Андрей Саргаев - Е.И.В. Красная Гвардия (СИ)
— Может быть, не будем торопиться. Денис Васильевич? — стоявший неподалёку министр Беляков многозначительно посмотрел на лейтенанта. — Давайте оставим уцелевшим хоть единый шанс.
— Шанс на что? — переспросил Давыдов.
— На новую жизнь, — Александр Фёдорович кашлянул, неизвестно почему смутился, и продолжил. — Мне, в своё время, такой шанс подвернулся.
— А многим ли дадим? — командир канонерки посмотрел на пылающую усадьбу и прислушался к треску ружей.
— Самым удачливым. Если повезёт, то они начнут жить иначе, а в противном случае… — Беляков вздохнул. — В противном случае все равно закончат верёвкой.
— Добрый вы, Александр Фёдорович.
— Добрый, — согласился министр. — Но ведь наша цель не в преследовании зла вообще, а лишь наказать за один частный эпизод. Кровь товарищей взывает к отмщению, а виновник…
— Идём в Персию?
— Есть другие варианты?
Лейтенант задумался. Предложение Белякова несколько расходилось с его недавней пламенной речью, но удивительно точно ложилось на представление о дворянской чести. Пусть ложное и неправильно понимаемое, но именно оно взывало к праведной мести и требовало око за око и зуб за зуб. Ох, не так прост Александр Фёдорович, каким хочет казаться.
— Да, в Персию! Ещё один залп, и в Персию!
Глава 10
— Да вы поймите, господа! — губернский секретарь Мокей Парфёнович Овцов не терял надежду объяснить что-либо грозным гвардейцам. — Ну как бы я смог задержать самого господина министра?
— Но хотя бы выяснить их предполагаемый путь следования?
Полковник Тучков возвышался над скромным чиновником подобно несокрушимому утёсу, а капитан Толстой более всего напоминал выплывающие из-за того утёса челны Стеньки Разина — все, и одновременно. Такие же опасные, непредсказуемые, и от которых хочется держаться как можно подальше.
— О каком пути может быть речь, господин полковник? — секретарь едва сдерживал слёзы. — Канонерская лодка «Гусар» появилась в Астрахани вчера вечером, и начальствующий над ней лейтенант Давыдов забрал из гарнизона всех офицеров, временно разжаловав их в рядовые.
— И они не возражали? — усомнился Тучков?
— Наоборот, сами на том настаивали.
— Странно…
— Ничего странного, Александр Андреевич, — заметил Фёдор Толстой. — Это же Астрахань.
— И что?
— А то! — усмехнулся капитан. — Здесь до сих пор помнят предания о том, как Степан Тимофеевич ходил в Персию, и, самое главное, какие трофеи оттуда привёз.
— Княжну, которую потом утопил в Волге? Не велик трофей.
— Исправил ошибку.
— В каком смысле?
— Вернулся на родину и увидел, что русские женщины всё равно прекраснее всех на свете. Но я не об этом… Участники разинского похода несколько лет исключительно шёлковые портянки носили.
— Неудобно же…
— Зато форсу!
— Ладно, с этим разобрались, — Тучков повернулся к временно позабытому секретарю. — А кто сейчас в городе старший из воинских чинов?
— Старший сержант Евстигнеев будет. Но он по министерству государственной безопасности проходит.
— Сойдёт. — Александр Андреевич опустился в ближайшее кресло и с удовольствием вытянул усталые ноги. — Пригласите.
— Не могу, — на лице чиновника читалось искреннее отчаяние. — Дмитрий Эрастович с утра изволили прочитать доставленный особым курьером штафет, и отправились опечатывать питейные заведения.
— Вот прямо с утра, и по кабакам? — удивился Толстой. — Весело вы тут живёте.
— Погоди, — остановил заместителя командир батальона. — Что за эстафета, Мокей Парфёнович?
— Не могу знать, господин полковник, чины не дозволяют. Но пакет сей получен в моём присутствии, имел гербовую печать и перечёркнут от угла до угла синею полосой в палец шириной.
— Синяя тревога объявлена, — Тучков почесал подбородок и, уже ни к кому не обращаясь, добавил неопределённый артикль. — Бля!
— Что-то серьёзное? — обеспокоился Толстой.
— Более чем, — Александр Андреевич болезненно поморщился и опять насел на бедолагу Овцова. — Губернатор где?
— Изволят болеть третий год подряд.
— Градоначальник?
— Подвергнут арестованию нынешним утром.
— Предводитель дворянства?
— Тоже в каталажке сидит. Предъявить?
— Не нужно. Полицейские чины?
— Около получасу назад приведены в кандалах и под конвоем.
— А вообще, какая-нибудь власть в губернии осталась?
Овцов втянул голову в плечи и развёл руками. Получалось так, что кроме него нет больше в Астрахани старше по должности. Разве что почтмейстер, но тот ещё на прошлой неделе запил горькую, и на службе появлялся в виде коротеньких записок, выведенных ужасным и нечитаемым почерком. Кабы беды не случилось — слухи о новой опричнине ходили самые противоречивые, но в большинстве своём страшные. Мокей Парфёнович им не верил, конечно, но ведь дыму без огня не бывает… В наше просвещённое время никто не станет носить у пояса отрубленную собачью голову или голову англичанина, как утверждали некоторые сплетники. Но чем чёрт не шутит? Хотя… пожалуй, что и не будут — завоняют быстро на этакой жаре.
— Никакой власти не осталось, господин полковник! Один я тут, аки… аки… аки глас вопиющего в пустыне.
— Хреново! — глубокомысленно заметил Тучков. Сей вывод не относился к положению дел в Астраханской губернии, до которой у Александра Андреевича не имелось никакого интереса. Просто он рассчитывал на помощь местной власти в поисках пропавшего парохода. Не такого уж пропавшего, как выяснилось, но, тем не менее, недоступного и неуловимого. — Есть какие-нибудь предложения, капитан?
Таковые у Фёдора Толстого отсутствовали, за исключением единственного:
— Если в городе нет власти, то нашей первейшей обязанностью является взятие её в свои руки.
— Упаси, господи! — перекрестился Тучков. — Чиновничья карьера меня никогда не прельщала.
— Тогда нужно назначить губернатора. Этот чем не хорош? — палец капитана едва не упёрся в крупный, покрытый капельками пота нос господина Овцова. — Мокей Парфёнович, не соблаговолите принять на себя столь высокую обязанность по управлению губернией?
— Э-э-э… — в голосе губернского секретаря не чувствовалось радости.
— Вот видите, Александр Андреевич, он полностью согласен.
Деваться некуда — волею судеб и сумасбродством командира красногвардейского батальона вознесённый к сияющим вершинам карьеры, Мокей Парфёнович Овцов развил бурную деятельность. И, в первую очередь, постарался как можно скорее избавиться от неожиданных благодетелей, чего, кстати, те сами и требовали осуществить в кратчайшие сроки.
Сколько седых волос прибавилось на голове нового губернатора за прошедшую ночь, так и осталось неизвестным, но наутро две крепкие посудины, вполне мореходные, по уверениям владельцев, ожидали пассажиров на набережной почти у самого кремля.
— Расшивы, — с видом знатока заявил Иван Лопухин, едва ступив на сходни.
— Или шнявы, — Фёдор Толстой устраивать спор не собирался, но раздувающаяся от спеси и осознания собственной правоты морда лучшего друга требовала вмешательства. — Если вообще не шитики.
— Фи, Теодор! — старший лейтенант презрительно оттопырил нижнюю губу. — Ты их ёще насадами назови или фелюгами! Поверь знающему человеку — это расшивы и ничто иное!
— Заткнитесь! — прикрикнул полковник Тучков и на всякий случай уточнил. — Заткнитесь оба.
— Но Александр Андреевич…
— Мы идём в Персию, значит наши корабли будут называться стругами или челнами. Стругами — предпочтительнее. Традиция, господа офицеры! А несогласные могут отправиться пешком по тому же самому маршруту. Или по иному, но тоже своим ходом.
Лопухин восхищённо поцокал языком — командира определённо ждёт большое будущее. Так изящно и не обидно послать всех по известному адресу способен только человек с задатками великого полководца. За это стоило бы выпить, но, как выяснилось вечор, ныне сие занятие приравнено чуть ли не к бунту против престола и православной веры. И куда мир катится, однако?
— Грузимся! — полковник решительно прошёл на посудину и, с удивлением обернувшись, спросил у последовавшего за командиром Толстого. — А вы куда собрались, господин капитан?
— В Персию, а что? — тот удивился не меньше.
— В таком случае извольте принять командование вторым… э-э-э… кораблём. Да, пусть будет кораблём.
— А Иван?
— Лопухин? — переспросил полковник. — Вы как двое из ларца, одинаковых с лица… Ладно, Ивана забирай к себе.
На пропахшей рыбой посудине, собственного имени не имевшей, Фёдора встретил судовладелец, малый со столь продувной физиономией, что сразу захотелось спрятать кошелёк как можно дальше.
