Андрей Посняков - Властелин Руси
— Подальше? — усмехнулся Зевота. — А печенегов не боится?
— Не, не боится. Говорит — у него и с ними дела имеются. Да, теперь по поводу твоей просьбы. — Порубор посмотрел на Вятшу. — Спрашивал я Харинтия о девах. Вызнал — собирает дев-рукодельниц какой-то купчина.
— Тю! Это мы и сами вызнали, — махнул рукою Ярил. — Правда, не знаем пока, что за купец. Харинтий о том не сказывал?
— Не сказывал. — Порубор зачем-то оглянулся и, понизив голос, поведал о том, что, по всему, Харинтий сильно сомневается в наличии такого купца — не потянуть купчине мастериц, накладно слишком, да и не стоит овчинка выделки, куда как легче все уже готовое приобрести.
— Но ведь девок-то собирает кто-то! — не выдержав, перебил отрока Вятша. — Мы ж на Подоле слыхали.
— Ходят такие слухи, — кивнул Порубор. — Но кто и зачем — никто не ведает. Если кто из купцов — Харинтий уж всяко бы знал.
— Да, дело темное, — протянул Вятша.
— А еще волхвов в Киеве много стало, — помолчав, промолвил Ярил. — Эвон, на торгу их сколько! Да и на пристани трех встретил. Хвастали, их сам князь привечает. Ой, не к добру то… Да ты не переживай, парень. Завтра еще разок пройдемся, послушаем, посмотрим. А вообще, лучше б было усадьбу тетки Любомиры проведать. Может, и там уже давно твоя дева?
— Может быть, — Вятша кивнул. — Завтра с утра и пойду, посмотрю издали. Ежели Лобзя там, уж всяко увижу.
— Волхвы, говоришь? — Порубор задумчиво посмотрел на Ярила. — Князь собирает? А почему только волхвов? А волхвиц что, не надобно?
— Волхвиц? — Зевота сдвинул на затылок шапку и прошептал: — А ведь и правда! Никакие те девы не мастерицы — волхвицы они, чаровницы-колдуньи… Видал, к Зверину на постоялый двор сразу двое волхвов пришли, сегодня же их и выспросим, а, Поруборе?
— Конечно, выспросим, — подмигнул отрок. — Чай, не пересохла еще у Зверина брага!
Утром разошлись: Вятша направился к усадьбе, а Порубор с Ярилом Зевотой, прихватив с разрешения Зверина пару лошадей из конюшни, выехали из города через южные ворота и поскакали к Роси-реке, именно туда, как вчера проболтались изрядно захмелевшие от даровой браги волхвы — Войтигор с Кувором, — и должны были вскоре пойти все кудесники, собравшиеся в Киеве по воле князя Дира.
— Волхвовать будем, — поднял вверх палец носатый Войтигор. — На теплую весну да на дождики летние. То — к урожаю.
— Ага, на весну, как же, — смеясь, перебил приятеля пьяный Кувор, круглолицый, с глазами цвета потухших углей. — На войну кудесничать будем, вот что! Слыхал я, о чем Колимог с Мечиславом-корчмарем шептались. Так что — к войне, к войне все…
— А с кем воевать-то, с печенегами али хазарами?
— С ромеями… но — тссс! О том пока никому… Вот как князь прикажет, доберемся до Роси-реки, а уж тогда… Уж тогда с ромеями сладим! Ужо наберем в Царьграде богатств да дев темнооких.
— Так и вы, что ли, с войском в Царьград пойдете?
— А чего б нам не пойти, отроче, коли князь скажет? — Икнув, круглолицый волхв рассмеялся мелким противным смехом.
Послушав волхвов, скакали теперь Ярил с Порубором на юг, к Роси-реке. Не близок путь был, однако по наезженной зимней дорожке скакалось легко, тем более что погода на мороз повернула. Выглянуло из-за облаков ласковое желтое солнышко, вспыхнуло самоцветами в заснеженных ветках деревьев, золотом засияло в сугробах, синих, как нависшее над ними, очистившееся от разноцветных туч небо.
Ехали долго, ночевали в заимках, тщательно помеченных на пергаментной карте, что прихватил с собой Порубор, а где было возможно — просили приюта у старост встречавшихся по пути селений, небольших, в пять-шесть дворов, окруженных оградой из крепких бревен. Ограда та — от зверей больше, от лихих людей нет иной защиты, чем княжье слово.
Долго ли, коротко ли — а и показалась наконец Рось-река — конечно, поуже Днепра-батюшки, но тоже довольно широкая, привольная, окруженная высокими холмами-утесами, покрытыми густым смешанным лесом. Проехав немного вдоль реки, повернули на север, словно бы обратно, углубляясь в почти непроходимые чащи. Узкую лесную дорожку — путь для саней-волокуш — со всех сторон обступали деревья: березы, осины, сосны, попадался иногда и бук с грабом. Деревья росли так густо, что лучи солнца почти не достигали пути, впрочем, холодно не было — лес и холмы надежно укрывали от ветра.
— Удивляюсь я тебе, Поруборе, — покачал головой Ярил. — Ты и эти места знаешь?
— Ни разу не был, — помолчав, не сразу отозвался отрок. — Вот, зарисовал со слов купцов да охотников. — Улыбнувшись, он вытащил из-за пазухи карту. — Ничего, не заплутали покуда… И о твоей просьбе я не забыл, Яриле. Ты присматривай, присматривай место.
— А не далековато? — поинтересовался Зевота. — Эвон, забрались-то!
— Ближе к Киеву — княжеские угодья да боярские. — Порубор усмехнулся. — Кто ж тебе разрешит там постоялый двор ставить? Да не так тут и далеко — мы-то с тобой вкруголя едем. Мыслю — должна и прямая дорожка быть. Как ей не быть-то? Ежели столько волхвов да волхвиц князья призвали — капище задумано преизрядное!
— Отыскать бы его только…
— Чай, не иголка, отыщем! Сейчас поедим, выберем сосну иди дуб повыше — глянем.
На деревья забирались по очереди, не раз и не два, а ничего даже отдаленно напоминающего капище — никаких строений, ни украшенных жертвами и ленточками дубов — видно не было. Да и дорожка стала гораздо хуже, сузившись до предела и больше напоминая звериную тропу. Если и было капище — то следовало признать правоту Порубора — вел к нему и другой, более удобный и быстрый путь. Только вот про него никто не знал, даже в окрестных селищах.
— Интересно почему? — вслух рассуждал Ярил, соскребая снег с подбитых беличьими шкурками лыж, — лошадей они давно уже оставили во встретившемся по пути селении, там же раздобыли и лыжи в обмен на сердоликовые бусины, прихваченные с собою запасливым Зевотой. — А потому, — оглядываясь, продолжал он, — что колдовские дела — тайные. Нельзя простому человеку знать, как князь с волхвами у богов победу выпрашивает.
— Тайные? — Порубор зябко повел плечами. — Не люблю я этих тайных дел. И волхвов не люблю тоже…
День уже клонился к вечеру — путники выбрали подходящую полянку и принялись очищать место для костра, используя в качестве лопат широкие лыжи. Очищая небольшой, диаметром в две сажени, круг, слежавшийся снег аккуратно — кирпичиками — укладывали по краям, от зверья и ветра. Впрочем, ветра тут и так не было, а вот насчет зверья… Ночью пришли волки! Их голодный вой поначалу слышался где-то в отдалении, но постепенно приближался, так что проснувшийся Порубор, вскочив, увидел, как сверкнули волчьи глаза за деревьями, уже совсем близко. Быстро растолкав спутника, он закинул за плечи мешок и кивнул на высокий дуб, почти у подножия которого они и устроили бивуак с костром и шалашом из веток.
— Полезли-ко на деревину, Яриле. Эвон — волки!
— Вижу, что волки, — Зевота протер глаза снегом. — Хорошо, лошадей в селище оставили. Уай! Да их тут стая!
Прихватив пожитки, ребята со всех ног бросились к дубу, чувствуя за спиною щелканье зубов и яростное дыханье хищников.
— Что, серые твари? — удобно примостившись на суку, свесил вниз ноги Ярил. — Взяли? То-то же! Прыгайте, прыгайте…
Поплотней запахнув полушубок, Порубор привязался веревками к ветке:
— До утра далеко, посплю, пожалуй.
— Не боишься замерзнуть?
— Не боюсь. Эвон, кажись, опять на дождь повернуло.
— Интересно, долго нам тут куковать?
— А, ты про волков? — Порубор широко зевнул. — Да не будут они тут до утра сидеть, уйдут — в лесу добычи хватит. Спи, Яриле, только привяжись покрепче.
Крупными хлопьями повалил мокрый снег, покрывая притулившихся среди веток путников. Серые бестии внизу еще повыли, поклацали зубами да несолоно хлебавши исчезли за деревьями, растворясь в ночи. Видно, и в самом деле решили поискать более реальной добычи. Порубор давно посапывал, уткнувшись лицом в кору, а Ярилу долго не спалось, все лезли в голову всякие мысли — о Любиме, о собственном постоялом дворе, о серебришке. Последнее — вроде бы и мелочь, а как без него плохо! Решил, ежели вдруг не получится со двором — пойти на Царьград с княжьей дружиной. Уж ежели и вправду постарались волхвы — победа будет знатной, и добычи хватит на всех. Можно будет привезти Любиме разноцветные ромейские ткани, золотые мониста, браслеты и серьги, а дедке Зверину… дедке Зверину… Что же такое подарить дедке Зверину?
Будущий тесть, как-никак… Может, паволоки? Да зачем ему паволоки, он же не женщина. Тогда какой-нибудь кинжал или меч — всяко в хозяйстве сгодится. А лучше — пару крепких рабов… Нет, крепких не возьмет Зверин — осторожный, лучше быстроногих мальчиков, чтоб не ждать гостям…
