Контрабандист Сталина. Книга 5 (СИ) - Москаленко Юрий "Мюн"
— Да подумать не мешает — чешу бороду. Как она мне уже надоела, кто бы только знал. Но тут в целях конспирации не брею, только слегка подправляю и всё. Волосы тоже подкрашиваю сединой.
— На вот, это тебе. А тут вино, как ты и просил — и ставит на стол саквояж и кивает на адъютанта, который чуть ли не в дверях поставил ящики и вышел, прикрыв дверь.
Открываю саквояж и первое, что я вижу это индийский кривой нож с серебряной рукояткой и такими же ножнами. Всё это украшено чеканными узорами и красными непрозрачными камнями, скорее всего ониксами. Статусная вещь и очень красивая.
— И что это значит? — оставляю саквояж открытым и смотрю на Будённого.
— Помощь твоя нужна — хмыкает он.
— Шо-о… опять — перебиваю и пародирую голосом волка в исполнении Джигарханяна из известного мультика и плюхаюсь задницей на стул.
— Ну, мы ещё… что-нибудь придумаем к твоему следующему приезду, как тебя отблагодарить — смутился слегка Будённый.
— Рассказывайте Семен Михайлович. Но я ничего не обещаю — откидываюсь на спинку стула и смотрю на него «как Ленин на буржуазию».
— У нас возникла сложная ситуация в Наркомате обороны. Ворошилов серьёзно не ладит с Уборевичем, да и не только он один. С Тухачевским было и то проще. Может, ты чаю всё же закажешь? — расстёгивает верхнюю пуговицу гимнастёрки Будённый и вертит шеей.
Вижу, как тяжело Семену Михайловичу даётся признания, и дергаю за шнурок. Через пару минут появляется Силантий. Он переставляет ящики в указанную мной сторону, и я заказываю Будённому чай, а себе кофе.
— Ты как настоящий барин — усмехнулся тут же Будённый.
— До вас мне ещё далеко, вон какого молодца взад-вперёд гоняете — теперь уже лыблюсь я, киваю на ящики в стороне.
— Слушай Сакис, помоги. Ну, что тебе стоит. Замучил этот всезнайка — изменил на серьёзный тон Будённый.
— Так что же вы хотите от меня? — тяжко вздыхаю.
— Да узнал где-то Уборевич характеристики новой немецкой трёхдюймовой пушки и устроил целый скандал. Мы в прошлом году только приняли такую же на вооружение. Но он утверждает, что наша в два раза тяжелее и угол наклона ствола никуда не годиться. Поспорили, что Ворошилов предложит ещё лучший вариант. Но Клим к тебе не пойдёт, сам ведь знаешь… В общем, нужен чертёж нового облегчённого лафета с увеличенным ходом ствола, чтобы использовать пушку ещё как и гаубицу. А ещё лучше новый иностранный образец — выпалил Будённый.
— Э… я вам должен достать чертёж нового лафета… за ножек? Э… вы не… — так и хотелось сказать неох… — знаете, что Семён Михайлович. Что-то вы в последнее время слишком много хотите… э…бесплатно. Совесть ведь иметь надо. Мне, что эти знания дарят? За всё приходиться платить, и не мало. Вы на своих бл… балерин, что-то не экономите. Даже ваши цари скромнее были, а мне платить, как-то не хотите — приподнимаюсь со стула и опираюсь на стол руками.
— Сакис не ругайся. Я же тебе сказал. Найдём, чем тебя отблагодарить. Ведь наша дружба только началась… так. Принято решение продавать ценности из музеев и запасов. Что-то да подберём…что нужно — начал тоже злиться Будённый.
— М… Хорошо. Но в следующий раз, сначала деньги или ценности, а потом ваши заказы… и про Миусский полуостров не забывайте — иду на попятную. Представляю, как тяжело Будённому далось такое признание. Ссорится мне с ними тоже не с руки.
Глава 11
На полустанке за Москвой к нам начали цеплять дополнительные теплушки и грузовые платформы с грузом. Будённый, который в своей машине привёз двух человек, знакомит меня с Поликарповым и Бартини. Этим самым он показывает, какое огромное значение сейчас в СССР придают авиации.
Николай Николаевич Поликарпов, коротко стриженный с ранними залысинами тридцатилетний крепыш. Почти круглое лицо с чуть вздернутым носом выдают в нём настоящего русского. Бартини Роберт Людвигович, наоборот. Худощавый красавец с пышными волнистыми волосами и выразительными тёмными глазами. Одет в приталенный, элегантный костюм. Галстук слегонца ослаблен, шляпа одета чуть набок. Выделяются большие запонки на рукавах светлой рубашки. С такой внешностью и элегантностью ношения одежды, ему больше бы подходила роль киноактера, нежели авиаконструктора. Примерно такого же возраста, что и Поликарпов. Приблизительно все мы одного возраста и это хорошо, будет легче общаться. Обоих приглашаю путешествовать в моем вагоне, место у меня там ещё есть. Правда им придётся делить одно купе на двоих. Их же помощники вообще едут в обычной теплушке. Туда же я определил китайскую семью Ван и старика Сюй. Попросил, чтобы их не обижали. Они будут обживать мой новый дом и огород с лекарственными травами, купленный в Таганроге. Потом и остальных китайцев перевезу. Почему мне не дали пассажирские вагоны и куда они все делись, мне не понятно?
Компания в «моём» вагоне подобралась довольно интересная. Два профессора, Бехтерев и его друг профессор Леонович, которого он всё же сманил обещаниями и перспективами. Два авиаконструктора, Потоцкий с Андреем и я. Знакомимся все ещё раз. У меня договорённость со Сталиным, что ни Поликарпова, ни Бартини в ближайшие пару лет из Таганрога отзывать не будут. Плюс за ними там постоянно будут присматривать. А там уже моё инкогнито будет не так актуально. А потом с начало голода они и сами никуда не поедут.
Наконец закончилась волокита с увеличенным составом и Андрей с Сергеем, начальником моих архаровцев, дали добро на отправление. Мы сели за стол и под легкое вино с закуской из моих запасов завели неспешную беседу…
Следующий день в нашем вагоне уже стал «клуб по интересам». Я засел с авиаконструкторами за обсуждения самолётостроения, стараясь не выдать своего после знания, а больше задавая едкие вопросы.
— Вот я не понимаю вас Николай Николаевич, чего вы так уперлись в бипланы? — разбираем мы его У-2. Кстати, в этом вопросе меня поддержал Бартини, который попросил называть его Роберто. — Вот как я учился ездить на велосипеде? Сперва, всё пытался смотреть на колеса, так и тут.
— Зато разбег нужен будет малый и машина развернётся «на пяточке» — парирует мне Поликарпов.
— Где в основном происходят аварии? — спрашиваю обоих.
— На взлёте и посадке — вместо Поликарпова отвечает Бартини.
— Тогда кому нужен ваш высший пилотаж на учебном самолёте? Тут, как я понял, нужен надёжный самолет для начального обучения. И инструктор чтобы сидел рядом, а не сзади. Вы же этим удорожаете и усложняете самолёт — парирую ему. — Ну и хорошо бы ещё и другого ученика взять, чтобы смотрел и учился.
— Тогда машина получится тяжелой, и плохо будет летать. А планируемый двигатель М-11 его и не вытянет — отвечает Поликарпов.
— Но вот смотрите. Убираем нижние крылья, минус вес — потихоньку я подталкиваю к созданию самолёта типа немецкого Фи́зелер Fi 156 Што́рьх.
(Наши его тоже оценят. Отечественный аналог должен называться «Аист». В конце 1940 года начали готовить к серийному производству в Прибалтике. Вот же…деятели. Строить новые самолеты на недавно оккупированных территориях. После начала войны уничтожены были даже опытные образцы. В итоге пришлось возобновлять выпуск устаревших бипланов У-2. — прим. Автора).
— И винты надо делать из металла, тогда тоже минус вес…больше надежность. Французы уже делают металлические трёхлопастные винты и утверждают, что тяговое усилие на них больше. А вы двух боитесь. Попробуйте трёх, четырёх, пяти лопастные винты — вот не понимаю я Поликарпова.
— И где их взять? — скептически Николай Николаевич.
— Самим уже пора начинать уже хоть что-то делать. У вас под боком Мариуполь с его заводами. Возможно, там плавку металла сделают. А нет, стройте небольшую печь в Таганроге. Потом прессом штампуйте. Правда по началу придётся и в ручную дошлифовывать. Образцы я привезу, договор с вашим руководством у меня есть — объясняю ему. — А конструктор собрать из готовых деталей ума много не надо — тут же и критикую.
Пока Поликарпов с Бартини обдумывали эту информацию, я обратил внимание на других наших попутчиков, где тоже что-то эмоционально рассказывал профессор Бехтерев. Прислушался. Ловлю себя на том, что от услышанного у меня даже рот приоткрылся. Спорят про… про закуску к пиву. Профессор всех убеждает, что лучше немецких колбасок и сарделек к пиву ничего нет и надо у себя такие же завести.
