Андрей Посняков - Тайный путь
Юноша все же уснул – давала себя знать накопившаяся за всю дорогу усталость – а ведь вроде поначалу, сразу после ухода служанки, как-то вот расхотелось спать. Ишь ты – уходи! Предупредила… и, главное, сразу же унеслась безо всяких там объяснений. Почему уходить? Что здесь, в доме, такого страшного? Странно… А вообще, конечно, пора бы и честь знать! Лешка вовсе не собирался задерживаться в Брянске. Кажется, Ванька что-то говорил о том, что скоро собирается отправлять караван во Львов. Вот с этим бы караваном и… А дальше – через Валахию – в Варну, там сесть на любое подходящее судно, и вот он – Константинополь! Друзья… Ксанфия… Юноша вздохнул? Интересно, помнит ли еще его эта знатная ромейская дама, приемная дочь крупного государственного чиновника? Может, уже и позабыла, может, вышла замуж… все может быть… Лешка принялся вспоминать золотистые, чуть вьющиеся волосы Ксанфии, ее большие зеленовато-карие глаза, точеную фигурку, улыбку чуть припухлых жемчужно-коралловых губ… Ксанфия…
Так вот, с этими мыслями, юноша незаметно уснул…
А проснулся от шума! По всему дому, громко перекрикиваясь, сновали слуги. Юноша быстро оделся – белая батистовая рубаха, короткий польский кунтуш, красный, с желтыми шелковыми шнурами, новые сапоги травянисто-зеленого сафьяна, широкий воинский пояс. Гарный хлопец! Ванька расщедрился, уж ничего не скажешь, правда, вот денег пока еще не заплатил, как уговаривались. Ну ведь, вообще-то, еще первый день только… Деньги Лешке были нужны, даже очень. Впрочем, а кому они не нужны? Тому, у кого их очень-очень много. Лишь очень богатый человек может позволить себе не думать о деньгах, все же остальные…
Деньги были нужны юноше не только на дорогу до Константинополя, но и для бабки Федотихи. Та ведь откровенно намекала, что, если от Лешки не будет никаких поступлений, его друзьям придется плохо… Хм… Друзьям… Ну Вовка – куда ни шло, но Лешка? Сам себе друг – так вот получается, что ли? Выходит, так. А бабка, скорее всего, просто угрожала… Тем не менее, придется условия выполнять… по крайней мере, пока. А уж потом – до следующего лета – ведь зимой гроз не бывает. А значит, не бывает и перехода… Интересно как получается, оказывается, можно и туда что-то передать, и что-то получить обратно…
Передать деньги Лешка намеревался вместе с теми, кто повезет выкуп. Напросился бы и сам иль попросил кого. Нет, все ж таки лучше самому – надежнее. И хорошо бы договориться хоть с тем же старостой Епифаном, о том, чтобы следующим летом он бы – хотя бы изредка – клал на старый пень золото или серебряные монеты. Оставить ему деньги – Епифан, кажется, честный человек… Да, сначала это выполнить, а уж потом – в Константинополь, со спокойным сердцем.
– Ага, проснулся уже?! – резко отдернув штору, в комнату заглянул Иван. – А у нас беда – мой дядюшка Лявон преставился!
Отрок еле сдерживал довольную улыбку.
– Как – преставился?! – удивился Лешка. – Он же вчера еще, по-моему, очень даже хорошо себя чувствовал.
– Болел он сильно, – опустив глаза, Иван присел на край ложа. – Кровью харкал… Вот и… Ночью пошла горлом кровь… И пожалуйста! Что ж, надобно хоронить, делать нечего… Ох, с этими родственниками – одни растраты! Поможешь с похоронами?
– Само собой! – Лешка поднялся на ноги и прицепил к поясу саблю. – А чего делать-то?
– Поедем сейчас к войту, улицкому старосте, оформим все.
– К кому поедем? – не понял юноша.
– К войту, старосте… Ну, в немцах его бургомистром кличут.
Двинулись в сопровождении вооруженных слуг – не со страху, для солидности – сытые кони лихо били подковами узкие улочки. Скачущий впереди слуга исполнял роль синей мигалки – криком предупреждал прохожих, чтоб побыстрей убирались в стороны.
– Сторонни-иись! Сторонни-и-ись!
Город почти весь был деревянный, что и понятно – лесов вокруг росло во множестве, целые дебри, оттого когда-то и прозвали город – Дебрянск, ну, со временем «де» отпало и получилось – Брянск. По небу бежали густые белые облака, но дождя не было, а то и дело проглядывающее из-за облаков солнце отражалось в синей реке, по широкой дуге огибающей холм с укрепленным замком на вершине. Замок тоже был деревянным.
– Кремль, – на ходу пояснил Иван, и вся кавалькада свернула к торговой площади.
Войт – благообразный седобородый человек в длинном черном кафтане с серебряными пуговицами – принял посетителей сразу же, ничуть не ссылаясь на какие-нибудь важные дела. Обняв Ивана, погладил по голове, вздохнул по-стариковски:
– Ну, отроче, отроче… Рассказывай, что с тобой приключилося? Проходите вон, в залу. Это кто с тобой?
– Друг и защитник – Алексей Пафлагон.
– Из греков?
Юноша молча поклонился.
Войт радушно махнул рукой:
– Ну, проходите, проходите, не стойте.
В пыльной зале почему-то сильно пахло кислой капустой… или вчерашними щами. Усевшись за длинный, покрытый зеленой бархатной скатертью стол, войт жестом показал на противоположную лавку:
– Садитесь. Ну, Ваньша, рассказывай… Слыхал, слыхал уже, что с батюшкой твоим приключилось.
– От кого слыхал, Ондрей Платонович?
– Да с утра, на торгу болтали купцы… Уж не упомню, и кто. Злыдни, говорят, напали в верховских лесах на купца Ерофея. Что с батюшкой-то?
– Выкуп требуют, злыдни… – отрок смахнул со щеки слезу. – Вот, собираю…
– Коль стражники вдруг понадобятся, сопровождать, ты скажи только, Ваня!
– Благодарствую, Ондрей Платонович… – Иван чуть помолчал и продолжил, скорбно поджав губы. – Вот уж, верно говорят – беда одна не приходит… Дядюшка мой, младший тятенькин братец, Лявон из Поруби, в гости приехавши, помер!
– Как помер? – удивленно вздрогнул войт.
– Болел он сильно, кровью харкал… Вот, видать, не выдержал переезд. Сирота я теперь, Ондрей Платонович, один родич у меня и остался – дядюшка Николай.
– Да уж, не повезло тебе, отроче! Мать давно померла, теперь вот – дядя… Да и отец… Бог знает, как там все еще с выкупом сложится? Ну-ну, не плачь, Ваня! Поведай-ка, как там все было? Может, и помогу чем…
Вздохнув, Иван кратенько, в двух словах, рассказал, про то, как «ехали мы ехали, и вдруг, откуда ни возьмись – лиходеи». Как вылетели из лесу, поубивали слуг, пленили отца…
– Я вот только убег, Господь помог, не оставил. – Отрок перекрестился на висевшую в красном углу икону. – Забрел в чащу, уж думал, вовек не выберусь. И сгинул бы, кабы не Алексей… Отрок немного помолчал, а потом поинтересовался, можно ли будет употребить на выкуп отца часть наследства покойного дяди?
– Ну, коль у того прямых наследников нет… – почесал бороду войт.
– Нет, нет, – Иван натянуто улыбнулся. – Сын, правда есть, но незаконнорожденный, от селянки. Уж он точно никаких прав не имеет… Да там не на что и иметь-то… – отрок вытащил из поясной сумы свернутую в трубочку бумагу. – Вот список, Ондрей Платонович. Все дядюшкино имущество… уж подтвердите наследование.
– Список? Что ж, глянем, – войт подслеповато прищурил глаза и зашевелил губами. – Усадьба под урочищем Порубь… Изба жилая, господская… два амбара… овин, конюшня, гумно… Мельница на ручью… Ого!
– Да что там та мельница, – презрительно махнул рукою Иван. – Хлам один, еле-еле скрипит, вот-вот развалится… Да там все гнилое. Боюсь, немного я выручу за дядюшкину усадьбу – только-только расходы на похороны покрыть.
– Да, не повезло Лявону…
– На все Божья воля. Болел он сильно. Мы с батюшкой думали – еще в прошлое лето преставится, ан нет, еще немного пожил… Все кровью харкал… слуга его старый подтвердит, Бронислав… он у меня теперь привратником…
Лешка слушал беседу, холодея в душе. Неужели… Неужели вот этот вот милый светлоглазый отрок, Иван – хладнокровный убийца, только что спровадивший на тот свет родного дядюшку?! Может ли быть такое? Хм… Вообще-то, это Ивану выгодно… Нет, пока не ему – его батюшке. А батюшка-то – в плену. И дядюшка как-то очень уж вовремя умер. И слова служанки Ульяны, ведь что-то же значат?! Надо бы ее поподробнее расспросить…
Простившись с войтом, Иван с Лешкой поехали обратно домой – отрок намеревался самолично руководить организацией похорон. Из ближайшей церкви был уже вызван батюшка, а на поминках ожидались все свои… вернее, никого не ожидалось: из Трубчевска должен был приехать второй дядюшка, Николай Кобров, не на похороны приехать, а по делам, но вот пока не приехал, задерживался. Ну, а слуг на поминки никто приглашать и не собирался – пусть в людской сидят своим кругом. Интересно – привратник Бронислав, оказывается, раньше служил покойному Лявону, но вдруг каким-то образом очутился в дворне у Ивана… нет, не у Ивана, а у его отца, ныне – пленного. Ох, уж поскорей бы отправиться с выкупом…
Отпели и похоронили быстро, и даже очень быстро – управились за первую половину дня. Потом, вернувшись с кладбища домой, сели втроем помянуть – Иван, Лешка и православный батюшка, тот, что отпевал. Выпили за помин души мальвазеицы, поговорили ни о чем, посмеялись даже – не над покойным, упаси, Господи, над какой-то шуткой, о покойнике-то и думать уже забыли, умер и умер, чего уж теперь. Так и просидели в трапезной почти до полудня, покуда священник не засобирался домой.
