Татьяна Зубачева - Аналогичный мир - 3 (СИ)
— Слушай, а… парк тут или ещё чего такое есть?
— Есть, — удивлённо кивнул Эркин. — На площади у Культурного Центра. Там для детей горки всякие, качели. Так и называется: «Детский парк».
— Нет, — вздохнул Андрей. — Не пойдёт.
— А что?
— Да… посидеть, поговорить.
— Ну, — Эркин огляделся. — В чайной можно. Или ты пива хочешь?
— А ну его! А чайная… то, что надо.
Маленькая чайная нашлась быстро. Пятница, правда, народу много. Но место отыскалось, и удачное — в углу. Так что никто не подсядет и не помешает разговору. Им принесли четыре пузатых фарфоровых чайника. Два больших с кипятком и два маленьких с заваркой. Чашки, блюдца. И вазочку с кусками твёрдого колотого сахара.
— Пироги у нас отменные. С творогом и вареньем сегодня оченно хороши. Прикажете?
— Давай, — кивнул Андрей. — Тоже по такому и такому, — и когда половой побежал за пирогами, с усилием поднял на Эркина внимательные и серьёзные до строгости глаза. — Что было-то, брат?
Эркин сглотнул.
— Я… я не знаю, как тебе об этом сказать. Столько всего…
— Всё и скажи. Зимой майор этот опять про меня спрашивал?
— Он ни о чём спросить не успел. Я ж сказал, бригада прибежала. А там, в профсоюзе, Селезнёва была, Лидия Александровна, она у нас на заводе профсоюзом занимается. И Бурлаков. Председатель Комитета.
— Та-ак, — протянул Андрей и широко улыбнулся. — А вот и пироги, — но, как только половой, поставив перед ними пироги, отошёл, снова стал серьёзным. — И что Бурлаков?
И тут же выругал себя, что неосторожно спросил. Надо было сначала про Селезнёву, но не может он играть с Эркином.
— Он… председатель Комитета, в лагере у нас выступал, — Эркин остановился, глядя на Андрея, словно ждал его ответа.
— У нас тоже, — кивнул Андрей.
— Тогда… ты видел его?
— Ну, видел, — пожал плечами Андрей.
— Он… — Эркин не смог договорить.
— Ну? — Андрей внимательно смотрел на него. — Ну, профессор, доктор исторических наук, ну…
— Он твой отец, — тихо сказал Эркин.
Андрей заставил себя допить чашку, заесть пирогом, налить новую. Руки у него не дрожали.
— Это каким ветром тебе надуло?
Но ни его слова, ни вызывающе насмешливый тон не обидели Эркина.
— Это не ветер. Он… он пришёл к нам в тот же вечер, домой. Показал фотки. И попросил отобрать те, что на тебя похожи. Я смотрел, Женя, даже Алиса. И мы нашли, ну, похожих на тебя. А это были его фотографии, и его родных, его отца, жены, её брата. Вот и сошлось.
— Вот и сошлось, — медленно повторил Андрей.
— Да, — Эркин облегчённо перевёл дыхание. Вот и сказано самыое страшное. Дальше будет легче.
— И что он ещё сказал?
— Что тебя зовут Сергеем. На самом деле. И что все остальные, ну, из вашей семьи, погибли.
— Ясненько, — кивнул Андрей. — Зимой это было?
— Да, в январе, после Нового года точно. А… а ты когда его видел?
— В лагере, — улыбнулся Андрей.
Его улыбка не понравилась Эркину. Но… но он обещал Андрею ни о чём не спрашивать.
— Андрей… — нерешительно начал Эркин.
— Да, браток, — сразу откликнулся Андрей и улыбнулся. — Да, я — Андрей, всё правильно, Андрей Фёдорович Мороз.
— Так… ты не помнишь его?
— Помню — не помню, дело не в этом теперь. Ладно, — и улыбнулся уже по-другому. — Спасибо, брат.
— За что?
— А что сказал.
— И как ты теперь?
— Что как?
Непонимание Андрея казалось искренним, и Эркин выговорил самое страшное:
— Уедешь к нему?
— Ещё чего?! — возмутился Андрей.
И увидев мгновенную улыбку Эркина, с радостной уверенностью продолжил:
— Да на фиг он мне сдался.
Эркин с требовательной суровостью посмотрел на него.
— Он твой отец, Андрей.
— Я ему тоже на фиг, — успокаивающе сказал Андрей.
— Но…
— Без «но», браток. Раз говорю, значит, знаю, — Андрей стал уже совсем прежним. — Ладно, браток. Если этот майор опять сунется, отобьёмся. Нас же двое теперь. Да твоя бригада, да моя. Замочим за милую душу. Технически. Сделаем, чтоб ни кончика не торчало.
Эркин засмеялся.
— Ряха ему обещал под маневровый паровоз попасть. Рельсы скользкие, — передразнил он Ряху.
— А что, — сразу согласился Андрей. — Стоящее дело. Стада-то здесь не найдёшь. Ну, чтоб бычки прошлись. Помнишь, на перегоне?
— Да, — кивнул Эркин.
Андрей заметил, что согласился Эркин без особого энтузиазма. Чего это с ним? И про перегон вспоминает неохотно. И… ладно, это потом обдумаем. Два дела сразу не делают.
— Слушай, а ничего пироги, а?
— Да, — обрадовался смене темы Эркин. — Совсем даже ничего. И чай хороший.
— Угу, — Андрей с аппетитом доедал свою порцию. — С творогом, по-моему, получше был.
— А мне оба понравились, — засмеялся Эркин.
Так за разговором о еде они закончили чаепитие, расплатились и вышли.
Было уже совсем темно, горели фонари, светились окна домов. Они шли рядом, как когда-то в Бифпите и Джексонвилле.
— Застегнись, продует.
— Ни хрена мне не будет, — весело ответил Андрей, но ветровку застегнул: вечер прохладный, а куртка только по названию, прошибёшь, сюда бы его джинсовку… — Слушай, браток, а шмотьё моё что? Томсониха не отдала тебе? Ну, хозяйка моя.
Эркин искоса посмотрел на него, опустил голову.
— Та-ак, — протянул Андрей. — Ну, давай, Эркин, чего уж там. Чего она…?
— Её убили, Андрей, — тихо сказал Эркин. — Не думай о ней плохо.
— И кто её? — очень спокойно спросил Андрей.
— Свора. А дом соседи разграбили. Ничего не уцелело, — Эркин вздохнул. — Я из тюрьмы когда вернулся, зашёл, так… так даже тряпок не осталось. А, нет, рубашка твоя, помнишь, в голубую полоску, от неё рукав, что ли, валялся.
— Понятно, — хмуро кивнул Андрей. — Ладно, земля ей пухом, как говорится. Значит, свора. А грабили соседи, говоришь?
— Думаю, да.
— Ну, ясно, — Андрей зло сплюнул, достал сигареты и закурил.
— Нашу квартиру тоже… — тихо говорил Эркин. — Сарай расшарашили. Ни полена, ни картофелины, ни гвоздя. А квартира… Я зашёл, так страшно стало. Женя посуду и постели не взяла, так одни черепки и перья повсюду.
— Понятно, — повторил Андрей и улыбнулся. — Ладно, браток. О прошлом не горюй, о будущем не думай, а… живи себе попросту.
— Согласен, — улыбнулся Эркин. — А вон и «Корабль» наш.
Андрей окинул взглядом расцвеченную огнями окон громаду и кивнул.
— Красиво. А… наши окна где?
— А вот, — показал ему Эркин. — От башни отсчитывай. На кухне свет горит и у Алисы. Ждут нас.
И, не сговариваясь, оба одновременно прибавили шагу.
Андрей ждал, что Женя хоть как-то выскажется об их загуле. Но им просто обрадовались. От чая они дружно отказались.
— Женя, мы после пивной ещё в чайной посидели, — объяснил Эркин. — Поговорили.
— Ну ладно, — согласилась Женя. — Андрюша, поешь чего-нибудь?
— Звучит невероятно, но я сыт, — засмеялся Андрей.
— Андрюха, я тогда твою конфету тоже съем? — решила уточнить Алиса.
— На фиг! — возмутился Андрей. — Свои конфеты я сам ем.
— Ты же сыт!
— А конфеты — не еда! — победно возразил Андрей. И почему тоже? Чью ещё конфету ты съешь?
— Эрика, — сокрушённо вздохнула Алиса. — Вы же вместе были, он тоже сытый.
Эркин от смеха не мог стоять и сел на табурет у вешалки. Смеялась, держась за дверной косяк, и Женя. Ободренная этим смехом, Алиса перешла в наступление.
— Так обе конфеты мои, замётано.
Теперь заржал и Андрей.
Но, к разочарованию Алисы, конфет ей всё равно не дали. Правда, Эрик поиграл с ней в щелобаны. А потом в щелобаны играли Эрик с Андрюхой, а она и мама болели, и Эрик выиграл и щёлкал Андрюху по лбу.
Наконец Алису уложили спать. Женя поставила на стол чашки, налила чай. Андрей, потирая лоб, покосился на Эркина.
— Однако рука у тебя, братик, того…
— Ты давно не играл, что ли? — Эркин с наслаждением глотнул чаю. От смеха у него пересохло в горле. — Скорость не та стала.
— Да, — кивнул Андрей, — с Хэллоуина не играл. А ты с кем тут дуешься?
Эркин усмехнулся.
— Есть тут один… малец. Учимся вместе, и вот на переменах иногда.
— Понятно, — кивнул Андрей. — Да, слушай, у этого, Кольки, инструмент-то есть? Курятник курятником, но одной пятернёй не сработаешь.
Эркин предвкушал, как он завтра ошеломит Андрея уцелевшим ящиком. Нет, в разговоре он промолчал не нарочно, просто не пришлось к слову, а потом, когда вспомнил, разговор уже шёл о другом, вот тогда он и придумал разыграть Андрея, но раз так повернулось, то тянуть нечего. Он мягко отодвинул чашку и встал.
— Я сейчас.
Подмигнул Жене и вышел.
