Этот большой мир. Тайна пятой планеты (СИ) - Батыршин Борис Борисович

— Оставьте меня в покое с вашей «Лунной радугой», молодой человек! — добродушие планетолога как рукой сняло. — Все вокруг твердят: «ледорит», «ледорадо»… ещё что-нибудь придумайте!

— Обязательно придумаем, Леонид Андреич. — с улыбкой пообещал Алексей. Похоже, отметил Серёжа, он не намерен ссориться с планетологом. — Так вы излагайте, мы внимательно слушаем.

Пьявко посмотрел на него с подозрением, но продолжил.

— Так вот, этот «обруч» во льду, у нас с вами под ногами. Второй нашли англичане с японцами — в Антарктиде, в массиве ледника на Земле Уилкса. Логично предположить, что и третий, которые вы собираетесь выкопать на Марсе, тоже будет в ледяном, так сказать, заключении. А где на Марсе есть водяной лёд? Согласно данным наблюдений, которые Сухостоев провёл со станции «Скяпарелли» — только на полюсах! Вот там и копайте!

— Ну, результаты Сухостоева ещё проверять и проверять… задумчиво произнёс Леднёв. Иронии в его голосе больше не было. — Но с чего вы так уверены, что и марсианский «обруч» надо искать именно там? Я понимаю, обобщение напрашивается само собой, но ведь кроме антарктического и этого — он повторил жест Пьявко, ткнув пальцем в пол, — есть и другие «обручи»! Гобийский, лунный — и оба они отнюдь не во льду!

— Так они же совсем маленькие! — видно было, что планетолог ждал этого вопроса. — А тот, что в Антарктиде, хоть и поменьше нашего, но всё равно здоровенный, сто тридцать метров в поперечнике! Получается как бы три группы по три «обруча» в каждой, разнесённые по размерам: малые, находившиеся на поверхности планеты, средние, вмороженные глубоко в лёд…

— И огромные, висящие в пустоте! — подхватил Алексей. Тот, что в точке Лагранжа, и другой, который мы нашли в Поясе. Уверен, где-то есть ещё и третий!

С этого момента Серёжа стал слушать особенно внимательно. Он, как и любой на станции, знал о находке, сделанной «Зарёй», но лишь в общих чертах, без подробностей. Попытки же расспросить Алексея всякий раз натыкались на неопределённое «в другой раз».

— Нет, не получается. — Леднёв покачал головой. — Если следовать вашей логике, то должен быть ещё один малый «обруч», так?

— А кто сказал, что его нет? — удивился Алексей. — Он может быть где угодно — на том же Марсе, к примеру. Или, скажем, на Титане, где сейчас работают наши исследователи.

Астрофизик задумался.

— Тоже вариант. Надо искать.

Алексей пожал плечами.

— Ищи, кто ж тебе не даёт? Вот вскроем завтра ваш загадочный люк — глядишь, и найдётся за ним какая-нибудь подсказка!

— А сумеете? — сощурился Пьявко. Мы уж как бились, и всё впустую!

— Куда мы денемся! — широко улыбнулся Алексей. — Откупорим, как в том анекдоте — при помощи лома и какой-то матери. Перед таким никакие инопланетные запоры не устоят, железно вам обещаю!

Увы, сдержать обещание Алексею Монахову не удалось. Трое суток они с Леднёвым ковырялись возле таинственной панели, урывая краткие часы отдыха в балках — и снова цеплялись к грузовым решёткам «омаров», часами висели возле ледяной стены. В итоге Пьявко это надоело — он предложил Леднёву сделать перерыв, употребив его на сон и планирование, а сам вместе с Алексеем и практикантом Шадриным загнал в лёд пониже находки несколько стальных трёхметровых стальных стержней; на них настелили мелкоячеистую металлическую сетку, обнесли получившийся балкон лёгкими перилами — пристегнувшись к ним, можно было работать, не рискуя при малейшем толчке отлететь в сторону.

Строительство заняло около суток, и Серёжа принял в нём самое живое участие, попрактиковавшись, заодно, под руководством Алексея в вакуум-сварке. Но, увы, не помог ни балкон, ни один из приборов и инструментов, которыми обвешались исследователи — открыть треклятый люк так и не удалось. Леднёв, вконец отчаявшись, предположил, что и люка- то никакого нет, просто выпуклость, украшающая панель по воле неведомых инопланетных дизайнеров. Пьявко в ответ на это демонстрировал результаты ультразвукового просвечивания, ясно указывающие на наличие за преградой большой полости. Леднёв уже готов был плюнуть на сохранность инопланетной реликвии и пустить в ход плазменные горелки, когда произошло нечто, заставившее изменить все планы.

V

Тахионный планетолёт «Фубуки» ничуть не был похож на «Зарю» — особенно в нынешнем её виде, с расположенным плашмя плоским бубликом «батута». Скорее, японский планетолёт напоминает «Дискавери» из знаменитого фильма Стэнли Кубрика, только вместо шарообразного обитаемого отсека, на «палочку» продольной несущей балки насажено колесо со спицами — вроде тех, что так любили рисовать художники- фантасты ещё в шестидесятых. Оно и понятно: япошки с англичанами добились, конечно, определённых успехов в «батутных» технологиях, но до инженеров проекта «Великое Кольцо» им далеко. Пока Содружество строит только большие «батуты», пригодные для размещения на наземных стартовых площадках и крупных орбитальных станциях, а для тахионного планетолёта нужно изделие покомпактнее. Вряд ли у них появится такое в ближайшие несколько лет — не то, что у из русско-американских конкурентов, которые уже ввели в строй сверхмалые «батуты», через которые можно проходить в скафандрах или даже в обычной одежде — если, конечно, оба конца подобной транспортной артерии находятся в пригодной для дыхания атмосфере.

Так что своего «батута» на японском планетолёте нет, и приходится тащить с собой всё, что может понадобиться в дальнем рейсе— включая запасы воздуха, воды и провизии для многочисленного экипажа. Это ребятам с «Зари» хорошо — вынырнули из тахионного зеркала, запустили «батут» — и знай, таскай с земной орбиты грузовые контейнеры, а то и пассажирские лихтеры. В самом деле: зачем подвергать капризных научников неудобствам перелёта, если можно отправить их на место по прибытии?

На корме планетолёта находится цилиндрическое утолщение — отсек ионных двигателей с крылышками-пилонами пусковых установок тахионных торпед — их тут не двенадцать, как на «Заре», а восемь, причём в первый рейс «Фубуки» пойдёт с двумя пустыми гнездами на каждом пилоне. Тахионные торпеды, как объяснил Хадсон — изделия для Содружества новое, из шести изготовленных на данный момент, две пришлось истратить во время испытаний — поэтому придётся довольствоваться половинным «боекомплектом». Англичанин так и сказал «боекомплектом», и Стивен сразу вспомнил кадры кинохроники времён Второй Мировой — японские «длинные копья», выскакивающие из труб торпедных аппаратов на палубе эсминца и тянущих пенный шлейф к маячащим на горизонте чужим кораблям. А ведь «Фубуки», давший имя планетолёту, тоже был эсминцем… ох, задумали косоглазые что-то, как пить дать, задумали!

За двигательным отсеком и вплотную к нему продольную балку облепили шесть цилиндров — баки с водородом и гелием-3 для термоядерной энергетической установки, гордости японской науки. Между баками и жилым кольцом имело место цилиндрическое утолщение, в котором располагались ангары буксировщиков. Стивен и его парни только вчера загнали туда не свои «омары» — помнится, он тогда спросил англичанина Хадсона, наблюдавшего за этой процедурой, почему японцы не делают свои буксировщики, ведь корабль-то они построить смогли? Ответ удивил американца — оказывается, французский концерн «Марсель Дассо», специализирующийся на малых космических аппаратах и межорбитальных кораблях, охотно продаёт свою продукцию Содружеству. Так что соперничество соперничеством, а коммерческого расчёта никто не отменял…

Хадсон не оставлял Стивена одного ни на миг — только что в гальюн его не сопровождал. Он безупречно вежлив, тактичен, неизменно доброжелателен, но Стивену давно стало ясно, что скрывается за этой доброжелательностью. Рыжий англичанин никакой не астрофизик, а обыкновенный безопасник, разве что рангом повыше японского охранника, конвоировавшего американца во время экскурсии по антарктической базе. Но — десять баксов против пустой жестянки из под «Будвайзера» пневматический пистолетик с отравленными иглами наверняка висит у него под мышкой…