Филипп Улановский - Безальтернативная реальность
– Ты, конечно, можешь рассуждать гуманно и аполитично – как тебе вздумается, товарищ командир! Но вот у меня есть два документа: специальное закрытое постановление ЦК КПСС «О борьбе с инакомыслием в любых формах его проявления», подписанное лично товарищем Романовым незадолго до судьбоносного 28-го съезда, и личная рекомендация товарища Сидорова, полученная мною лично накануне нашего полета. Товарищ Сидоров за две недели до нашего старта уделил мне, простому парторгу, свое драгоценное время – почти десять минут! – для того, чтобы сделать отеческое внушение.
– Конечно, «отеческое» – ведь товарищу Сидорову на целых десять лет больше, чем тебе, Василий Иванович…
– Не ехидничай! Это постановление, между прочим, действует; его никто не отменял, равно как и личную рекомендацию Генсека!
– И о чем говорится в этом постановлении?
– Вот прилетим на Ялмез, встретимся с этими инопланетянами, узнаем их намерения относительно нас – тогда сообщу содержание постановления и изложу личную рекомендацию Генсека, если, конечно, потребуется. Пока же нам придется держать ухо востро с нашими диссидентами-поселенцами. Если что не так – отделим жилой отсек с ними к чертовой бабушке, а сами вернемся на землю. Скажем – метеорит или астероид снес на фиг.
– Ну и ну…
– Короче, я напишу сейчас протокол о том, что партсобрание я провел. В повестке дня стояли три пункта. Первый – обращение к партии и правительству в связи с успешным стартом. Текст мы согласовали с помощниками Генсека в сентябре и утвердили на специальном пленуме ЦК.
Второй вопрос – укрепление партийной дисциплины в полете. Кстати, командир, этот вопрос и к тебе относится. А то – распустил нюни. «Эйфория!», «Народ взволнован!». А наша партия на Земле разве не волнуется?
– Волнуется, волнуется. А какой же третий вопрос повестки дня?
– Прием кандидатов в действительные члены партии.
– Это кого ты собираешься принимать?
– Ты и предлагай, командир!
– Вот хотя бы Петра Молодцова…
– А не слишком ли он демократичен и уклоняется от генеральной линии?
– Да уж… Тогда Павла Кривошеина!
– Не подойдет!
– Почему?
– У него очень много недостатков. Во-первых, фамилия подкачала, так что не мешало бы его переименовать – из Кривошеина в Прямоспинова; во-вторых, у него – бабушка-еврейка, а в-третьих, его настоящее имя не Павел, а Саул, то есть Шауль по-еврейски! У нас на борту нашего «Ялмеза» и так – огромный перебор с евреями. Мало было нам этого умника Павла-Савла, так еще Феликс на нашу голову свалился… Два еврея на 100 человек – это и так слишком много… Вообще, надо было устанавливать процентную норму, и вместо евреев взять двух хохлов. Хотя хохлы – тоже не подарок. Начнут еще в космосе народные антисоветские песни петь про свою мифическую «самостийную Украину», так после этих хоров – хоть стой, хоть падай. Не хотел бы я поручиться еще и за Самвела, хоть этот носатый божится и клянется святым крестом (космонавт, а крестом клянется!), что он – чистокровный армянин. По мне, если судить по имени, этот Самвел – вылитый армянский еврей, – Самуил, то есть. Что касается придурка Феликса, то я вообще никогда бы не выпустил его дальше Тмутараканьлага, а этого подозрительного типа в дальний космос направили…
– А Павел-Савл, как мне сказали, не обычный еврей, а выкрест.
– Кто-кто?
– Выкрест, то есть крещеный еврей.
– Еврей крещенный – все равно, что грех прощенный… Надеяться на то, что грешник полностью исправится, обычно мало. Потому и крещеный еврей в первую очередь остается евреем, даже если и несет на себе крест.
– Ну, ты прямо по Библии шпаришь, парторг…
– А ты что, командир, еще и Библию читал? Какой же ты после этого коммунист!?
– Ты бы, Василий Иванович, вообще помалкивал в такой ситуации. Еще Владимир Ильич Ленин сказал: «Коммунистом можно стать лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество».
– Так ты считаешь весь этот поповский мусор богатством? Может быть, еще яйца красишь на Пасху и в церковь носишь, признавайся!
– Ты что, совсем свихнулся сегодня, парторг?! Ленина критикуешь? Да я тебя сейчас…
– Шучу, шучу! Только куратору КГБ товарищу Алешину…
– Он у нас значится Алексеевым, товарищ парторг!
– Да, бывшему товарищу Алешину! – не передавай, пожалуйста, моих слов об этом… поповском мусоре! Твоего Савла-Павла, заодно с придурком Феликсом, специально взяли в полет, чтобы заткнуть глотку американским сионистам, а ты, командир, сразу же хочешь еврея в партию протащить. Забываешь, что у нас натворили безродные космополиты – отравили товарища Солженицына. Еврея в партию принимать в первые дни полета – как-то рановато. Пусть себя проявит, как когда-то, почти полвека назад, это сделал первый советский еврей в космосе – товарищ Борис Волынов, у которого мама была – Евгения Израилевна.
– Тогда, может быть, Степана?
– У него, да будет тебе известно – три судимости.
– Вот какие люди летят в космос… В наше время таких типов, как Степан, за 101-ый километр выселяли, особенно в дни Олимпиады. Но, как я знаю, Василий Иванович, все судимости Степана – уголовные, так что он свой, идейно близкий…
– Нашел тоже идейно близкого! Одна из его судимостей – политическая: обозвал жену не просто шлюхой, а коммунистической ****ью за то, что она со своих партийных любовников денег не брала, – возмутился парторг.
– Может, Родина и партия простят ему эти прегрешения?
– Может, и простят, но только после полета.
– Мы с тобой сейчас и здесь, Василий Иванович,- и власть, и партия. Давай примем его!
– А как на это посмотрят Политбюро и лично товарищ Романов?
– Положительно! В смысле – им абсолютно положить, кого мы здесь примем в партию.
– Аполитично рассуждаешь, командир! Как это – положить? Слова выбирай, а не то – расстанешься с партбилетом.
– Василий Иванович, да не понял ты меня совершенно!
– А как тебя понимать прикажешь?
– Мы здесь сами себе – и партия, и правительство! – отметил Путилин.
– Как это – сами себе?
– А вот так – как мы решим, так и будет!
– Выходит, так: как примем в партию, так потом и выгоним – за ошибки и недостойное поведение, да? – усомнился парторг.
– А вот выгонять, товарищ Чудилов, не надо, а не то потом на нас же и попеняют за то, что приняли в КПСС недостойных людей.
– И то верно! Итак, на собрании присутствовали…
– Все члены и кандидаты в члены партии! – рубанул с плеча командир.
– Нет, Владимир Владимирович, надо писать правду. Присутствовали все члены экипажа, а на рассмотрение последнего вопроса был допущен кандидат Степан.
– Это я один – все члены экипажа?
– А то ведь нет? Ты один всех стоишь, командир!
– Ну, не надо льстить! Пиши, Василий Иванович, подлинную правду.
– Это и есть подлинная правда, Владимир Владимирович! Кому нужна сегодня чистая правда? Специальным товарищам, работающим в тылу у врага? Ты ведь сам, говорят, когда-то работал там – до того, как стать космонавтом.
– Ты-то откуда знаешь, Василий Иванович?
– Парторгу все положено знать! Нет, Владимир Владимирович, настоящей правды здесь и сейчас никому не нужно. А на партийном собрании присутствовало 20, нет, лучше – 30 коммунистов и кандидатов в члены партии. Ведь ты подтвердишь и поставишь свою подпись под протоколом, Владимирович? Поставишь, конечно! А иначе за что на тебя три геройские звездочки повесили при жизни, когда космонавтам больше двух не положено, а? Скажи, пожалуйста!
Командир посмотрел на парторга, хотел ему что-то сказать, но решил не связываться. Ведь донесет, зараза, доложит дословно содержание этой беседы на Землю с помощью особого партийного тахионного канала связи, разработанного буквально перед полетом в одной из сибирских шарашек под руководством академика Израиля Усова (вот где засели умные советские евреи!) и работающего на сверхсветовых скоростях – так что сигнал от Ялмеза до Земли мог дойти за считанные дни.
Директор этой конторы Геннадий Невзоров в октябре 2017 года приезжал в Звездный, показывал разработанное устройство в действии и разъяснял что-то насчет суперструн и каких-то глюонов, но Путилин так и не смог до конца разобраться в принципе действия канала. Впрочем, этого от него и не требовалось – важнее оказалось умение пользоваться самим устройством связи.
– Мне кажется, что уже пора всех, кто не участвует напрямую в управлении кораблем, перевести, согласно программе полета, в состояние анабиоза, а экипаж будет спать посменно – сказал командир.
– Это неплохо, но тогда поселенцы к концу полета постареют гораздо меньше, чем экипаж, – ответил парторг. – Предлагаю время от времени будить поселенцев для проведения партийных и профсоюзных собраний. А то без собраний советскому человеку никак нельзя, даже в космосе…
