Анатолий Логинов - Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле
Автожир еще набирал высоту, а на поляне уже вовсю кипела работа. Часть людей делила поляну на участки, вбивая колышки и натягивая между ними веревки, а двое — один с миноискателем, другой со специальным саперным щупом аккуратно проверяли один из участков.
Судя по подготовленным инструментам, оставшимся на поляне, предстояли раскопки чего-то очень важного. Неподалеку от лопат, ломов и кирок гордо возвышалась тренога с фотоаппаратом.
18 августа 1942 г. Балашиха
На ярко освещенном несколькими лампами белоснежном лабораторном столе лежал кусочек чего-то непонятного. Два эксперта в потертых, грязноватых, прямо скажем, халатах поверх повседневной формы разглядывали это нечто в большую настольную лупу на подвижном кронштейне.
— Я все же считаю, что это провод. Иначе зачем столь тонкую медную проволоку в изолирующую оболочку помещать.
— Возможно, возможно. Сопротивление оболочки проверил?
— Проверил, полчаса назад. Ты как раз обедал.
— И что?
— Вот результат.
— Что? Не может быть… Ничего себе. Тогда получается, что этот тоненький проводок может выдержать… Да, нужно обязательно проверить… Кстати, когда химики обещали результат выдать?
— А послезавтра, не раньше. Что касается проверки, я уже тут одну схемку придумал. Оцени.
— Неплохо, неплохо. Давай попробуем?
— Давай.
Дальше оба включаются в работу. На лабораторном столе понемногу формируется схема из ЛАТРа,[4] реостата, микроамперметра, проводов, концы которых, закрепленные на деревянной подставке и изогнутые, образуют импровизированный держатель. Наконец, осторожно расплющив самые кончики проводов и приложив к ним маленький кусочек артефакта, с помощью миниатюрных пассатижей один из работающих зажимает этот кусочек в держателе. Следующие несколько часов проходят в неторопливых исследованиях — постепенно увеличивая мощность подаваемого тока и следя за состоянием миниатюрного провода, эксперты оценивают и записывают полученные данные.
— Нет, ты посмотри! Какой интересный провод получается, изоляция намного лучше любой существующей!
— Точно, точно. Если такую в серийное производство запустить, насколько легче аппаратуру сделать можно. Так, давай в выводы записывай, чтобы химиков озадачили.
— Интересно, кто же до выпуска таких проводов дошел. Неужели немцы?
— Нет, точно не они. Недавно новейшую их авиационную радиостанцию изучали — так у них ни объемно-модульного монтажа, ни бридманов нет. Представляешь? Да и зачем такой провод в современной аппаратуре? Ток он, конечно, порядочный выдерживает, но вот производство сколько стоить будет? Никак мне в голову не приходит, где такой провод можно использовать.
— Вот и мне тоже. Нет, точно завтра за справочники засяду, посмотрю.
— Смотри, смотри. Только учти, что до двадцать первого всего три дня осталось. А мне, как старшему, вечером двадцать первого самому «Львову» докладывать.
— Ладно тебе. Можно подумать, самому неинтересно.
— Было бы неинтересно, чем-нибудь другим занимался бы. Так что интересно. И нужно.
— Нужно, это да. А то я сначала, было дело, на фронт просился.
— Во, во. Я тоже.
Тут в дверь лаборатории постучали и, оторвавшись от записей, дружно разрешили войти. В лабораторию вошел уже знакомый постороннему наблюдателю начальник группы, разыскавшей тайник в лесу, но на этот раз со знаками различия капитана ГБ. За ним двое парней из той же группы несли деревянные ящики с ручками.
— Так, «товарищи ученые, доценты с кандидатами». Я вам тут небольшую работенку приготовил.
Вошедший последним старший майор ГБ Мурашов неодобрительно взглянул на вскочивших и успевших рассмеяться в полный голос экспертов.
— Да, товарищи, вам необходимо в кратчайшие сроки разобраться с полученной нашими работниками аппаратурой, — сказал он, доставая из портфеля сопроводиловку и два стандартных листа подписки о неразглашении.
Эксперты переглянулись с возрастающим интересом. Ничего себе, дополнительная подписка. Это ж какой уровень секретности! Что же тогда за приборы им принесли?
Пока Мурашов оформляет бумаги, принесшие ящики люди отрывают приколоченные крышки и на столе один за другим появляются непонятные, невозможные, фантастические для любого человека того времени приборы. Наблюдатель из двадцать первого века с легкостью опознал бы в них два мобильника, оба фирмы «Нокия», различной степени навороченности, и «наладонник» фирмы «Хьюлетт-Паккард».
— Ох…ть! — раздался в полной тишине голос самого младшего из экспертов.
— Еще работа, — более спокойно отметил второй, постарше. — И что это вы нам принесли?
— Вы эксперты, вам и разбираться, — спокойно ответил Мурашов.
22 августа 1942 г. Москва. Кремль
— Садитесь, товарищи, — нарком, традиционно поблескивая стеклышками пенсне, встретил пришедших Меркулова и Мурашова пронзительным начальственным взглядом. — Я думаю, вы уже поняли причины вызова. Товарищ «Иванов» и я надеемся наконец получить какие-либо конкретные результаты по делу «Припять». Уже почти год вы, товарищ Мурашов, работаете в этом направлении, и ничего не сделано. Вас же, товарищ Меркулов, я специально подключил к делу, чтобы вы использовали возможности подчиненного вам аппарата. И что мы наблюдаем? Ничего, сплошная имитация бурной деятельности. Ну и что вы прикажете мне докладывать? Что весь наш чекистский аппарат пасует перед нычтожной проблэмой? — появляющийся в речи время от времени кавказский акцент наглядно демонстрировал, насколько взволнован нарком.
Сидящие напротив него и внимательно слушавшие Меркулов и Мурашов непроизвольно переглянулись и опять посмотрели на Берию.
— Ну, и долго вы собираетесь переглядываться? Отвечайте, — рассерженно спросил Лаврентий Павлович и, сняв пенсне, начал протирать стекла.
— Разрешите доложить, товарищ нарком, — бодро, несмотря на прозвучавшие грозные намеки, ответил Меркулов, — именно привлечение сотрудников моего аппарата позволило получить некоторые результаты. По моему приказу выделенными из состава группы «О» специалистами при первой же возможности проведен негласный обыск у фигурантов дела. Никаких признаков шпионской деятельности, как и ожидалось, не обнаружено. Зато найдено несколько необычных вещественных доказательств…
— Это уже интереснее. Что за вещдоки и что они наконец доказывают? И почему не доложили раньше? — заинтересованно спросил нарком, быстро надевая пенсне, и добавил: — Извините, перебил.
— В командирской книжке «Припяти-Один» найдены записи, которые указывали на определенное место в районе прошлогодних боевых действий бригады. Еще интересней оказался кусочек, как выяснили наши эксперты, провода, который используется объектом «Припять-Два» в качестве закладки для книг, — начал доклад Меркулов. — По моему указанию группа капитана Джураева провела негласный осмотр местности, описанной «Припятью-Один», и обнаружила там тайник, из которого была изъята закладка в необычном рюкзаке и охотничье ружье. Позавчера эта группа доставила найденное в Москву.
— Подождите, товарищ Меркулов. Если вы хотели меня заинтриговать, то это вам вполне удалось. А теперь вместо этого цирка давайте докладывать как положено, — раздраженно-заинтересованно скомандовал Берия.
— Есть, товарищ нарком, — ответил, опять переглядываясь с Мурашовым, генерал-лейтенант ГБ. — Докладываю. Изъятый у «Припяти-Два» кусочек провода изучен нашими и привлеченными экспертами. По полученным сегодня утром отзывам и тех и других, проводов такой толщины не выпускается ни в одной стране мира. Материал же изоляции вообще неизвестен и не имеет никаких аналогов. В настоящее время мы передали часть имеющегося образца для проведения химических исследований. Из тайника изъяты, как я уже докладывал, рюкзак иностранного производства из неизвестной ткани, в котором лежали: во-первых, два прибора, предположительно, по выводам экспертов, сверхминиатюрные многофункциональные телефонно-телеграфные аппараты производства несуществующего государства КНР, во-вторых, прибор неизвестного назначения, одна из поверхностей которого прикрыта стеклом, предположительно выполняющим роль экрана, нож неизвестного производителя, патроны к охотничьему ружью. Охотничье ружье, согласно маркировке, произведено в Ижевске, но подобные модели в СССР не производились и не производятся. Гильзы патронов по конструкции напоминают обычные охотничьи, но вместо картонной трубки ее корпус выполнен из неизвестного материала красного и синего цветов. При разборке нескольких патронов выяснилось, что дробь вложена в особый контейнер из материала, напоминающего материал гильзы. Самое невероятное, что все предметы, несущие заводскую маркировку, произведены в две тысячи втором — две тысячи седьмом годах…
