Гном - Цивилизаtion
У нас осталось около тридцати пяти воинов, крепко стоящих на ногах. Кто-то наверняка не смертельно ранен. Потери казались ужасны, но потери команчей были, по меньшей мере, в пять раз больше.
Ахомит, на удивление, тоже остался жив. Его команда из нескольких людей не принимала участия в битве, предпочтя покориться победителю. Как выяснилось в дальнейшем, этой парадигмы придерживались не только они. Множество мужчин поднимались с поля боя и понуро брели в сторону лагеря. Часть из них была легко ранена, другие вообще не имели видимых повреждений. Рядовые команчи не желали битвы и предпочли симулировать, падая на землю вместе со своими собратьями.
Поверженные мужчины не смели подходить к нам близко, робко кучкуясь метрах в ста от главной пещеры. Раздавать ордена надо было незамедлительно. Я сказал Тыкто, что Чук должен стать новым вождем племени, и об этом нужно объявить всем. Был, конечно, риск, что Тыкто воспротивится, все-таки старшим по званию здесь был он. Но первобытные понятия были достаточно серьезными, чтобы довлеть над самолюбием. Показывая топором на Чука, Тыкто заорал:
— Кава сказал: он убил Сыхо! Он новый вождь!
Ответом ему стал радостный возглас десятков наших воинов.
— Он ваш вождь! — закричал еще раз Тыкто, обращаясь на этот раз к поверженной толпе, и ликование поддержали уже несколько команчей.
Чук, еще не осознав, что стал главой племени, превышавшего по численности племена Тыкто и Ыкаты вместе взятые, поднял вверх руки и издал звериный крик.
На этот раз поддержка населения была почти полной.
Тыкто, похоже, понравилось толкать публичные речи. Перевод его дальнейших фраз был смесью примитивной пропаганды и предвыборных обещаний. Опасаясь, что вождь наговорит отсебятины, я включился и стал подсказывать тезисы.
Тыкто объяснил, что племя теперь под надежной защитой Кавы. Те, кто слушался злого шамана, лежат мертвые. Новый вождь любит Каву и поэтому победил Сыхо и Ба-то. Еду отбирать никто не планирует: племя будет охотиться и кормить свои семьи тем, что добудет.
Воины команчи кивали, сев в знак повиновения на пятки и подняв ладони вверх. В результате битвы в племени на триста с лишним женщин и детей осталось около восьмидесяти мужиков.
После коронации Чука нужно было заняться скорбной работой и привести поле боя в порядок. Примерно двадцать тяжелораненых команчей передали семьям. Троих наших еще живых бойцов я перевязал, используя кожаные ленты, нарезанные из рюкзаков. Главное было — остановить кровотечение. Показав команчам на примере, что надо делать, я успокоил свою совесть. Дальше лечение зависит от них. Перевязывать недавних врагов не было ни малейшего желания.
В пещере, где были пленные женщины, нашелся Том. Ему не давали ни еды, ни воды, но он был жив и даже сделал попытку улыбнуться, узнав меня. Еще одного кузнеца найти так и не удалось. Наши женщины и дети были живы и невредимы если не считать небольших ссадин и синяков. Они плакали от счастья, видя вождя своего племени, который пришел их спасти.
Весь оставшийся день команчи занимались тем, что хоронили убитых собратьев. Я не видел ненависти в их глазах. Скорее покорность. Покорность новому вождю и судьбе. Древний человек принимал факты и жил исходя из случившегося. Что произошло — то произошло.
Наш гарнизон занял отдельную пещеру. Попировав остатками украденных у нас же запасов, которые мы нашли в пещере шамана, племя улеглось спать, чтобы завтра начать новую жизнь с новым вождем.
Двоих приспешников Сыхо так и не нашли.
Война была окончена, настало время возвращаться домой. В лагере команчей остался Чук с десятком верных бойцов, призванных обеспечить военное прикрытие, и Ахомит, выполнявший роль связи с общественностью. Он, как миссионер, ходил по родам, разговаривая с главами и выясняя настроения. Новый вождь должен быть не только сильным, но и чувствовать желания населения, завоевывая его любовь. Многие семьи остались вообще без мужчин, и им нужна была поддержка, обеспечивающая лояльность. Ахомит стал необходимым связующим звеном между молодым вождем и его народом.
Гек с пятью бойцами отправился к Ыкате, известить его о победе и новом статусе своего старшего брата. За ними неспешно двинулся и я вместе с Тыкто, оставшимися пятнадцатью воинами и женщинами с детьми. Сейчас надо было налаживать нормальный быт, а у Ыкаты нас ждали сорок пленных голодных ртов, десяток непокорных ослов и полное непонимание, с чего начинать мирную жизнь.
Глава 22
Первочередной задачей, стоявшей перед нами, было обеспечение себя продовольствием. Команчи уничтожили огромное количество запасов и разорили нашу ферму. Если за пару дней не наладим снабжение, то придется резать кабанов, зайцев, ослов и коз, а этого нельзя было допустить.
Без чужой помощи я обойтись не мог, и перед тем как уйти от Ыкаты, мне пришлось согласовать с ним несколько условий и правил, определяющих жизнь в первые месяцы после войны. К счастью мы сошлись в понимании того, что сейчас важнее всего создать запас еды, а уже после можно вернуться к производству посуды, веревок, топоров и других вещей. Общество вновь было отброшено в каменный век, с ВВП на сто процентов состоящим из сельского хозяйства.
Взяв с Ыкаты обещание не убивать ослов и других домашних животных даже в случае голода, я оставил ушастых тварей ему на попечение до лучших времен. Шестеро из апачей отправились на море ловить рыбу. Благо ловушки и плоты были нетронуты. Пленные мужчины должны были заниматься доставкой морепродуктов с моря в наш хэв и в лагерь Ыкаты. Никаких обменов или торговли с апачами не было. Добычу делили поровну.
Все женщины первое время были заняты розыском съедобных кореньев, отобранных как особо привлекательные накануне нашего похода на север. Лишь девушки — гончары не отвлекались от работы: готовить без посуды было очень неудобно, а при нападении побили много утвари.
Одного мужчину пришлось занять на рубке деревьев. Пленные женщины носили дрова и давили на меха, обжигая керамику.
Подростки и дети били птиц и искали корешки, а мои воины проверяли силки, которых за неимением достаточного количества веревок явно не хватало. Пришлось даже возобновить загонную охоту.
Через неделю подобного антикризисного менеджмента мы начали накапливать запасы. Появилась возможность переключить часть женщин на веревкоплетение. Еще через некоторое время началось изготовление корзин и починка изгородей. А спустя неделю я забрал у Ыкаты двух беременных коз и десяток поросят в починенный загон. Туда же отправилась пара дюжин зайцев. За год мы должны были восстановить прежнюю популяцию фермы.
Жизнь постепенно налаживалась. И если о выплавке руды и о возобновлении стройки я даже не помышлял, то вопрос с продовольствием был практически закрыт.
В середине марта мы приняли делегацию от команчей. Чук явился в забавной боевой раскраске, которой подданные наградили его в соответствии с новым статусом. Месяц правления нового вождя в целом прошел нормально: несколько его воинов нашли себе жен, о битве не вспоминали, еду никто не отнимал, но вопрос с питанием был далек от решения. Охотников не хватало, и племя с трудом обеспечивало себя рыбой и растительной пищей. Чук понимал, что ему нужны были силки и рыбные ловушки для полноценной охоты, но никто кроме нас делать их не умел. Команчи пришли договариваться.
Мне требовалось больше материала для веревок, и я хотел усилить группу рыбаков, поэтому предложение было простое: Чук дает нам пять женщин на сбор крапивы и иван-чая и столько же мужчин для ловли рыбы. Взамен он получает четыре метра веревки в неделю (веревка считалась кусками примерно по два метра — столько получалось от земли, если поднять кверху руки) и две сплетенные ловушки для рыбы.
Несмотря на грабительские условия, Чук согласился не торгуясь. Он по-прежнему относился ко мне и Тыкто с необычайным пиететом, как и много месяцев назад. Состоялся первый обмен с новым правительством команчей. Я возлагал большие торговые надежды на крупнейшее племя в регионе, поэтому дал Чуку в подарок две корзины мяса и отправил его домой в крайне приподнятом настроении.
Лучшие времена, наконец, настали, посему пришла пора для перегона ослов. Ыката недвусмысленно дал понять: ему надоело, что его люди тратят время на сбор травы для шумных тварей. Мы взяли самое тихое животное и повели его за узду. Путь до своего лагеря удалось проделать часов за восемь. Ушастый негодяй поначалу брыкался, упирался передними ногами и иногда, усыпив бдительность, бросался в сторону, пытаясь вырваться. Но все же, регулярно стегая упрямый зад палкой и дергая за веревку, удавалось направлять осла на заданный курс.
Пройдя этот нелегкий этап, я отправил шестерых людей перегонять животных, а сам принялся учить осла послушанию. Через неделю тренировок ишак уже почти не брыкался, а смиренно шел вперед за уздой. После этого я начал учить животное таскать тяжести. Так как до телеги нам, похоже, было еще далеко (я еще даже не начинал плавить руду), то ослов нужно было приучить таскать тюки на спине. Любая вещь, даже не тяжелая, поначалу приводила скотину в то же бешенство, как и при первых попытках заставить ее двигаться в нужном направлении. Но терпение и труд перетерли даже упрямство ослов, и через пару месяцев к апачам рыба ездила в кожаных мешках, висящих на боках животных.
