренебрежительное обращение с дворцовыми сокровищами, которые передали ему на попечение!
Ее голос сочился ненавистью.
Сара бережно забрала у полицейского скрипку и кивнула. Он направился к своим коллегам, которые уже собрались покинуть замок.
– Мне очень жаль, – произнес Макс, входя в роль вельможи и хозяина дома. – Мне весьма неприятно, что по моей вине вы зря потеряли время. Осенью мы устраиваем здесь охоту. Вы не откажетесь быть моей гостьей?
– Конечно, – ответила женщина. – Мой отец часто охотился в замковых угодьях, когда ваши земли принадлежали народу.
Кое-кто не испытывает особенной радости по поводу падения коммунистического режима, подумала Сара.
Потом Макс и Сара стояли на ступенях и смотрели на вереницу автомобилей.
Когда последняя машина скрылась, прохрустев по гравию моста, Сара нарушила паузу.
– Ладно, но что же случилось? – спросила она.
– Полагаю, что Щербатский бросил ее в конюшне, – отозвался Макс, кивнув в сторону скрипки.
– Я не об этом! – Сара еле сдержалась, чтобы не швырнуть в него инструментом. – Вы знаете, что я имею в виду!
– Давайте побеседуем, – предложил Макс.
Вслед за ним Сара спустилась по лестнице в парк, слишком поздно сообразив, что по-прежнему несет с собой скрипку. Они добрались до дорожки, ведущей вдоль пруда. Макс принялся ворошить ногой траву в том месте, где лежало тело Энди.
– Там есть скамейка, – произнес он после длительной паузы. – Присядем?
Саре решила, что Макс мог избавиться от тела, пока она ходила наверх, чтобы спрятать фотоаппарат. Возможно, он и убил Энди, подумала она, шагая рядом с ним в темноте. Луна только-только начала обрисовывать призрачные силуэты сухих яблонь поодаль. Наверняка он собирается убить и меня тоже, добавила она мысленно, однако вслух сказала другое:
– Кто-то играет с нами в грязные игры, причем по-крупному.
Макс остановился. Он сел на каменную скамью, наклонился вперед, подперев лицо руками и облокотившись на колени. После минутного молчания он заговорил, глядя перед собой в землю:
– Однажды я снял номер в отеле возле Венис-Бич. Я был счастлив. По-настоящему счастлив, впервые за долгое время. Мне хотелось отдохнуть год-другой, понимаете? Заняться своими делами. Я поступил в Йель, чтобы доставить удовольствие отцу, хотя мне следовало бы знать, что ему ничто не сможет доставить удовольствие… Я считал, что заслужил передышку. Я вырос в Калифорнии, но не представлял, как выглядит доска для серфинга. Я учился день и ночь. И вот впервые у меня не было никаких обязанностей, что мне очень понравилось. В тот же день я накурился и собирался прогуляться по пляжу, постучать на барабанах, но внезапно зазвонил телефон. Мой отец был легок на помине. Я не общался с ним несколько месяцев… Он разочаровался во мне: так он и сказал мне прямо в лицо, когда мы с ним говорили… Но на сей раз он пребывал в эйфории. Заявил, что с ним только что связался наш семейный адвокат из Праги. Чешское правительство объявило нашу семью законными наследниками всех имений Лобковицев. Об этом шла речь уже много лет, но я почему-то и не подозревал, что когда-нибудь такое действительно произойдет… и будет иметь отношение ко мне. А мой отец наконец-то почувствовал себя победителем. Ведь моя мама умерла, когда мне исполнилось три года, и он так и не смог оправиться от трагедии. Поэтому для него это было все равно что вернуть обратно какую-то ее часть… Теперь он смог сделать хоть что-то в ее память. Он заказал нам билеты в Прагу – себе и мне. Казалось бы, я должен ухватиться за открывающуюся возможность, верно? Помириться с отцом, стать достойным наследником рода. Но из-за него я вечно чувствовал себя в полном дерьме, практически всю жизнь. Поэтому я сделал так, чтобы он тоже почувствовал себя в полном дерьме. Я посмотрел в окно на Тихий океан и сказал отцу, что мне наплевать на его проклятые дворцы, и пусть он катится отсюда куда подальше. Но я не думал, что это будет последний наш разговор. На следующее утро мне позвонили из полиции. Отец скоропостижно скончался от сердечного приступа по дороге в аэропорт Лос-Анджелеса.
На глазах Макса выступили слезы. А кем бы он ни был в прошлом, плакал он как аристократ: тихо, без всхлипываний и шмыганий носом. Сара не знала, то ли положить руку ему на плечо, то ли крепко обнять, но понимала – ничто в мире не поможет Максу унять боль и тоскливое одиночество.
