Гридень. Начало (СИ) - Старый Денис

А с рассветом работы по подготовке к бою были свернуты, а всех ратников полусотники и десятники начали выстраивать в соответствии с планом сражения, который до рядовых дружинников не довели и пока о нем можно было только догадываться. Как только все построения были закончены, на красивом лоснящемся черном коне, князь Иван Ростиславович обскакал свое воинство и, заняв место по центру между двумя полусотнями, напротив оборонительных сооружений, начал пространную речь.

— Русская Земля, она стонет от боли. В минулом князь Владимир, прозванный Мономахом бил кипчаков, заставил их заключить наряд, упокоив многих. Токмо нет нынче такого князя, а половцы — вон они, своих молодых воинов натаскивают на русской крови… — кричал князь.

Все правильно говорит, по делу. И я, та моя часть сознания, которая принадлежала ранее реципиенту, восхищается правильными словами. А вот человек из будущего, наслушавшийся уже немало правильных слов, в сущности бывших лишь словами, несколько заскучал.

Вот он говорит о половцах, которые такая-этакая угроза. Просто если сравнивать с печенегами, то, да. Хотя, не получилось бы сыновьям и внуку Ярослава Владимировича, Мономаху, отбить первый мощный заход половцев, уничтожить более двадцати ханов, так не известно что еще было. Но впереди монголы и такая Русь, которая все больше теряет единство, падет под их ударом.

Хотелось вступить в дискуссию с самим князем. Он-то чего стремится спровоцировать усобицу? Почему своим примером не покажет, как можно жертвовать собственными амбициями во имя великой идеи единства Руси. Будет возможность, когда докажу, что не беспомощный новик, скажу князю. Тут, вроде бы с князьями разговаривать не возбраняется. Они не небожители.

— Не посрамим же свою честь! — закончил свое обращение князь и больше сотни глоток в едином порыве выкрикнуло одобрение.

Князь ускакал в сторону, а мы, как стояли, так и остались ждать начала боя. Сколько же условностей перед тем, как начать уже сражение. Надеюсь, что не так долго осталось, а не как вчера — постояли и спать пошли.

Нервы… Если с ними совладать, найти подходы к самому себе, то все происходящее будет восприниматься чуть легче. У меня частично получается. Но как справляются со своими волнениями все эти парни и мужики, в строю с которыми я стою уже как час? Наверное, все дело в фатализме. Люди из будущего, если только в мирном регионе, сильно ценят свои жизни, даже не представляют, как это быть под пулями, как прятаться в подвале, когда идет артобстрел дома.

Тут нет пуль, нет артиллерии, но есть куча опасностей, причем не обязательно на поле боя. И сражаться — это удел только для воинов. Иные категории населения — это приз для победителя. Крестьян в междоусобицу, как правило не трогают, да и половцы так же. Обыватели — товар.

Но значит ли, что человек, сбежавший подальше от набегов степи, в безопасности? Вот уж нет. Каждый в этом времени постоянно находится в зоне риска. Детская смертность не поддается понимаю, женская смертность при родах огромная, мужики не так, чтобы отстают по этому показателю. Смерть — постоянный попутчик любой семьи. Поэтому главенствует фатализм.

Отсюда эти сосредоточенные лица, которые нацелились на бой, люди готовы умирать. Отстаю ли я в решимости от своих со-ратников? Нет. Для меня не впервой умирать в бою. Да и вообще…

— Смерть половцам! — выкрикнул я.

Ну нельзя же час молчать и ничего не говорить, особенно, когда эмоции зашкаливают.

— Смерть им! — подтвердил наш полусотник Никифор. — Токмо орать я не велел.

А еще он так грозно посмотрел на меня, что я тут нарушаю тишину. Да, где-то я проявляю и ребячество. Однако, вот такое лицо у стоящего рядом со мной новика Боброка, это не правильно! Скулы сжаты, глаза выпучены, брови нахмурены, каждый мускул напряжен. Долго ли в таком состоянии он продержиться? Ему, изготовившемуся принять свой первый бой, нужны слова, он не может так перекипать, даже не моргая. Не лучше вид у Лиса, еще одного новика.

Мы стоим и ждем, а половцы, на приличном удалении, гарцуют перед нашими построениями, но в бой не спешат вступать. Вместе с тем, и расслабиться не дают. И что-то мне кажется, что их численно больше.

— Начинаем! И помните, что-то кипчацкие молодые вои, не у каждого из них есть брони, не каждый умелый стрелок или конник с копьем… — полилась очередная вдохновительная речь.

Как по мне, так скучновато. Вот половцы, они слабые, вообще не вооружены и вовсе… идите и возьмите их голыми руками. Не правильный подход, так можно и руки опустить, посчитав, что грозного взгляда будет достаточно, чтобы только победить супостата.

Все наше воинство состояло из двух полусотен. Были еще защитники укреплений, но их не более двух десятков. Самыми грозными выглядели два десятка ратников, ближних князя, самых экипированных ратников, своего рода гвардии. Однако, и в нашей полусотни в первой линии стояли воины вполне себе, на мой уже не такой уж и дилетантский взгляд, «упакованные». Я знал, что эти кольчуги, ремни, мечи, кистени и даже топоры — все это есть далеко не у каждого ратника даже в дружинах владетельных князей.

— Изготовились. Будут стрелы! — прозвучала команда полусотника Никифора.

Все напряглись, максимально ужались и постарались спрятаться на щитами. Некоторые воины в первой линии чуть наклонились вперед и таким образом своими щитами захватывали чуть и верных своих спутников, коней. Но у этих ратников на кольчуге, в том числе и со спины, были наклепаны металлические пластины, которые сильно улучшали прочность защиты. А вот у меня была лишь кольчужка, спасибо, что хотя бы такую получилось сторговать не без помощи Спирки. Главное, что защита есть и она не сильно стесняет движения.

Улыбнуло. Представил, как этот слабосилок-дьячок сейчас сидит за перевернутой телегой, которые выставили полукругом в некотором отдалении от конного построения, как напрягается куда-нибудь целиться. Абы только по своим не лупанул. Со страху, может.

— Взсуш, — просвистели стрелы.

— Тум! Тум! — ударялись они о щиты и брони ратников.

Заржали кони, какую-то сконтинку все же резануло наконечником стрелы. Слышались и сдержанные звуки, перемежающиеся с проклятиями. Так ратники реагировали на то, что по ним прилетели оперенные острозаточенные подарки.

— Исусе Христе, — сказал кто-то из младшей дружины, еще вчерашний новик.

— Ой! Яй! — не сдержал своего возмущения еще кто-то.

— Как жизнь вся пролетела! — сказал, находящийся по правую сторону от меня, Боброк.

Я удивленно посмотрел на него. Вот уж не думал, что эта идиома имеет такие глубокие исторические корни. Или же, действительно, жизнь пролетает в моменты опасности. У меня не пролетала, ко мне «прилетела» новая жизнь.

Пусть стрелы и не пробивали доспехи, как быстро успели определить старшие дружинники, половцы пускали не бронебойные наконечники, но удовольствия мало от того, что тебе в руку, или в спину прилетает. Сразу пришло сравнение с тем, как бронежилет сдерживает пулю, но гематома, в самом лучшем случае, все равно остается, а то и ребрышки трещат, бывало бойца и убивало кинетической силой удара. Хотя, со стрелами все же чуть попроще.

— Не робей, други! Жди, что ближе будут подходить, — подбадривая, выказал свое предположение Никифор. — Так токмо стрелы расстреляют бесцельно и делов.

Да, экономика всегда кровь войны. Каждая стрела — это труд, причем и плотника и животновода, который птицу вырастил для оперения, может и охотника, который птицу изловил. Ну, и конечно — это кузнец, штучный специалист. Потому стрелять абы куда без существенного эффекта — не просто не рационально, а преступно. Вот уж не думаю, что у половцев где-нибудь в районе будущего Луганска металлургический заводик стоит. Уверен, что с металлом у них не так, чтобы отлично.

— Изготовились. Нынче еще стрельнут и сближаться будут, — комментировал Никифор вялое пока сражение.

Ему бы немного эмоциональности и чуть больше словарного запаса и вполне себе комментатор получился. «Князь Иван врывается в построение кипчаков, обходит одного, второго, уворачивается, вытягивает руку для удара в сторону главного злодея. Удар! Хрен! Штанга…» — вот такой текст пришел в голову. Какая только хрень в голову не приходит, когда вроде бы и бой, а динамика нулевая.