Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил

— Без звания. Наедине, можно Саныч. На людях — Александр Александрович, — обозначил я разрешённую между нами дистанцию.

— Как скажете. А вы к нам надолго? У нас просто место здесь… неудачное.

— Проклятое? — улыбнулся я.

— Есть и такое. Действующий командир знаете, как уехал?

— Ну не своим ходом точно, — ответил я, рассматривая стенд с фотографиями героев-вертолётчиков.

На одной из них был Димон Батыров. Даже на фото у него испуганные глаза. При одном взгляде на моего бывшего командира звена вспомнились наши с ним вылеты в Панджшерское ущелье. Как будто вчера было.

— Сан Саныч, я…

— Тебя как зовут?

— Яков Ильич.

— Вот и отлично. Будем знакомы! Сработаемся. Где начальник штаба?

Сычкин пожал плечами. Более я его задерживать не стал и отпустил. Пока что из всех, кто мне встретился в Шахджое, самый прилежный был часовой на стоянке. И тот не из нашей эскадрильи.

Дойдя до кабинета, я заметил, что таблички с фамилией командира и предыдущего зама, болтаются каждая на одном гвозде.

Я попробовал дёрнуть на себя дверь, но она не поддалась. Похоже, рано отпустил Сычкина. Тут же за дверью послышался шорох и… звон бокалов. Судя по частоте шагов, там не один человек.

Прошло несколько секунд, и замок двери щёлкнул.

— Чего тебе⁈ — вылезло из кабинета взъерошенное «чудище» с голым торсом.

— Ничего, а здравия желаю, — сказал я.

Среднего роста человек моментально отпрыгнул от двери, взявшись приглаживать волосы. Я молча прошёл мимо него и осмотрел внутреннее убранство.

Слева «рычал» холодильник, а сверху на нём вибрировали гранёные стаканы.

Два больших стола стояли буквой «Г», за которыми и должны были размещаться комэска и его зам. В углу большой сейф, а на нём чёрно-белый «Рекорд». В эфире показывали какой-то концерт классической музыки. Самое-то, в утренние часы слушать Чайковского.

Вдоль одной стены стоял высокий шкаф, а другой — затёртый небольшой диван, требующий уборки.

Оглядевшись, я задумался над тем, что здесь делает этот взъерошенный парень.

— Вы — майор Клюковкин? Так рано вас не ждали. Заместитель командира эскадрильи по политчасти старший лейтенант Ломов Виктор Викторович, — представился он, подтягивая спадающие штаны.

— Сан Саныч, рад познакомиться, — ответил я, пожимая руку замполиту.

Подойдя ближе, заметил, что глаза у Ломова бегают из стороны в сторону. Волнуется от чего-то.

— Собственно, вы теперь командир до прибытия комэска. Скажу вам так, что он нескоро появится. Ранение очень серьёзное.

— Викторыч, ну раз все мне пытаются поведать эту потрясающую историю, давай рассказывай. Послушаю.

Лучше бы не слушал. Оказывается, комэска получил новый бронежилет. Тут как нельзя кстати подвернулся случай его проверить — день рождение у зама по ИАС. Где же ещё проверять бронежилет!

Выстрел один, другой. Все пули пистолета Макарова выдержал броник.

— А потом? — спросил я.

— Комэска решил испытать его на себе.

Взял он «броник» и надел на себя. Определил того, кто стрельнет в него. И как часто в таких случаях бывает, нашёл самого «трезвого». Промах был эпичный.

— Всё закончилось благополучно — мужское достоинство на месте. Пуля попала во внутреннюю часть бедра. Бывает и такое.

Пока Ломов всё это рассказывал, меня не покидало ощущение, что кто-то за нами наблюдает. Да ещё и аромат цветов, нехарактерный для кабинета командира, витает в воздухе.

— Ясно. Викторович, ты бы оделся.

Ломов замялся и сказал, что просто заработался и уснул здесь. Так я ему и поверил! Как будто у него нет своего кабинета. Просто в этом помещении есть все условия для… свидания. Диван, например.

Я положил сумку рядом со столом, снял куртку и повесил её на спинку стула.

— Виктор Викторович, откройте шкаф и выпустите пленницу. Я думаю, ей нужно по служебным делам идти.

Ломов пару раз отрицательно мотнул головой, но всё же сдался. Дверь шкафа открылась и оттуда выскочила девушка в военной рубашке и юбке. Она уже застегнулась и держала в руках туфли.

— Здравия желаю, товарищ майор! — поздоровалась девушка, но Виктор Викторович её быстро выпроводил.

После он привёл себя в порядок, пока я просматривал документацию. Больше всего меня интересовали графики натренированности лётного состава, плановые таблицы и всё, что касается боевых вылетов. Но ничего этого не было. Как будто не работали совсем в эскадрилье.

— Сан Саныч, давайте поговорим, — начал Ломов, будто психотерапевт на сеансе.

— Это лишнее, Викторович, — ответил я и взглянул на часы. — Сейчас посмотрим, как будет выполнено моё первое поручение.

Не прошло и нескольких секунд, как в дверь постучались. На пороге появился крупного вида человек, напоминавший батискаф.

— Капитан Моряк Сергей Семёнович, заместитель командира эскадрильи по инженерно-авиационной службе! — выпрямился он.

Я встал со своего места и поздоровался с ним.

— Рад знакомству. Будем работать.

— Сегодня? — удивился Семёнович.

— Я вам не вопрос задал. Лётному и техническому составу, построение на стоянке через 15 минут.

Глава 14

Ветер приносил с собой запах горячего металла и машинного масла со стороны расположения десантников и отдельного отряда специального назначения.

Я шагал по пыльной дороге, где каждый мой шаг поднимал лёгкое облако серой пыли, оседающей на тёмных ботинках и камнях.

— Сан Саныч, стойте! У меня есть пару тем для разговора. Если бы мы их могли с вами обсудить… — кричал мне в спину замполит Ломов, но я не торопился поворачиваться к нему.

Передо мной открывалась знакомая картина: лётный и технический состав начинали выходить из своих домиков на построение. Кто-то лениво потягивался, вяло разводя руками, словно пытаясь разогнать остатки сна, всё ещё липнущего к глазам. Другие спешно поправляли форму, стряхивали пыль с брюк и разглаживали складки. Пара человек никак не могла застегнуть куртки. В итоге они сдались и пошли в расстёгнутой.

Но это не могло уберечь их от моего цепкого взгляда.

Некоторые зевали, пытаясь прикрыть рот ладонью, но это выглядело скорее символически, чем искренне. Были и те, кто заметив меня, старались укрыться за спинами товарищей, явно надеясь избежать моего пристального внимания.

За спиной послышалось сбитое дыхание и быстрые шаги, сопровождаемые характерным шуршанием бумаги. Я повернулся к Виктору, поскольку иначе он меня не оставит в покое.

— За вами не угнаться, Сан Саныч, — запыхался Ломов.

Его идеально выглаженная форма буквально сияла на фоне общей усталости. Казалось, он вложил в эту выглаженность всю свою партийную дисциплину и бесконечное стремление к порядку. В руках он держал красную папку, которая так и привлекала внимания.

— Викторович, что случилось?

— Товарищ майор, десятикратно извиняюсь, но вот здесь список мероприятий. Очень важных! Ознакомьтесь, их нужно будет провести, — произнёс он, раскрыв папку с такой серьёзностью, словно там содержалась инструкция по спасению мира.

— Без этих мероприятий мы духов можем побеждать? — спросил я.

— Сан Саныч, так ведь уже победили. Апрельская революция, взятие Панджшера, разгром баз душманов. Пленение Ахмад Шаха в конце концов…

— И поэтому необходимо провести внеочередное собрание по вопросу изучения решений КПСС и партийных постановлений? Встречный вопрос — почему не провели раньше? Особенно, если учесть, что пленум партии был 15 июня.

Виктор Викторович замолчал. Продолжить решил я.

— Викторович, папка твоя, конечно, вещь важная, но сейчас совсем иная повестка дня. И главные в ней — люди и техника. Будет время и на лекции, — ответил я строго, но с ноткой юмора в голосе.

Ломов нахмурился, но быстро вернул себе нормальное настроение. Его было не так-то легко сбить с толку.

— Тогда, может…

— Не может, — перебил я Виктора.

— А если найдём…