Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
— Я сейчас.
Подмигнул Жене и вышел.
— Ну, и чего он задумал? — подчёркнуто громким шёпотом спросил Андрей.
Женя в ответ сделала таинственно многозначительную мину, прислушиваясь к шуму за дверью.
Эркин вошёл в кухню. Андрей резко повернулся к нему и замер, полуоткрыв рот.
— Узнаёшь?
Эркин поставил ящик на пол. И, издав приглушенный, чтобы не разбудить Алису, восторженный вопль, Андрей кинулся к своему сокровищу.
Эркин и Женя молча смотрели, как он перебирает, перекладывает инструменты, пробуя на ногте лезвия, поглаживая рукоятки. Наконец, он оторвался от ящика, поднял на Эркина влажно блестящие глаза.
— Ну… ну, нет слов… Как ты смог, Эркин? Как выцарапал?
— Мне отдали, — Эркин сел к столу, отпил чая.
Сел к столу и Андрей, лицо его стало серьёзным.
— Я когда утром шёл в комендатуру, — начал Эркин, — сделал крюк, мимо твоего дома прошёл. И меня окликнул. Старик, до подбородка мне не достаёт, дома через два от тебя, по другой стороне.
— Забор зелёный?
— Был зелёным, — поправил его Эркин. — Такой штакетник редкий, мне по пояс.
— Тогда помню, — кивнул Андрей. — Ну…
— Окликнул меня, — повторил Эркин. — Позвал в дом. И отдал ящик. И я ушёл. Вот и всё. Да, ещё он сказал, что знает, что это такое — инструмент.
— Он знает, — Андрей ладонями потёр лицо. — Я работал как-то у него. С проводкой помогал. Он знает. Ну, — он счастливо улыбнулся. — Ну, теперь живём.
Женя ласково улыбнулась им.
— Вот и отлично.
— Да-а, курятник мы завтра отгрохаем, — Андрей даже причмокнул. — Люкс-экстра.
Он залпом допил чай и встал.
— Спасибо, Женя, вкусно до обалдения. Я спать пойду, — кивком показал на ящик. — Эркин, ты где его держишь?
— В кладовке, — встал и Эркин. — Идём, покажу.
Женя стала убирать со стола.
Оглядев кладовку, Андрей тихонько присвистнул.
— Ну, ты размахался. Классно сделано, браток. И долго делал?
— Один день, — рассмеялся Эркин. — Знаешь, сколько народу ко мне на беженское новоселье пришло? И рассчитали, и сделали. Сам бы я, может, до сих пор колупался бы, и так здоровско всё равно не вышло бы. А брус и доски мне бригада подарила.
— Беженское новоселье, — задумчиво повторил Андрей и улыбнулся. — Ладно, завтра по дороге расскажешь, ага?
— Замётано! — Эркин легонько шлёпнул его по спине, подталкивая к двери.
— Разбуди меня завтра, — попросил Андрей, выходя в прихожую. — Женя, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Андрюша, — выглянула из ванной Женя.
Войдя в свою комнату, Андрей быстро постелил, разделся. Эркин наверняка мыться пошёл, ну, что ж, ладно, подождём. Он подошёл к шкафу. Книжные полки, считай, пустые. На одной учебники Эркина, на другой — те две, что из библиотеки. Взял в среду, сегодня пятница кончается, а он и четверти не осилил. Андрей открыл дверцу, взял «Битву на Великой» и сел к столу. Но свет оказался за спиной. Надо будет лампу купить. Настольную. И… и торшер, пожалуй. Чтоб читать лёжа. Он сел боком и раскрыл книгу. Предисловие пропустим, попробуем без подсказок. Ну его, профессора, обойдёмся своим умом.
Одолев два десятка страниц, Андрей заметил, что тишина вокруг совсем ночная, посмотрел на маленький будильник на столе и чертыхнулся. Однако, засиделся он. Ладно, завтра почитает. Он закрыл книгу, убрал её в шкаф и пошёл в ванную. В квартире тихо и темно, и он оставлял за собой открытые двери, чтобы не зажигать лишнего света.
Ни Женя, ни Эркин не слышали, когда он лёг. Эркин в спальне сказал Жене, что Андрей знает об отце.
— Я сказал ему, Женя.
— Ну и молодец.
Он лежал, как всегда, на спине, а Женя рядом, и её ладонь на его груди.
— И как он, Эркин?
— Он… он не хочет… Понимаешь, Женя, Андрей говорил мне, ещё там, на выпасе, он не помнит, ну, что было… до лагеря. Он ни имени своего не помнил, ни где жил. Я ему сказал, рассказал, как Бурлаков приходил к нам, показывал фотки, фотографии. Я не знаю, Женя, но Андрей сказал, что… что он не нужен… отцу. И отец ему не нужен. Я… я не знаю, Женя, так бывает?
Женя вздохнула, погладила его по груди.
— Не знаю. Я придумала, Эркин. Я напишу Бурлакову. Пусть он приедет. Когда они увидят друг друга… Я уверена, Эркин, всё получится, как надо.
— Хорошо, — Эркин накрыл ладонь Жени своей, мягко прижал. — Хорошо, Женя, пусть будет так.
— Ну вот, — она поцеловала его в висок. — Спи, милый.
— Ага-а, — протяжным сонным выдохом согласился Эркин.
Обычно в субботу Эркин, как всегда, просыпаясь на рассвете, тут же засыпал снова. Но сегодня, помня, что им идти к Кольке, он осторожно, чтобы не разбудить Женю, вылез из-под одеяла и подошёл к окну. Проверяя себя, выглянул на улицу. Да, для субботы рано, а для дела — вовремя. Он по-прежнему бесшумно прошёл к комоду, достал и натянул чистые трусы. Хоть и должен был бы уже привыкнуть к белью, но каждый раз, как что-то в мозгу щёлкало, что надо одеться. И надо будет помочь Жене со стиркой, а то белья много становится.
Женя сонно потянулась под одеялом.
— Уже утро? Эркин?
Эркин подошёл к ней и, наклонившись, коснулся губами её виска.
— Я здесь. Поспи ещё Женя.
— А чего ты вскочил так рано? Я сейчас…
— Спи, Женя, — повторил Эркин. — Я чайник поставлю. Когда вскипит, я разбужу тебя.
— Ладно, — вздохнула Женя, засыпая.
Эркин ещё раз поцеловал её, поправил, укутывая, одеяло, и вышел, привычно захватив по дороге халат.
В ванной натянул джинсы и рубашку, на кухне поставил чайник на огонь и пошёл будить Андрея.
Дверь Андрей на ночь не запер, и Эркин, входя, ограничился лёгким стуком костяшек по косяку. Андрей спал, завернувшись, как всегда, в одеяло так, что макушка еле виднелась. Эркин мягко тронул его за плечо.
— Андрей, вставай.
Из-под одеяла донеслось невнятное бурчание. Эркин рассмеялся и подошёл к окну, раздвинул шторы.
— Что, утро уже?
Эркин обернулся. Взлохмаченный Андрей сидел на диване, протирая кулаками глаза, зевнул с подвывом и улыбнулся.
— Доброе утро, браток.
— Доброе утро, — ответно улыбнулся Эркин. — Давай, чайник уже греется.
— Мгм, — Андрей ещё раз зевнул и встал, взялся за халат.
— Алиса и Женя спят ещё, — так что дуй так по-быстрому, — рассмеялся Эркин.
— Ага, то-то я слышу, тихо как. Я мигом, браток.
Что Андрей умеет, когда надо, управляться быстро, Эркин и раньше знал. Он только-только успел всё достать для яичницы, как Андрей явился на кухню уже свежевыбритым и одетым, на расчёсанных кудрях надо лбом искрились капли воды.
— А вот и я!
— Ты яичницу умеешь делать?
— Не знаю, не пробовал, — фыркнул Андрей. — А что?
— Тогда я сам. А то Алису пора будить.
— Давай, разбужу, — с воодушевлением предложил Андрей.
— Уже, — в кухню вошла, затягивая поясок на халатике, Женя. — Доброе утро, Андрюша. Ой, яичница, ты молодец, Эркин. Алиска, ты меня слышишь? Не копайся. Андрюша, для хлеба в шкафчике возьми, Алиса, умываться, Эркин, я сейчас сделаю, ты чаю свежего завари…
Не подчиняться этому вихрю распоряжений невозможно. И вот уже все сидят за столом, трещит на тарелках яичница, дымится в чашках чай, громоздятся на тарелке бутерброды и конфеты в вазочке…
Женя с гордостью оглядела стол и села есть. Подгонять никого не приходилось. И тут же обговорили, что, разумеется, Алису поведёт на занятия Женя.
— И не дёргайтесь, когда придёте, тогда придёте.
— Угу, — Андрей прожевал яичницу, скорчил рожу Алисе и ответил наипочтительнейшим тоном. — Как скажешь, Женя, так и сделаем.
Эркин поперхнулся чаем и так кашлял, что Андрей и Женя вдвоём шлёпали его по спине к полному восторгу Алисы.
Отсмеявшись, Эркин допил чай и встал.
— Спасибо, Женя. Андрей, пошли.
Андрей встал из-за стола с явным сожалением и из кухни выходил чуть ли не задом наперёд, демонстрируя, что не в силах глаз оторвать от остающейся на столе еды. Женя хохотала до слёз, Алиса визжала от восторга.
На улице Эркин смог продышаться. Андрей шёл рядом, гордо оглядывая улицу и неся свой ящик.
— Ну, ты даёшь, — наконец выговорил Эркин.
— Бери на здоровье, братик, — фыркнул Андрей. — Мне для тебя ничего не жалко.
И Эркин снова заржал. О вчерашнем они не поминали. Эркин свой долг выполнил, рассказал, а теперь Андрею решать. Это его отец, его кровь, и Эркин примет любое решение.
Залитые утренним солнцем улицы безмятежно спокойны. Молодая, ярко-зелёная листва, ослепительно голубое, ещё не выцветшее от летней жары небо. Эркин надел вместо непромокаемой куртки джинсовую, когда-то выигранную в Бифпите. Андрей покосился на него и улыбнулся. Ничего, брат, выжили мы назло всем, из такого дерьма, что и подумать страшно, выбрались, так что теперь… всё наше!
