Андрей Валентинов - Овернский клирик
– Братья! – радостно возопил он, вставая. – Святой Бенедикт и Святая Дева Мария услышали нас!
Ансельм коротко рассмеялся.
– Вот кто истинно верующий, отец Гильом! Спасибо, брат Петр! Твои молитвы и крест отца Гильома…
– Испугаться я… – Пьер вздохнул, но затем улыбнулся. – Но вспомнил, что если семь раз прочитать «Радуйся», то любой демон, это, низринуться…
Анжела поверила в зверя, мои ребята – в демона. Но я уже знал – то, что чуть не убило нас, – не демон. Не зверь и не демон. И не человек…
– Аминь. – Я прилег на траву, накинув на голову капюшон. – А теперь, брат Петр, прочитайте молитву – и спать. Вы, брат Ансельм, – дежурный, потом разбудите меня.
Я уже засыпал, когда ко мне неслышно подсел итальянец. Несколько мгновений он молчал, не решаясь заговорить.
– Вы что-то хотите спросить, брат Ансельм? – подбодрил я.
– Многое. Например, почему вы мне больше не говорите «ты»?
Странно, я этого не заметил. Оставалось отшутиться:
– Брат мой! Поелику вы теперь стали наставником, обучая славного брата Петра латыни, то и обращаюсь к вам соответственно… Что тебя мучает, брат мой?
– Отец Гильом… – Ансельм вздохнул, – если кто-то… Если я страшно согрешил. Мне… мне еще можно спастись? Мне обещали, что, когда я уйду из мира, Христос меня простит. Мне отпустил грехи Его Святейшество…
– Вы думаете, брат мой, что этот демон приходил за вами?
– Да. Я – опасный спутник, отец Гильом. Но я думал… Папа обещал мне…
Я не знал, что ответить. Объяснить парню, что к нам наведался не посланец ада, а нечто вполне земное, хотя и опасное? Но тварь испугалась креста… Не поможет – демон брата Ансельма находится в его душе. Что мог совершить этот мальчик?
Не дождавшись ответа, Ансельм тихо отошел в сторону и присел у огня. Почти сразу же послышался шорох – рядом со мною оказался Пьер.
– Отец Гильом… – Достойный нормандец явно пребывал в нерешительности. – Отец Гильом, мне чудится начало…
– Перекреститесь, – посоветовал я. – И полдюжины «Верую».
– Читал, – послышался тяжелый вздох. – Все равно чудится. Будто брат Октавий превратился в некую юницу…
– Да быть не может! – пробормотал я, вновь накидывая капюшон. – Еще дюжину «Радуйся» – только без ошибок. И три раза «Отче наш».
Ночью мне вновь приснился серый песок, пустой брошенный лагерь и темные всадники, уходящие к близкому горизонту. Я бегу за ними, но знаю – не догнать. Я выбиваюсь из сил, падаю, в ноздри забиваются холодные влажные песчинки. Издалека доносится хохот, и знакомый голос атабека Имадеддина звучит снисходительно, с легким презрением:
– Куда бежишь, старик? Ты упустил время, Андре де Ту! Молись своему Исе и жди!
– Смерти? – Я оглядываюсь, но вокруг пусто. Голос звучит словно ниоткуда, хотя каждое слово слышится ясно и четко.
– Смерти? Да разве ты живешь? Разве так должен жить воин? Почему ты не умер от моей руки?
– Ты слишком уверен в себе, атабек! – в душе просыпается давняя гордость. – Скажи, плечо до сих пор ноет к непогоде?
Снова хохот:
– Ноет! Но ты не убил меня, а я – тебя. Теперь тебе некуда бежать. Жди! Белый Рыцарь придет…
Утром, в лучах яркого летнего солнца, поляна показалась уютной и спокойной. Молитвы брата Петра помогли вновь – Анжела исчезла. Она ушла на рассвете, когда нормандец, дежуривший у погасшего костра, ненадолго задремал.
Авентюра третья.
О чем вещал колокол в Артигане
1
Епископский дворец оказался на поверку обыкновенным домом, правда, большим и двухэтажным. В остальном он мало чем отличался от остальных домов славного городишки Памье – узкие окна, закрытые массивными ставнями, желтоватые известняковые блоки неровной кладки, красная плоская черепица на крыше и высокое крыльцо, над которым нависал фигурный металлический козырек. Наверное, в зимние месяцы, когда с близких Пиренеев сползают тучи, он должен защищать от дождя и снега, но и сейчас, в жару, оказался полезен. Минуты текли за минутами, а на стук (тяжелый черный молоток висел на бронзовой цепочке рядом с дверью) никто и не думал открывать.
– Я слыхать… слышать, что у них днем этот… – Пьер наморщил лоб, припоминая нужное слово. – Сиестум.
– Сиеста. – Ансельм еще раз окинул взглядом закрытые ставнями окна. – Это кастильское слово, брат Петр. Боюсь, монсеньора мы не увидим.
– Ну, это мы еще поглядеть… поглядим! – Пьер со вздохом поднял «посох». – Эй, люди добрые, отворите!
Я не успел вмешаться – от первого же удара дверь треснула. Внутри послышались возбужденные голоса, шаги, наконец заскрипел засов.
– Чего надо? – голос был сердитым и одновременно испуганным.
– Сиеста кончилась, – резюмировал Ансельм.
– Мы, смиренные братья-бенедиктинцы, – начал я. – Нам нужно повидать монсеньора…
В ответ послышалась витиеватая фраза на басконском, в которой упоминалась сломанная дверь и многое другое, в доме епископа обычно не произносимое. Тяжелая створка захлопнулась.
– Полегче! – успел крикнуть я, прежде чем «посох» Пьера врезался в дверь.
На этот раз открыли мгновенно. На пороге стояли двое – крепкий мордатый парень, вероятно, привратник, и невысокий полный человечек в темной ризе.
– Мы, смиренные братья… – вновь начал я.
– Пройдите на задний двор, – человечек весь кипел от возмущения, но вид «посоха», похоже, заставлял его сдерживаться. – Вас покормят. Можете переночевать в сарае.
– Благодарим от всего сердца, – ответствовал я. – Особенно за сарай. Но нам надо поговорить с монсеньором Арно де Лозом.
– Убирайтесь! – Человечек бросил взгляд на хмурого нормандца и добавил немного повежливее: – Его Преосвященства нет дома. Он уехал в Фуа.
Мы с Ансельмом переглянулись. О чем-то подобном я догадывался – Арно де Лоз явно не расположен беседовать с нами.
– Я – Жеанар де Юр, викарий Его Преосвященства, – человечек покачал головой. – Только то, что вы пришли издалека, может извинить подобное поведение.
– Ага! – Пьер, после определенных усилий, наконец-то вспомнил, где он слыхал имя викария. «Посох» угрожающе качнулся. Жеанар де Юр побледнел.
– Я не намерен… – начал он, но мне уже надоела перепалка.
– Прочтите, брат Жеанар.
Свиток – страшный свиток, врученный мне Орсини. Доставать его не хотелось, но я понял – иначе разговора не получится.
Де Юр пробежал глазами первые строчки, побледнел, затем принялся судорожно ловить золотую печать, свисавшую на шнурке. Поймав, он быстро приложился к ней губами и протянул мне документ.
– М-монсеньор Гильом… Мы… Мы не ждали вас… Так скоро.
«Так скоро» было явно лишним. Видимо, благородный защитник вдов и сирот де Гарай не спешил сообщать о своих успехах и нас уже успели похоронить.
– Я – брат Гильом, – уточнил я. – Куда прикажете пройти?
Покои монсеньора де Лоза оказались не чета скромной келье отца Сугерия. Бархат, бронза, серебряное распятие над золоченым аналоем… А ведь Сен-Дени – жемчужина в венце Церкви – богаче этой дикой епархии раз в десять, если не больше. Не ценим мы нашего аббата!
Брат Ансельм вошел вместе со мной, а Пьер остался за дверями, буркнув, что ему и там будет хорошо. Предосторожность в таком доме не лишняя.
Кресло, которое мне предложил де Юр, было высоким, полированного дерева, но очень неудобным – идеальное кресло для посетителей. Ансельм присел на табурет и тут же выпрямился, скрестив руки на груди. Да, держаться он умеет. Похоже, мальчику приходилось сидеть не на табуретах, и не в таких покоях.
Жеанар де Юр тоже сел в кресло – пошире и поудобнее, но тут же вскочил, затем подумал и снова сел.
– Когда монсеньор уехал в Фуа? – осведомился я, прикидывая, не стоит ли сразу спросить о де Гарае. – И зачем?
– Пять дней назад. Его пригласили… Там… Какой-то праздник.
Какой именно – де Юр выдумать не успел. Итак, пять дней назад. Мы как раз подходили к Тулузе.
– Доложите, как идет расследование дела. Насколько я понял, вы не спешите выполнить приказ Его Высокопреосвященства.
– Но… – Глаза викария забегали. – Монсеньора Орсини ввели в заблуждение! Следствие уже вполне закончено. Вот! Вот!
Из ящика появился свиток, затем другой, третий…
– Вот! Здесь все! Мы все закончили. Монсеньор де Лоз написал Его Высокопреосвященству. Наверное, письмо опоздало…
Я кивнул, и Ансельм забрал свитки. Я не ошибся – к нашему приезду подготовились. Но в таком случае затея с благородным разбойником – явно лишняя. Или не все концы успели спрятать?
– Мы прочтем. А теперь, брат Жеанар, пожалуйста, своими словами. И не очень пространно.
Человечек кивнул, затем заговорил – быстро, привычной канцелярской скороговоркой:
– Следствие, проведенное по приказу Его Преосвященства Арно де Лоза, епископа округа Памье, при содействии благородного сеньора д’Эконсбефа и местного суда общины Артигат показало…
