Герои Аустерлица (СИ) - Ангелов Августин

Во всяком случае, по поводу моего решения арестовать моравских партизан, Дорохов сказал мне:

— Если вы так решили, князь, то быть тому. Командуйте, раз вновь чувствуете в себе силы. Когда я разговаривал с вами в прошлый раз, то видел, что вы едва шевелились. Потому и не желал подчиняться вам, как очень больному человеку. А сейчас вижу, что с вами произошла разительная перемена. И вы вновь, загадочным образом, полны сил. Командуйте, но только учтите, что я с этого момента снимаю с себя всякую ответственность за то, что наш отряд будет ослаблен. Какими бы разбойниками ни были эти люди, вместе с которыми мои солдаты сюда добрались, но они дали нам дополнительную силу для успешного штурма замка. Потому прошу вас не обходиться с ними слишком сурово. Я обещал им благодарность, а получается, что не сдержал слова. Впрочем, меня оправдывает то, что я не знал, насколько они преступны. Уже после того, как мы с вами переговорили, я застал их предводителя в тот момент, когда он полез насиловать малолетнюю дочку конюха. И мне пришлось зарубить негодяя саблей, чтобы не лез к ребенку.

В оценке моего состояния Дорохов был прав. У меня, действительно, словно бы открылось второе дыхание. Наверное, адреналин и другие гормоны, вплеснувшиеся в кровь по причине моего стрессового состояния последних часов, подхлестнули организм до такой степени, что последствия комы и слабости удалось преодолеть буквально на ходу. И все же, под утро я уже едва держался на ногах, когда все-таки добрался до постели в гостевой комнате второго этажа Охотничьей башни.

Правда, и тут мне сразу заснуть не удалось. Следом за мной прошуршало женское платье. И похотливая баронесса, скинув его, нагло залезла в кровать вместе со мной, уже вполне считая меня своей законной добычей. Но, поскольку первые лучи начинающегося рассвета, падающие сквозь окно в щель слегка приоткрытых занавесок, осветили ее фигуру во всей красе, предоставив мне прекрасный обзор на ноги Иржины, оказавшиеся стройными и достаточно длинными, возражать ее присутствию я не стал.

Глава 17

В то утро я проснулся почти без головной боли и достаточно хорошо себя чувствовал впервые с момента выхода из комы. Повязка с головы давно сползла. И я с удивлением обнаружил, что рана не только на месте входного пулевого отверстия окончательно затянулась, но и на том месте, где пуля вылетела из моего затылка. Причем, боль от раневого канала почти перестала ощущаться. Вот только на этот раз все тело болело, как после слишком интенсивной тренировки.

Впрочем, мои мышцы вчера, действительно, неожиданно хорошо поработали. И я даже не ожидал, что так быстро смогу перебороть последствия ранения и освоюсь в непривычном княжеском теле. Осознание того, что все-таки прижился и освоился, несмотря на свое возрождение в ином обличии и в другом времени, придавало мне заряд оптимизма. Ведь тело князя Андрея, то есть теперь мое, показало себя в экстремальной ситуации с самой лучшей стороны. Я умел очень даже неплохо фехтовать! А еще и с Иржиной покувыркался весьма недурственно, что тоже радовало.

Когда я проснулся, Иржины рядом со мной уже не было. Как вскоре выяснилось, проснувшись раньше меня, вдова тихонько ускользнула в апартаменты этажом выше, чтобы сделать прилюдно вид, будто бы между нами ничего не произошло. Понятное дело, женщина пыталась сберечь свою честь в глазах местной общественности. Конечно, состав этого «общества», то есть представителей аристократии, мнением которых дорожила баронесса, сильно сократился после вчерашних событий. После предательства виконта и баронета, гибели французского полковника и повторного пленения капитана Годэна, здешний «высший свет», собравшийся в Охотничьей башне, состоял теперь исключительно из родни самой Иржины и меня. А мне совсем не хотелось развлекать этих чопорных дам пустыми великосветскими разговорами, чего они, конечно, от меня ожидали.

Меня волновало совсем другое. Я думал о том, что снова бросил вызов армии Наполеона. Ведь, как только весть о неожиданном взятии русскими замка Гельф, находящегося в тылу у французской армии, дойдет до военного начальства оккупантов, они этого так не оставят. Хоть эта крепость и стоит в стороне от главных путей снабжения, французы, наверняка, постараются ее отбить.

К счастью, здесь еще разработки электрического телеграфа находятся на стадии предварительных научных экспериментов. А потому не существует быстрых средств связи, кроме семафоров в прямой видимости, курьера на лошадке или на кораблике, да почтовых голубей. Так что пройдет не меньше суток прежде, чем достоверные сведения дойдут до ближайших опорных пунктов противника. Тем не менее, за это время мне предстоит решить, как вести себя дальше: покинуть замок и пуститься в бега, или же остаться, попробовать укрепиться и принять бой?

Мои мысли прервал Степан Коротаев, который вошел без стука, сказав с порога своим громким голосом:

— Доброе утро, ваше сиятельство! Баронесса приглашает вас спуститься к завтраку.

Несмотря на все вчерашние приключения и пребывание в ночном карауле, Коротаев выглядел бодрым, а его форма была вычищена и заштопана. В руках он держал объемный матерчатый узел.

— Что-то ты, брат, слишком какой-то аккуратный после вчерашнего. Небось, Маришка постаралась?

— Так точно, ваше высокоблагородие! — честно ответил Коротаев, и уши его запылали, подтвердив мою догадку о романе моего денщика со служанкой Иржины.

И я сказал:

— Теперь понятно, почему моя форма не приведена в порядок, даже ботфорты не почищены.

— Виноват, ваше сиятельство, я всю ночь в карауле находился, пока меня не сменил этот, как его, поручик Дорохов со своими солдатами, а потом я пошел к Маришке, чтобы вас не будить, — потупился денщик.

— По бабам, значит, пошел в самоволку? Хорошо, хоть врать не стал. Ну, так давай теперь исправляй положение! Да побыстрее, а то мне к завтраку не в чем спуститься! — поторопил я подчиненного, разглядывая новые грязные пятна на своем видавшем виды мундире. Валяние на замшелых камнях подземного хода вместе с веселой вдовой не прошло даром для ткани.

Коротаев замялся, показывая на узелок, который принес:

— Тут это, ваше высокоблагородие, пани Иржина прислала вам гражданский камзол, рубашку, штаны и туфли. А еще кальсоны. Давайте, я помогу вам одеться. А, пока вы будете завтракать, я приготовлю вашу форму, как полагается.

Я согласился, умывшись над тазиком, принесенным денщиком, который взял на себя еще и функцию водолея, заботливо поливая мне из большого кувшина. Затем я посмотрел вещи, переданные Иржиной и, по-видимому, принадлежавшие ее покойному мужу. Найдя их вполне приличными, я с помощью денщика быстро облачился в белую шелковую рубашку, в темно-зеленый бархатный камзол, в черные кожаные штаны-лосины, а потом натянул на ноги мягкие туфли из черной кожи, украшенные большими серебряными пряжками. Взглянув после этого на себя в зеркало, я причесал волосы серебряным гребешком, найдя собственный вид вполне сносным для того, чтобы на этот раз выйти на люди без головной повязки. Да и кого стесняться? Иржина мои раны уже видела, а мнение остальных здешних женщин меня не слишком интересовало. Потому я решительно спустился вниз.

После вчерашнего разгрома трапезный зал снова был убран слугами, попытавшимися восстановить опрятный вид интерьера, насколько возможно. Труп полковника давно вынесли, кровь на полу замыли, стол снова составили в единое целое, а скатерть заменили. Правда, поверх стола к завтраку расставили уже не столь роскошную посуду, наверное, из-за того, что пара дорогих сервизов накануне разбилась. Теперь предметы сервировки выставили попроще: из фаянса и керамики с украшениями из узорной глазури. А центром композиции оказался большой пузатый самовар, сделанный из начищенной меди, из которого и наливали чай в расписные фаянсовые кружечки. Вокруг самовара в керамических вазочках лежали очищенные орехи, фигурные марципаны и разнообразное печенье, а также маленькие круглые булочки, похожие на пончики. Их ели, поливая сверху медом или вареньем из небольших изящных кувшинчиков. Завтрак оказался не слишком разнообразным, на мой вкус излишне сладким и не очень полезным. Впрочем, женщины, собравшиеся за столом, кушали с удовольствием.