Игорь Карде - Бронелетчики. Кровь на снегу
Познакомившись поближе с бронелетчиками, они прониклись к ним большим уважением и даже предложили идти вместе, в едином строю, как равные с равными. И под надежной защитой их стальных бортов – «а то ваша броня какая-то хиленькая…». Майор Злобин сердечно поблагодарил танкистов за приглашение, но ответил отказом – лучше мы сами…
Причин к тому было две: во-первых, не следует привлекать к себе лишнего внимания, а во-вторых (самое главное!), танки и бронемашины были уж слишком заметными и лакомыми для противника целями. И дня не проходило, чтобы финны не нападали на них – забрасывали гранатами и бутылками с зажигательной смесью, устраивали минные ловушки, обстреливали из легких 37-мм пушек. Из десяти танков, приданных полку, два уже были повреждены, а еще два вышли из строя сами по себе – что-то у них сломалось. Пришлось оттащить их на тягачах в тыл и оставить чиниться в полевых мастерских. Ремонтные бригады пытались срочно реанимировать заглохшие машины…
Таким образом, к моменту выхода к реке из десяти танков в полку осталось всего шесть. И два пулеметных бронеавтомобиля. Те, слава богу, работали нормально. Вот всю эту технику, вместе с пушками и гаубицами 122-го артполка, и надо было переправить на другой берег. А также тяжелые тягачи, тракторы, грузовики, сотни конных подвод с оружием… И еще – полевые кухни, хлебопекарню, госпиталь… В общем, как говорится, до фига и больше.
Речка же оказалась с норовом – быстрая и стремительная, так просто ее не форсируешь. С большим трудом, потеряв две лодки и трех человек, переправили на противоположный берег саперный взвод. Тот и занимался ремонтом моста – благо его опоры не слишком сильно пострадали от взрыва, у финнов не хватило динамита, чтобы разрушить до основания. Вместо разрушенных пролетов надо было перебросить новые, наскоро связанные из сосновых бревен…
А пока саперы работали, красноармейцы стояли и ждали: мерзли, топтались у костров, прыгали, пытаясь согреться, и дружно проклинали чертову финскую зиму. Более тысячи человек, и еще лошади… На лесной дороге длинной вереницей растянулись груженные снарядами «полуторки», повозки с армейским имуществом, тракторы, тягачи… Танки и броневики, пушки и гаубицы, кухни и санитарные фургоны…
Да еще бронелет с его бравым экипажем.
* * *– Пойду-ка я покурю, – произнес Матвей Молохов, вылезая из машины.
У него затекли ноги – сидеть в небольшом салоне (да еще плотно забитом вещами) было крайне неудобно. Вот и выходил он при малейшей возможности – пройтись, размяться, покурить, а заодно – и оглядеться.
Хотя в принципе оглядеться можно было, не вылезая из бронелета: во-первых, на корпусе имелись миниатюрные камеры, передающие четкую картинку на монитор внутри, а во-вторых, для обзора достаточно было чуть высунуть из люка перископ, позволяющий вести наблюдение в любое время дня и ночи (он был оборудован встроенным прибором ночного видения). Да еще имелся портативный радар на крыше…
Но Матвею хотелось пройтись, прогуляться, и в этом его поддержал Сергей Самоделов – тоже вылез, чтобы размяться и подымить. К их компании вскоре присоединился и капитан Лепс – хотя он и не был большим любителем курева (особенно советских папирос, которыми в данный момент приходилось пользоваться), но у него были свои резоны быть на улице.
Зимний день выдался отличным – яркое солнце, искрящийся снег, седые от инея сосны и ели. Новогодняя сказка, картинка с рождественской открытки!
– Эх, на лыжах бы сейчас! – мечтательно произнес капитан Лепс. – Промчаться бы километров пять-шесть… Да по накатанной лыжне! Или даже по целине, чтобы снег хрустел под ногами!
Он внимательно посмотрел на прыгающих у костров, пытающихся согреться красноармейцев и резонно заметил:
– Несладко ребятам приходится, а сколько им еще мерзнуть! Пока саперы переправу наладят… Похоже, застряли мы здесь надолго, на целый день, а то и больше…
– Так, может быть, разомнемся, товарищ капитан? – предложил Матвей Молохов. – Давайте небольшой лыжный кросс – километра три-четыре…
– Ага, чтобы на нас, как на сумасшедших, смотрели, – грустно усмехнулся Лепс. – Мол, делать товарищам бронелетчикам больше нечего, на лыжах гоняются. Как будто и нет войны, и финны рядом совсем не шастают…
– Ладно, отложим лыжи до возвращения домой, – согласился Молохов, – а то и правда подумают, что нам делать нечего…
– Опасно одним, без прикрытия, по лесу бегать, – вступил в разговор Сергей Самоделов, – финская диверсионная группа где-то рядом. Пан Профессор засек на радаре какое-то движение, и это точно не лоси и не кабаны. Скорее всего – финские лыжники-разведчики.
– Далеко? – с тревогой спросил Лепс.
– Примерно километра полтора-два. Но вряд ли они сюда сунутся – их же всего четверо. Думаю, это обычные наблюдатели. Смотрят, что мы тут делаем.
– А что мы тут, кстати, делаем? – поинтересовался Молохов и тут же сам себе ответил: – Да ровным счетом ничего. Стоим и ждем. И служим прекрасной мишенью, в том числе и для атаки с воздуха. Слава богу, что у финнов авиации почти нет, а то послали бы самолет, кинул бы он на нас бомбу – и все, привет маме. Стоим у всех на виду, как три тополя на Плющихе, расстреливай – не хочу.
– Не буди лихо, пока оно тихо, – предостерегающе заметил капитан Лепс, – нет бомбера, и не надо. А авиация, кстати, у финнов имеется. Те же самые «Дорнье», например, которые они у немцев купили…
Лепс достал из кармана коробку с папиросами, вынул одну и постучал по крышке, затем ловким, привычным движением (чему только не научишься в Красной армии!) примял бумажный мундштук, чтобы удобнее было держать между пальцев, и наклонился к зажженной спичке, заботливо поднесенной Матвеем Молоховым. Закурил, сделал глубокую затяжку и тут же закашлялся:
– Нет, к папиросам я, кажется, никогда не привыкну…
Тут внезапно дверь бронелета распахнулась, и изнутри показалось озабоченное лицо Германа Градского:
– Леонид Анатольевич, датчики что-то странное засекли. Гляньте-ка!
Пану Профессору, единственному из команды, дозволялось обращаться к старшим членам группы по имени-отчеству, не при чужих, разумеется, остальным приходилось во время операций (и даже дома) строго соблюдать военную иерархию. Дисциплина прежде всего!
Лепс бросил недокуренную папиросу и нырнул в салон. И через секунду крикнул:
– Молохов, мать твою, накаркал! Летят-таки финны! Давай быстро к пулемету! А ты, Сергей, заводи мотор – надо спрятаться за деревьями…
Майор Злобин в это время дремал в салоне, и его пришлось срочно разбудить. Доложили обстановку – к переправе летит финский самолет. Какой – пока точно не известно, но, судя по размерам и скорости, скорее всего это двухмоторный «Дорнье» немецкого производства. Разведчик и бомбардировщик… Надо отвести, пока не поздно, аэросани подальше от скопления людей и техники, замаскироваться под деревьями. Может быть, и не заметит…
– А как же остальные? – удивился Матвей Молохов. – Они же здесь, у переправы, как учебные цели. Сбились в кучу, не разъехаться, не разойтись, бомби на выбор…
Злобин бросил взгляд на монитор и быстро оценил обстановку. Да, финнам даже целиться не придется – бросай бомбу прямо в кучу людей и техники… Точно не промахнешься. И достаточно будет поджечь пару грузовиков со снарядами (а их тут не меньше десятка) или автоцистерну (тоже имеются), как дорога превратится в огненный ад. Мало кто уцелеет. Потери будут такие, что о наступлении придется надолго забыть…
– Молохов, слушай мою команду, – приказал Злобин, – вставай к пулемету и постарайся сбить финна на подлете, пока не начал бомбить. А ты, Сергей, – обратился он к Самоделову, – выводи машину вон на тот холмик. Оттуда прицел лучше…
Лепс понял замысел командира и кивнул – в принципе правильно, кроме них, прикрыть колонну некому. Имелась, конечно, в дивизии зенитная рота (счетверенные «максимы» на полуторках), но все они, как назло, столпились у реки и вряд ли могут быстро развернуться и занять позиции. Вот и получается: если не мы, то кто же? Как и всегда. Традиция, однако…
Мотор взревел, винт засверкал, и бронелет, развернувшись, устремился на холм. Дорога в этом месте делала плавный изгиб, лес был пониже и пожиже, с вершины холма открывался отличный вид. Вполне свободно, чтобы отразить нападение бомбардировщика…
Через минуту машина стояла на снежной вершине. Красноармейцы, гревшиеся у костров, удивленно посмотрели на странный маневр бронелетчиков – чего это они так сорвались, зачем выехали на открытое пространство? Сами же говорили – секретность! Но они даже не подозревали о грозящей им опасности…
А экипаж был уже готов к бою: Молохов откинул люк, приподнял пулемет и дослал патрон в патронник. Майор Злобин, Лепс и Самоделов рассредоточились на холме – с автоматами в руках. Хотя «дегтярев» и не был предназначен для стрельбы по самолетам, но благодаря некоторым доработкам, а также особым патронам, изготовленным в Институте времени, вполне годился, чтобы быть небольшим зенитным пулеметом…
