Андрей Посняков - Ладожский ярл
Под шум аплодисментов и вой поклонников — весьма, правда, пока немногочисленных, но уж сколько есть — Ханс, Нильс и Стигне спустились с маленькой сцены. Раскрасневшиеся, довольные, потные — играют от души и, видимо, не так уж плохо!
— Хорошо, что согласились здесь выступить! — обернулся к остальным Ханс, улыбнулся радостно — со дня смерти родителей не часто доводилось ему вот так улыбаться. — А ты, Нильс, еще говорил, что не стоит.
— Я говорил?! Когда?
— Ну, может, так именно и не говорил… Но сомневался, — дипломатично протянула Стигне. — Ребята, а давайте теперь на аттракционы? Вон на ту ледяную горку!
— На горку? А гитары, усилитель? Монитор там тоже, кстати, наш, если помните, — Нильс задумчиво почесал свою роскошную шевелюру, раньше — предмет тайной зависти Ханса, коего родители всегда заставляли стричься. Заставляли… Вот теперь некомy заставлять. Ханс вздохнул. Стигне посмотрела на него, улыбнулась:
— Нильс, ты тогда побудь пока здесь, а мы…
— Ладно, — Нильс высматривал в толпе подростков подружку. Ага, вон она, кажется, у катка.
А Стигне с Хансом уже бежали на горку, забрались по крутым ступенькам и, взявшись за руки, ухнули вниз — так что дух захватило!
— Здорово! — поднимаясь на ноги, честно признался Ханс. — Давай еще раз?
— Запросто… Ой, смотри, Ральф Гриль! По телевизору, помнишь?
— Да помню… Где?
— Во-он, в голубом пиджаке…
— Ага, вижу… Рядом мужик с камерой — оператор. Интересно, а они нас случайно не сняли? Побежим спросим?
Не дожидаясь ответа, Ханс схватил Стигне за руку и рванул за собой, чуть не сбив лоток с напитками.
— Странная парочка, — сквозь зубы пробурчал им вслед продавец в маске носорога. — Девчонка — хоть на выставку мод, и малолетка-недомерок.
— Ларс, ты не снимал их? — Журналист оторвался от коктейля. Оператор пожал плечами:
— Да, наверное, есть чуть-чуть, вместе с прочими. Посмотрите завтра по телевизору.
— Здорово!
Подростки унеслись к сцене. Ральф повернулся к стойке бара.
— Еще коктейль? — светловолосая Марта, жена таксиста Акселя Йоргенсена, улыбаясь, протянула напиток. Она, как видный деятель благотворительной организации, и организовывала здесь торговлю. Трудно было сыскать продавцов — да ничего, навербовала помаленьку из тех же подростков.
Журналист с удовольствием выпил коктейль:
— Что, муж все в работе?
— Обещал быть. Может, чуть позже, — Марта повернулась к очередному клиенту.
Неплохо все было организовано, Ральф даже не ожидал, чувствовал, что не зря приехал, и не только потому, что деньги. Весело. Может быть, даже как-то по-провинциальному непосредственно, мило. Игры, концерты, дискотека, продавцы в масках. Воздушные шары — красные, зеленые, ярко-голубые, желтые, — выпущенные гроздьями в небо. Красиво. И музыка ничего себе, организаторы не побоялись, пригласили всех местных — большей частью «блэкушников», но были и другие — сейчас, например, с задвинутой в самый угол ледового поля малюсенькой сцены явственно доносился блюз. Пойти, что ли, послушать? Жаль, не поехала Элси, ей бы понравилось. Кто-то вдруг хлопнул его по спине:
— Чего здесь киснешь?
Аксель! Ну, наконец-то. Ральф улыбнулся:
— По пивку?
Аксель потеребил усы, улыбнулся жене:
— Ты на машине?
Та кивнула, подавая клиентам пиво.
— Бросить, что ли, свою тут до завтра? — Таксист посмотрел на пиво и сглотнул слюну. — Наверное, так и следует поступить.
— Правильно, — одобрительно кивнул Ральф. — Бросить — и все. Кому она нужна-то? Я тоже свою брошу. Ларс, оператор, обещал потом заехать.
Аксель улыбнулся в усы:
— Марта, нацеди-ка нам пива!
Выпив, направились к сцене, обходя каток, по пути прикупили с лотка по сувенирной — желтой с красным — банке.
— Надеюсь — не безалкогольное? — пошутил Ральф.
— Ну что вы, — обиженно возразил продавец в маске носорога. Чуть приподняв маску, выискивая кого-то в толпе. Ага… Вот она… Красная куртка с желтым кленовым листом. Уже уходит? Расталкивая толпу, продавец поспешно направился к выходу.
Они стояли у автобусной остановки, четверо — Ханс, Стигне и Нильс со своей подружкой. Что — все четверо и поедут? Вот незадача… Вольф поправил на лице маску, подошел ближе, как был, с лотком, прислушался к разговору.
— …да, жаль, что ее не было.
— Говорят, когда разбилась на машине ее группа, ну, помните, «Мьолнир», это не так давно было… так с тех пор Магн и не выступает. Не с кем, а скорей, просто не хочет. Если б вот ты, Нильс, вдруг разбился, я бы тоже…
— Приятно услышать от тебя добрые слова, Ханс! Вон, кажется, ваш автобус.
— Ага… Так завезете гитары в клуб?
— Сказал же, завезем. Возьмем тачку.
Прихватив несколько банок пепси, бросил опустевший лоток на снег, вошел в салон и, быстро поменяв маску носорога на маску волка, уселся на сиденье сразу за девчонкой и парнем, которого давно уже узнал. Тот самый… Несостоявшаяся жертва. Тогда не состоявшаяся. А может, сразу двоих? Нет, несподручно. Одному, без помощников, трудно.
Придется выбирать… С одной стороны, пацан — самый главный свидетель, следовало бы убрать его… Однако у полиции будут вполне веские основания считать кое-кого убийцей. Значит — девка. Да, девка… Не зря же он так долго следил за ней, не для того, чтоб сейчас отступиться… да и деньги… У пацана-то, похоже, вообще нет близких.
Приняв решение, Вольф вытащил из пакета банку. Открыл… Нащупал в кармане растолченные в порошок таблетки. Снотворное. Интересно, как скоро подействует? Осторожно высыпал порошок в банку, нарочито шумно открыл другую, чуть сдвинув вверх маску, перегнулся через сиденье:
— Берите напитки, ребята!
Сидевшие впереди подростки заинтересованно обернулись.
— Берите, берите. Бесплатно — остались вот с праздника. Я вам даже сейчас и открою…
Вольф протянул девчонке уже открытую банку, другую — пацану.
Взяв, те поблагодарили, сделали по глотку, заговорили о чем-то, смеясь, едва не проехали нужную остановку. Нужную — девчонке и Вольфу. Тот даже хотел было напомнить, да девка уже и сама спохватилась, побежала к выходу… Вольф — за ней… Пошел сзади по ярко освещенной фонарями дорожке… чертовы фонари. Хорошо хоть, прохожих нет, не считая тех, что впереди. Что-то таблетки плохо действуют, может, потому что холодно? Нет, вот, вроде пошатнулась! Остановилась, прислонясь к дереву… Упали в сугроб варежки — шерстяные, с серовато-голубыми узорами. Вольф оглянулся по сторонам — никого — и стремглав бросился к девушке.
— Вам плохо? Дайте телефон, я вызову помощь…
У девчонки уже закатывались глаза. Последнее, что она помнила, был горящий злобой взгляд под серою маской волка. Еще раз обернувшись, Вольф подхватил девушку на руки — тяжелая, сучка, — и потащил по ближней тропе к дому. Знал — соседи уехали на Рождество к родичам в Намсус.
Войдя в квартиру, он разложил спящую девчонку прямо на полу, стащил куртку, связал скотчем руки и ноги… расслабленно выдохнув, пошел в ванную — продрог за день. Он решил убить ее уже сегодня ночью, в крайнем случае — завтра, а уж потом потребовать от родителей деньги. Немного, чтоб не очень расстраивались и не бросались сразу в полицию. Как эти деньги от них получить — еще не придумал, но не сомневался — придумает. Потом. Сначала — жертва.
Раздевшись, Вольф повалился в ванную, чувствуя, как горит выжженный на левой стороне груди волк. Горячая струя воды ударила в тело, стало вдруг покойно и хорошо, как когда-то в далеком-далеком детстве, все окружающее расплылось, делаясь нереальным, зыбким, незаметно опустились веки…
Черная промозглая мгла кинулась на Вольфа, и он вздрогнул, ощутив, как накатывает на него волна, жуткая волна Зла, как бывало всегда при встречах с Хозяином. Тот явился в образе волка с пронзительными черными очами, горящими пламенем Ада.
— Скоро наступит время, — услыхал Вольф глухой голос Повелителя. — Время для тебя, Варг. Именно так я теперь буду тебя звать. Ты поможешь мне!
— О мой мастер! — Вольф-Варг благоговейно простер к Хозяину руки.
— Называй меня — мой друид, — поправил тот.
— О мой друид! Что делать? Только скажи.
— Сегодня ночью ты должен принести жертву. — Образ волка стал расплывчатым, серым, голос его звучал все глуше и глуше, словно бы отдаляясь, проваливаясь в темную яму времени.
— Сегодня ночью, — очнувшись, повторил Вольф-Варг.
Синеглазая девушка с короткими темными волосами, босая, в шерстяном платье, выбежала на шоссе из леса. Руки ее были изрезаны в кровь осколками стекол — не так-то просто оказалось выбраться из дома опекунши — старой Хельмы Расмус. Хорошая, в принципе, тетка, эта Хельма. И в доме ее куда лучше, нежели в психушке, только вот, уходя, Хельма запирала девушку дома, мало ли… Магн не протестовала — зачем? После гибели ребят — музыкантов «Мьольнира» — замкнулась в себе, впрочем, она и раньше не отличалась особой открытостью. Особенно здесь — в чужом и таком чуждом времени, где не было бы никакой жизни, если бы не тот, кто уже пятый месяц бездвижно лежал в клинике доктора Норденшельда. Бездвижно лежал? Но позвольте, а кто же тогда был душой молодого норвежского ярла? Хельги-ярла. Игорь Акимцев, лежащий в коме музыкант из далекой России, был тем, кто мог остановить черного друида Форгайла на пути к власти. И останавливал до сих пор вполне успешно. Там, в далеком прошлом. Здесь же, в Норвегии, дело обстояло совершенно иначе. Удары наносил друид, Магн лишь парировала их по мере сил, но не смогла отстоять Камень и предотвратить гибель ребят.
