Андрей Посняков - Властелин Руси
Андрей Посняков - Властелин Руси краткое содержание
Андрей Посняков
ВЛАСТЕЛИН РУСИ
Глава 1
СТО ДЕВ
Февраль 866 г. Киевщина
…языческие жрецы приносили человеческие жертвы: «и убивашета многы жены и имения их имашета собе».
Б. А. Рыбаков. Язычество Древней РусиСнег, мокрый, серый, мерзкий, пополам с нудным дождиком, затянул пеленою Подол и Почайну с пристанью для заморских гостей. Где-то над ними едва угадывались увенчанные деревянными стенами вершины Щековицы и Градка, видно их было плохо, снег слепил глаза, заставляя надвигать на лоб шапки и капюшоны.
— Разгневался, Перун-батюшка, — поглядев на небо, закряхтел высокий жилистый старик, простоволосый, с густой бородой и бесцветными, глубоко посаженными глазами. Длинная одежда его все была запорошена снегом. Под ногами, обутыми в подвязанные к икрам кожаные поршни, чавкала жирная грязь.
— Чего-то не встречает нас Вельвед-волхв, — нагнал старца идущий позади него парень. Впрочем, и не парень уже — молодой мужик, длинный, носатый, тощий — точно в таком же длинном одеянии, как и старик. Следом, отворачивая лицо от снега, шел еще один — пухленький и круглолицый, с глазами цвета потухших углей.
— Не для всякого путника расстарается Вельвед, — оглянулся с усмешкой старец. На груди его сухо звякнуло ожерелье из высушенных змеиных голов. — Да и не знает, поди, о нас волхв. Знал бы — меня б встретил, — старец горделиво сверкнул глазами. — О вас и не знаю… — он качнул головой. — Невелики бояре. Ну, инда неча стоять. Кувор, ты хвастал — Киев ведаешь?
— Ведаю, — кивнул круглолицый, и большой висловатый нос его смешно дернулся. — В позапрошлую зиму немало постранствовал тут. Нас, чаровников да кудесников, жаловал тогда Дир-князь.
— Да и сейчас жалует, — довольно осклабился тощий.
— Верно, брате Войтигор, жалует, — повернулся к нему старец. — Жалует, да только не всех — на что ему облакогонители? Право, не знаю, зачем ты и пристал к нам? — Бесцветные глазки старца с презрением взглянули на Войтигора. Тот покраснел, скрипнул зубами:
— Эвон, как баешь, Колимог… Зря.
— Да ты ж, поди, и крови человечьей боишься? — не унимался старец. — У вас, облакогонителей, и жертв-то путевых нет.
— Да как это нет? — Молодой волхв не на шутку разволновался. — А моления о дожде, что ж, думаешь, так просто проходят? Ежели засуха, петухами да лошадью не обойдешься — случается, требуют боги и человека.
— Вот именно, что «случается», — засмеялся Колимог. — А тут, чую, другая тебя работа ждет.
— И что ж с того? Да нешто я…
— Успокойся, друже, — пухлый Кувор положил Войтигору руку на плечо. — Колимог-волхв не обидеть тебя хочет. Сомневается — а ну, как рука у тебя не набита? Ведь дела нас ждут великие…
— А ты не сомневайся, Колиможе, — шмыгнув носом, жрец стряхнул налипший на веки снег. — К тому ж… — он бросил быстрый взгляд на Кувора, — …чаровники тоже не особо-то человечьими жертвами славятся.
— Не скажи, — желчно расхохотался толстяк. — Меня сам Дир-князь знает!
— Да неужели?
— Ну, может, и подзабыл уже. — Вздохнув, Кувор потеребил за рукав старца: — Куда идем-то, брат Колимог?
— В корчму Мечислава-людина, — обернулся к нему старец. — Таковую ведаешь ли?
Круглолицый волхв усмехнулся:
— Еще бы не ведать…
А снег все шел, мокрый и мерзкий, смешивался с растаявшей грязью, делая непроезжими пути-дорожки, вот уж верно говорят — нет хуже оттепели в сечень-месяц. Да, что и говорить, и январь-то стоял не особо морозный, а тут, к весне ближе, совсем задождило, как и сказано — «прольет Велес на дороги — зиме убирати ноги»!
Над усадьбой, затерявшейся в лесу у Глубочицы да Притыки, стоял густой туман, мокрый снег тяжело оседал на крытой камышом крыше вросшей в землю избы, облипал раскидистые ветви старой березы, что росла на заднем дворе, за амбаром, густым ноздреватым слоем покрывал узкую, расчищенную к воротам дорожку. Пусто было во дворе, даже пес не высовывал головы из будки, только лишь в хлеву, у амбара, глухо мычали коровы.
В избе было темно, душно — от протопленного не так давно очага тянуло дымом. Покряхтев, поднялась с широкой лавки простоволосая баба с грубым, словно высеченным из камня лицом — крепкая, высокая, словно башня. Схватила стоявшую на столе рядом с лавкой крынку, отпила.
— Добрый квасок, — глянула за очаг, где у стены сонно ворочался кто-то. — Эй, Вятша! Хватит почивать, парень. Иди-ка лучше снег от ворот покидай, инда, чую, ни пройти, ни проехать будет. Ну, что лежишь? Подымайся, кому говорю?
— Встаю, встаю, тетка Любомира, — потянулся за очагом молодой парень, почти отрок еще — светлорусый, светлоглазый, жилистый. Почесал рукою под сердцем, там, где синело изображение волка, глянул в полутьме на хозяйку. — Отвернулась бы, тетка. Оденусь.
— Фу, — фыркнула та. — Да чего я там у тебя не видала?
Однако отвернулась, подошла к волоковому оконцу, убрала ставенку — с улицы сразу пахнуло сыростью. Вятша поежился, натягивая рубаху. Любомира искоса глянула на него — ладный парень вырос. Живет блудом с Лобзею, приживалкой, что отправлена третьего дня в Киев, к Мечиславу, как тот и наказывал. Эх, Мечислав, Мечиславе, чтой-то долгонько тебя не было! Любомира, вздохнув, ухмыльнулась. А может, и не надо никакого Мечислава? Эвон, Вятша-то… Жаль, Лобзю любит… Так, а Онфиска-то чего дрыхнет? Любомира посмотрела в другой угол:
— Эй, дева! Животина кормлена ли?
Куча тряпья в углу зашевелилась.
— Кормлена, матушка, — выглянуло из-под волчьей шкуры круглое девичье лицо. — С утречка еще раннего.
— Ну, так все равно не спи, — хмуро распорядилась хозяйка. — Мало ль работы в доме?
Вятша накинул на плечи полушубок:
— Лопата на месте ли?
— А куда вчерась ставил, там и бери, — махнула рукой Любомира. А ведь ладен, парень-то! Эх, если б не Лобзя…
Отрок задержался в дверях:
— Тетка Любомира, как вычищу, схожу к Притыке? Может, и Лобзю нашу встречу…
— Да никуда она не денется, Лобзя твоя, — недовольно усмехнулась хозяйка. — Хотя и верно — давно бы уж пора ей возвернуться.
— Вот и я говорю!
— Ну, сходишь, — Любомира милостиво кивнула. — Двор почисти сначала.
— Почищу, — кивнув, Вятша выбрался из избы. Ох, и смурно же было кругом! Серо, промозгло, противно. Плюнув, отрок отыскал у амбара лопату. Обернулся к избе — низенькой, еле-еле торчавшей из-под снега. Из волокового оконца потянуло дымком — видно, Онфиска разжигала очаг.
— Инда, и поснедаем, — ткнув лопатой в снег, сам себе улыбнулся Вятша, вспоминая, остались ли еще вчерашние мясные щи иль доела их тетка?
Гремя цепью, вылез из будки пес — большой, кудлатый. Увидав отрока, завилял хвостом, заскулил умильно.
— Нету любимицы твоей, Орайко, — засмеялся Вятша. — Некому тебе мясца кинуть. Ну, пожди, возвернется, поди, скоро…
Пес улегся было на снег, вытянул лапы, да тут же вскочил — видно, попал в мокрое — закрутил головой, отряхиваясь. Псина изрядная — теленок, не пес! Подкармливала его, бывало, Лобзя. Эх, Лобзя, Лобзя… Крепкая, румяная дева с толстой русой косою — из-за тебя ведь и задержался Вятша у тетки Любомиры, не ты бы, так… И кто он сейчас у хозяйки? Холоп? Закуп? Рядович? Или вдач? Ну, не холоп, точно. А вот девки, те — да, холопки. Вот и Лобзя… Сколько раз уговаривал ее убежать, да та все отнекивалась — куда бежать-то? И вправду — куда? Может, не так уж и хорошо было у Любомиры — вечная работа да скука, от которой в иные вечера сводило скулы, — но ведь не так и плохо. Всегда при деле, поесть есть чего, изба теплая, да — какая-никакая — защита. Правда, та еще Любомира змея, однако одному-то, без рода, и совсем плохо. Так хоть куда ни шло. Вот и боялась Лобзя, как ни уговаривал ее отрок. Все отнекивалась, ждала чего-то. Да сейчас-то, с Вятшей, на усадьбе уж куда веселее. А вот раньше-то как жили? В Киев — Лобзя рассказывала — и то куда как редко выбирались, на торг только. А уж на праздник какой, так: «Дома сидите, девки! Чай, работы много». Вот так и жили. Да и сейчас так же живут — работа — сон, сон — работа. Господи… И чего Любомира Лобзю в город послала? Скорей бы уже вернулась дева. Баньку бы истопили, хорошо б еще и тетка к Мечиславу ушла — мало ли, дела какие срочные? — а уж тогда… Вятша представил обнаженную пышногрудую деву и, помотав головой, прикусил губу. Эх, Лобзя, Лобзя…
Чуть приоткрыв дверь, Любомира наблюдала за парнем. Экий и вправду ладный. И как ловко управляется по хозяйству — эвон, полушубок в снег скинул, лопатки под рубахою так и ходят… А ведь Мечислава еще долгонько ждать. Раньше травня-месяца вряд ли и приедет. И чего ж его ждать?
— Эй, Онфиска, — Любомира обернулась к очагу, — сходи-ка побыстрей за хворостом, а я за огнем погляжу.
— Так ведь хватает дровишек-то? — удивленно взглянула на нее дева.
