Андрей Посняков - Черный престол
Остальные и вправду смотрели на Дирмунда пустыми глазами, полностью подчиняясь его воле, а они, Вятша и Всеволод, лишь притворялись, в любой момент ожидая разоблачения, что и произошло с несчастным Всеволодом, тело которого скормили собакам, а голову… Вятша вздрогнул… Голову унесли для Крома! Вообще-то, Вятша и раньше замечал, еще живя на берегу Оки со своим родом, что он не очень-то поддается заговорам волхвов, вернее, совсем не поддается. Однажды, упав с кручи, сильно рассек лоб — так, что кровь текла, не останавливаясь, и никакие заговоры не помогали. Потом сама запеклась, а старый волхв Любомудр посмотрел на отрока строго и молвил: «Ты сам можешь когда-нибудь стать волхвом, Вятша-отрок. Если тебя не убьют раньше».
Вот, видно, и Всеволод был из тех, что не поддаются чарам и заговорам. Встречаются такие люди, редко, но встречаются… О, боги! А если о притворстве узнает Дирмунд? А он обязательно узнает, как ни старайся, ведь прознал же про Всеволода. Где же выход, ведь от Дирмунда не убежишь? Наверное — в смерти. Вот, к примеру, утонуть сейчас в болоте или подставить горло под клыки прикормленных человечиной псов. Вятша сглотнул слюну. Нет, он не хотел умирать, хоть и отучился бояться смерти. Но что же делать? А ничего. Отрок улыбнулся. Самое простое — ничего! Пусть будет так, как захотят боги. Захотят — будет верно служить Дирмунду, нет — погибнет. Лишь бы только не стать жертвой Крому, лишь бы…
Со стороны освещенной факелами поляны послышался какой-то шум: треск ветвей, заглушаемый злобным лаем. Похоже, они сейчас доберутся до Равола, тот ведь именно туда побежал, на свое горе. Вятша прислушался. Лай стал ожесточенней, и вот перешел уже в глухое рычание. Видно — достали. Внезапно раздался захлебывающийся крик, отчаянный и дикий, — он пронзил темноту ночи, словно падающая звезда. И затих так же внезапно.
«Древлянина больше нет, — с грустью подумал Вятша. — Интересно, кто будет следующим, я или Ратибор-дрегович?»
Следующим оказался Ратибор. Он поступил хитрее Равола — вырыл глубокую яму, забрался на дерево, затаился, ожидая появления преследователей, и если б не собаки, возможно, и сработала бы его задумка. Но вот псы… Разорвав на куски несчастного Равола — никто им в этом не препятствовал, наоборот, все, особенно Лейв Копытная Лужа, с азартом наблюдали за забавой, — собаки потянули носами воздух и бросились в чащу. Отроки-«волки» — Немил, Ловуш, Кипрен и Кроад — едва поспевали за псами. А те остановились недалече и принялись облаивать высокую сосну. Никому из отроков на сосну лезть не хотелось. Выход нашел Немил. Постоял, посмотрел на лающих псов, криво усмехнулся и, нырнув в кусты, стащил у кого-то из зрителей факел… Миг — и сосна запылала ярким пламенем. Скрывавшийся на ее кроне Ратибор еле-еле успел спрыгнуть на землю — и был тут же атакован разъяренными псами, да еще Немил исхитрился попасть тупым копьем ему в левый глаз. Ратибор бросился было к деревьям… но псы не дали ему добежать…
— Хорошо! — радостно кричал Лейв Копытная Лужа. — Вот это потеха! Эй, Немил, не забудь отрезать головы.
— Сделаем, господин, — с поклоном отвечал Немил, азартно раздувая ноздри. — Еще один остался. Видно, где-то на болоте укрылся.
— Ничего, собаки к болоту приучены, смело пускай! — смеясь, посоветовал Лейв.
Огонь с сосны быстро перекинулся на другие деревья, вокруг стало жарко, еще миг — и вот уже, казалось, пол-леса охватило бурное оранжевое пламя. Люди и кони сбились в кучу. Жалобно завыли псы.
— Что это у них там за пожар? — оторвав взгляд от священного дуба, озабоченно спросил Дирмунд.
Ильман Карась поднял глаза к небу, втянул широкими ноздрями воздух:
— И впрямь пожар, батюшка! Хорошо — ветер от нас. Вели пустить от ручья встречный огонь, княже, иначе можем не ускакать.
— Иди к воинам, распорядись, — согласился Дирмунд. — Я пока занят.
Он и вправду был занят — насаживал на небольшой, недавно вскопанный перед дубом кол отрезанную голову Всеволода. Кол был щедро украшен желтыми веточками омелы — священного растения кельтов.
Ильман Карась, поклонившись, поспешил к воинам, ожидающим у ограды капища…
А на болоте всем стало уже не до Вятши. Пламя бушевало совсем рядом, от нестерпимого жара пузырилась болотная жижа, змеи, лягушки и прочие гады стремительно улепетывали в глубь болота, затягивавшегося густым дымом. Кашляя от дыма, Вятша пополз в ту же сторону, даже случайно придавил локтем большую гадюку, толщиной с руку, та недовольно зашипела, но не укусила, — видно, не до того было. Обжигая живот в нагревшейся от пожара воде, Вятша полз всё быстрее, уже не особенно-то и смотрел, что перед ним — зыбкие кочки, полусгнившая гать или гиблая трясина. Он и сам не заметил, как начал тонуть, погружаясь в липкую грязь. Сначала затянуло ноги — всё-таки зря отрок попытался встать, чтоб хоть немного осмотреться. Встал, и вот уже не ступить дальше ни шага! Вятша вытянул руки, пытаясь дотянуться до чахлого деревца, — и не смог, чувствуя, как трясина заглатывает его больше. Вот уже по грудь, вот — по горло… И тут отрок неожиданно успокоился, сложил руки — смерть так смерть. Главное — его тело не достанется князю… а значит — и Крому.
— Держись! — неожиданно услышал он чей-то крик. Кто-то протягивал ему длинную палку, вернее, тонкий ствол вырванного с корнями деревца.
Вятша инстинктивно уцепился за конец слеги, подтянулся, чувствуя, как тянут и с другой стороны. Их, похоже, было двое: один взрослый — узколицый, в зеленом, измазанном болотной жижей, плаще, второй — Вятшин ровесник — черноволосый, бледнолицый, худой. Мало-помалу им удалось-таки освободить отрока из болотного плена. Отдышавшись, Вятша улыбнулся, благодарно кивнув. Опять упущение князя — отрок должен был немедленно расправиться с чужаками, а не благодарить их. Вспомнив о Дирмунде, Вятша опустил голову. Князь достанет везде. Хотя, может быть, он сочтет его мертвым и даже не вспомнит о том, что жил на свете такой Вятша? Слабая надежда.
Ну, будь, что будет. Возвращаться обратно в острог у отрока не было никакого желания.
— Пошли. Ну, не стой же! — Темноволосый парень взял Вятшу за руку. — Иди осторожно, след в след ступай.
Долго они шли, нет ли, Вятша вряд ли смог бы сказать. Знал одно — медленно, но верно они уходили от пожара, спускаясь к реке. А слева от бушующего пожара вставало другое оранжевое зарево — встречный пал, пущенный от капища по совету Ильмана Карася. Подпаленные воинами Дирмунда кусты поначалу не хотели заниматься, но, занявшись, уже не гасли, — миг, и от ручья встала мощная стена пламени. Громко трещали сучья, пахло кипящей смолой, неслись сломя голову к реке звери, ветер уверенно гнал стену огня в направлении острожка.
— Да что же это творится такое? — воскликнул Истома Мозгляк, разбуженный ударом ноги.
— Вставай, дядько! Пожар. Бежать надоть!
— Пожар? Откуда?
— Незнамо откуда, а только скоро сгорим, похоже! Ну, мы побегли, а ты как хошь.
— Нет, и я с вами.
Выбежав на улицу, Истома аж присел от страха: казалось, со всех сторон острог окружало бушующее пламя! Оно было везде: слева, справа, за воротами — горели уже и они, и угловые башни. Удушливый дым ел глаза, вызывая слезы и кашель.
— Ой, батюшки…
Закрыв нос рукою, Истома во всю прыть ломанулся вслед за воинами. Похоже, те знали, куда бежать. К воротам не пошли — вот уж там-то бы точно изжарились, — оторвали доску, прислонили к частоколу, там, где пламя поменьше, и — по очереди.
Свалившись с частокола в овраг, Истома подвернул ногу.
— Эй, эй, помоги! — чувствуя, что не может больше бежать, с ужасом закричал он.
Тщетные надежды! Не обращая внимания на его вопли, воины скрылись в лесу. А пламя подступало всё ближе.
— О, Перун, Мокошь, Ярило… — взмолился охваченный паникой Мозгляк. — Ежели спасусь, принесу вам в жертву белую кобылицу… — В этот момент прямо ему на голову упал горящий сук. — Нет, не кобылицу! — хватаясь за волосы, громко возопил Истома. — Женщину! Красивую непорочную девку! Только спасите…
Кто-то ткнулся носом в его ногу. Истома опустил глаза… О, боги! Рыба! Он же сидел в середине ручья! Да, здесь ручей неглубок, но, быть может, там, дальше…
Подволакивая подвернутую ногу, Истома Мозгляк быстро пополз по руслу ручья, с радостью чувствуя, что тот и вправду постепенно становится глубже.
Убегавшие из острога воины сгорели все — людям ли играть в догонялки с буйным лесным пожаром? А вот Истома спасся, пересидел в ручье. Видно, и впрямь помогли боги.
Лейв Копытная Лужа с воинами и оставшимися в живых «волками» несся, не разбирая дороги. Хрипели лошади, жалобно скулили псы, поджав хвосты и с надеждой устремив на всадников окровавленные морды. Едкий дым ел глаза, а вокруг, застилая занимавшуюся зарю, бушевало жаркое оранжевое пламя. Волна огня шла прямо к острогу, и было уже видно, как вспыхнули башни и частокол, занялись ярко, словно сухая солома. К острогу уже было не пробиться, да и незачем, разве только себе на погибель. К капищу, к князю? Копытная Лужа всмотрелся сквозь дым и, к ужасу своему, увидел там стену огня. Спуститься к реке? Нет, не успеть, потеряно время, раньше нужно было. А сейчас — лучше в чащу, по уже опаленной тропе, заваленной черными догорающими деревьями. Кони прядали ушами, отказываясь идти, но это был, пожалуй, единственный выход.
