Гном - Цивилизаtion
Солдаты отправились вытаскивать стрелы из убитого и, закончив с этим, быстро отнесли тело в пещеру смерти.
Я же думал, что делать дальше. Исходя из рассказа Ахомита, результат нападения можно было оценить так: из безвозвратных потерь — около двадцати человек мужского населения. Из потенциально возвратных — все племя женщин и детей. У нас сейчас меньше сорока вооруженных воинов да Ахомит с товарищем. Через полчаса подойдет балласт в лице пленных дикарей и десятка ослов. В такой компании идти в контратаку было безрассудно.
— Идем к Ыката, — я старался говорить уверенно, чтобы не давать ни малейшего повода для сомнений в моем авторитете.
— Брать воин Ыката и идти убивать Сыхо, — вот так кратко я резюмировал свой план.
Тыкто не колебался ни секунды. Он почти бегом двинул в горы. Через десять минут мы встретили процессию с ослами и, быстро объяснив ситуацию, развернули людей обратно.
Туземцы мало занимались рефлексированием. Для них важно было мнение вождя и их текущее физическое состояние. Так как они были живы и сыты, а вождь велел идти к Ыкате, то все смиренно шли. Тот факт, что лагерь перестал существовать, волновал, похоже, одного Тыкто.
Безумно уставший отряд, наконец, добрел до дружественных апачей. Мы двигались без сна последние двадцать часов, причем часть этого времени проходило в нервной беготне. Больше всего я боялся, что, дойдя до цели, мы увидим ту же печальную картину.
К счастью, лагерь был цел. Нас радостно встретили, с интересом взирая на пленников с ослами.
Ыката был в курсе нападения. Вчера его люди пришли к нам менять руду, увидели разруху и, вернувшись, рассказали о случившемся. Он покачал головой, вероятно, выражая соболезнования, но в целом выглядел довольно равнодушным.
Тыкто рвался начать переговоры об общем войске, но я остудил его пыл. Сгрузив ослов в загоны для овец, и объяснив апачам про плененное племя, я приказал идти спать. На свежую голову разговор будет лучше.
После воскрешающего сна мы стали держать военный совет. Я предложил Ыкате взять всех имеющихся мужчин и отомстить вероломному шаману. К моему удивлению, всегда покладистый и мягкий Ыката встал в позу.
— Если я отдам тебе людей, то как я смогу защитить свое племя? — так вкратце звучал перевод его речи.
Тыкто был вне себя. Большим усилием воли ему удавалось держать себя в руках. Я искал компромиссы, доступные доисторическому пониманию.
— Ты прав, что племя на время останется без защиты. Но с твоими людьми у нас больше шансов победить, а значит обеспечить безопасность всем, в том числе и тебе. Если же мы проиграем, то горстка оставшихся у тебя солдат все равно не сможет защитить лагерь, как не смогли наши люди противостоять войску Сыхо из пары сотен человек.
Ыката был непреклонен. Помимо того, что он не давал нам новых солдат, услышав про две сотни человек, он решил оставить у себя и не отпускать около двадцати воинов апачи, бывших с нами в экспедиции. Ситуация усугублялась. Воевать группой из оставшихся двадцати мужчин было вовсе безрассудно. Я не знал, как переломить ход беседы. Тыкто закипал. Еще немного, и у двух племен мог остаться только один вождь.
Ыката тоже прекрасно видел недобрый взгляд Тыкто и подозвал сыновей, чтобы обеспечить себе тылы. Чук и Гек спешно подошли, став невольными слушателями дипломатической беседы. И это дало неожиданный эффект.
Гек поддержал решение отца, а Чук, наоборот, неожиданно заявил, что после случившегося его племя не может бросить Каву и Тыкто. Отец гневно смотрел на красноречиво говорящего сына. А я молил только об одном, чтобы на моих глазах не повторился сценарий Тараса Бульбы. Но отеческая любовь возобладала, и Ыката вынес Соломоново решение: все те, кто сам захочет последовать за нами — могут идти.
С Чуком собралось двенадцать человек. Наш отряд вместе с Ахомитом теперь насчитывал тридцать пять бойцов. Себя я не считал.
После подсчета голов Тыкто скомандовал «в путь», понимая, что большего в этой сделке мы не получим. Я же выторговал небольшой бонус: Ахомита и его товарища нарядили в броню, а оставшиеся воины дали нам несколько своих стрел и копий.
Попросив Ыкату не убивать ослов и зорко следить за пленниками, мы отправились мстить.
Пройдя буквально несколько километров, все заметили группу людей, движущихся в нашем направлении. Лучники приготовились к бою.
Фигур было около пятнадцати, и я не очень опасался встречи с ними. Но сердце тревожно забилось.
Однако шедшие навстречу не проявляли никаких признаков агрессии. Еще пара минут, и мы поняли почему. Это шли рыбаки: восемь человек апачи и столько же работников из племени Сыхо. То, что добытчики рыбы жили отдельно на берегу, спасло им жизнь. Я же уменьшил счет безвозвратных потерь на восемь человек. Отличная новость!
Увидев живого и здорового Каву с отрядом, все искренне обрадовались. Но, узнав, куда и зачем мы идем, команчи резко посерьезнели. Перекинувшись парой слов между собой, один из них вышел вперед и сказал, что не пойдет убивать солдат Сыхо. Через секунду топор Тыкто разнес ему голову. Игры в демократию закончились.
Не стоит, наверное, говорить о том, что больше явных дезертиров не обнаружилось. Но это не означало, что они не появятся в дальнейшем. Поэтому Ахомиту было дано задание за время пути убедить соплеменников, что жизнь с Кавой для них будет лучше, чем со злыми и жадными шаманами. В противном случае за предателей он ответит головой. Ахомит все понял и немедленно занялся пропагандистскими увещеваниями.
Само собой, мы не стали рассказывать о решении Ыкаты и предлагать рыбакам возможность выбора. Каждый из воинов понимал, что чем больше нас будет, тем выше общие шансы на выживание и победу.
Несмотря на то, что людей в отряде стало пятьдесят, в своей атакующей силе он прибавил несильно: на команчей я надежду не возлагал, лишь бы не мешали. Да и оружия у них не было. Рыбаки апачи имели всего два копья и два каменных топора. Четверо вовсе были безоружны. Пришлось делиться снаряжением. Итого получилось пятнадцать лучников, из них некоторые с топориками, двадцать человек с камнеметалками, топорами и копьями. Еще четверо апачей были просто с топорами.
Мы бодрым шагом двигались по плоским горам, находясь на виду. Когда оставалась примерно пара часов пути, отряд свернул в лес. Идти было сложнее, но шансов, что нас заметят, стало гораздо меньше. Однако, как вскоре выяснилось, эти шансы все-таки были. Едва различимый треск ветки, который я даже не расслышал, подсказал опытным охотникам, что от нас убегает человек. Чук с двумя лучниками бросился вперед и через пять минут вернулся, держа в руках окровавленную стрелу и трофейный каменный топорик, который был вручен одному из безоружных команчей.
Сыхо расставил дозорных, которые должны были возвестить о приходе Кавы. Понимая, что разгромом лагеря он не уничтожил самую боеспособную часть племени, шаман постарался оградить себя от неожиданностей вроде той, что постигла хэв Тыкто. Надо признать, что древние дикари переигрывали меня в военной науке, и это ужасно злило.
После происшествия с дозорным пришлось двигаться особенно осторожно, высылая вперед несколько лучников во главе с Чуком. К лагерю врагов мы подошли, когда уже начало темнеть. Нужен был план нападения. Изначально я представлял себе, что мы, как спецназ в голливудских боевиках, проникнем в лагерь. Бесшумно снимая стрелами часовых, проберемся вглубь обороны и убьем Сыхо, двух других шаманов и военного вождя Ба-То. Лишившись руководства, задиристое племя должно перейти под наш контроль, как это произошло в ущелье пару суток назад с более мелким отрядом дикарей.
Я рассказал о плане Тыкто и Ахомиту. Знания последнего должны были помочь в ориентировании на местности и подсказать, где искать Сыхо. К тому же мне было интересно узнать их мнение, поскольку на свои тактические таланты я уже не полагался.
Ахомит задумался и сказал, что Сыхо спит в глубине средней пещеры. Около ее входа всегда горит огонь, и дежурят воины. Как только они заметят нас — поднимется крик. Ахомит пессимистично поджал губы. Тыкто от комментариев и вовсе воздержался.
Достойного решения я пока не находил и, сидя в траве, разговаривал сам с собой.
— Можно попробовать стрелять в пещеру издалека, в надежде убить вождя, — перебирал я варианты в поисках сценария оптимального нападения. Эта шальная мысль позволила мне не наступить еще раз на те же грабли.
— Что за бред, — пробормотал я, — стрелять в темноте и в темноту…
Мы снова подползли к краю холма и посмотрели на лагерь внизу. Зоркий глаз Тыкто заметил несколько человек, стоящих в дозоре метрах в пятистах от лагеря по всему периметру. До ближайшего от нас было не более двухсот шагов. Около пещер горело пять больших костров, ярко освещавших все вокруг. Незаметно подойти к лагерю было невозможо.
