Евгений Токтаев - Орлы над пропастью
Этим новым проревсом сделался Дракил, которого сей факт совсем не радовал. Критянин нутром чувствовал, что Эвдор обошел его во всем и теперь старается держать поближе к себе, не доверив исполнение второй части их плана. Тот факт, что Эвдора единогласно поддержали все остальные, еще больше раздражал Дракила.
Сейчас критянин сидел на носу аката, скрипел зубами от досады, но все же дело свое знал и поэтому, как и было положено, первым закричал:
— Триера! Справа по борту!
Все проследили за указующей рукой впередсмотрящего. Те, у кого зрение получше, действительно обратили внимание на длинный силуэт вдалеке, с еле различимой вертикальной линией. А может даже с двумя, пока не видно.
— Без парусов идет, — сказал кормчий, — значит в нашу сторону.
— Чья? — с некоторым волнением спросил купец.
— Пока не видно. Парус убран. На акростоле[35] какой-то флаг виднеется, но пока не разобрать.
— Родосская, скорее всего, — сказал Койон, нанятый вместе с Эвдором, Дракилом и ликийцем Варданом, одним из их товарищей, — кому тут еще быть, так близко от города. Только морской страже.
— Или пиратам, — сказал Филипп негромко.
— Да не, какие пираты на триере.
— Может гемиолия? Не видно пока.
— Триера, — уверенно сказал Дракил.
Неизвестный корабль приближался. Было видно, что он тоже двухмачтовый, но, по меньшей мере, вдвое длиннее и гораздо выше аката. Паруса притянуты к реям, один из которых спущен вниз и покоится на специальных подпорках. Корабль шел против ветра, на веслах.
Да, это была триера. Эвдор поймал себя на мысли, что по привычке озирается по сторонам, ища пути для отступления перед заведомо более сильным противником. Мотнул головой и глубоко вздохнул, призвав себя сохранять спокойствие.
— Красная роза! — крикнул Дракил.
Красная роза — эмблема Родоса. Ее изображали на парусах и флагах кораблей.
Родосская триера прошла вдоль правого борта "Меланиппы" на расстоянии стадии и Эвдор уже решил было, что морская стража не заинтересовалась ими, как вдруг весла правого борта триеры уперлись в воду, и она начала разворачиваться.
— Убрать паруса, — приказал Филипп.
Моряки принялись подбирать оба паруса к реям. Триера приближалась, уже хорошо были слышны взвизги флейты, задающей такт, и слитный выдох гребцов. На носу корабля появился человек с медным рупором и заорал:
— Кто такие?
— Купец из Истрии! — прокричал в ответ Филипп, приложив ладони раструбом ко рту.
— Что везешь?
— Фракийское вино и родосские чернила!
— Фракийское? С Родоса? Это как?
— Я привозил его на Родос, уважаемый, — триера подошла уже совсем близко, и Филиппу не требовалось орать во все горло, — не продал. Плохо расходится.
Триера замедляла ход, гребцы втянули весла внутрь и кормчий подвел корабль к самому борту "Меланиппы". С высокого борта триеры на акат швырнули канат.
— Прими конец.
Матросы Филиппа приняли его и закрепили у борта. Борта кораблей гулко соприкоснулись. На "Меланиппу" перебрались несколько эпибатов[36] в льняных панцирях и человек без доспехов. Он представился:
— Я пентеконтарх[37] Ксантипп, мы осмотрим корабль.
Родоссцы шустро разбежались по всему акату, стремясь заглянуть в каждую щель. Филипп не препятствовал, стараясь не показывать своего раздражения от непредвиденной задержки и столь бесцеремонного обыска. Один из воинов подошел к командиру и тихо сказал:
— На вид не похожи.
— Что ищете, почтеннейший? — спросил Филипп.
— Не что, а кого. Пиратов ищем.
— Здесь нет пиратов.
— Ручаешься за своих людей?
Филипп коротко взглянул на Эвдора и кивнул.
— Запрещенные грузы есть?
— Значит все-таки "что", а не "кого", — усмехнулся Дракил.
— Ты умный, да? — оскалился пентеконтарх.
— Какие грузы запрещены? — спросил Филипп.
— Что, в порту не сказали? И не осматривали?
— Нет.
— Вот, бездельники, — выругался пентеконтарх, — делай за них работу. Запрещено вывозить оружие, пеньку, волос человеческий, конский...
Он не закончил перечисление, с триеры крикнули:
— Ну что там, Ксантипп?
— Да вроде чисто все!
— Поднимайся, видно же, что купцы. Только время тратим. Каждого купца тормошить, никаких сил не хватит.
— А что, каждого останавливаете? — спросил Филипп.
— Нет, — пентеконтарх смачно сплюнул в подол хитона, — парусники не останавливаем. Пираты все на веслах.
— А если на паруснике оружие везут?
— А... — махнул рукой родосец.
Он вцепился в сброшенный ему канат и довольно резво взобрался на палубу триеры. Эпибаты последовали за командиром. Матросы военного корабля шестами оттолкнули более легкий акат, гребцы выдвинули наружу весла. Их лопасти вспенили воду, и триера начала удаляться от "Меланиппы", по широкой дуге возвращаясь на свой первоначальный курс.
Койон, стоявший рядом с Эвдором, шумно выдохнул и заулыбался.
— Чего расслабился? — бросил Эвдор, покосившись на матросов, вновь ставивших паруса, — все самое интересное еще впереди.
Прошло довольно много времени, дозорная триера давно уже скрылась из виду, когда прямо по курсу аката замаячило еще одно судно. Костяшки пальцев Эвдора, сжимающие рукояти рулевых весел, побелели от напряжения. Кормчий плавно подруливал, стараясь закрыть акатионом весь передний обзор, так, чтобы судно по курсу не было видно. Проревс помалкивал, зачем-то поглаживая руками деревянную рукоять якорного ворота. Койон, якобы от нечего делать, наматывал вокруг левой руки канат. Ликиец, севший играть в кости с гребцами, повел плечами, потянулся с хрустом в суставах и скосил глаза на развешенные у мачты перевязи с мечами и несколько небольших круглых щитов-лазейонов.
Наконец, "Меланиппа" приблизилась к неизвестному судну настолько, что его уже нельзя было не заметить. Небольшое беспалубное рыбацкое суденышко, сильно накренившееся на один борт.
— Тонут, что-ли? — высказал предположение один из матросов Филиппа, глядя на двух рыбаков, отчаянно машущих руками, привлекая внимание.
— Поможем? — спросил кормчий.
— Нет, — отрезал купец, — некогда.
— Потонут ведь.
— Сами виноваты, пусть рыбу за борт выкидывают. Вон сколько наловили, по самые борта.
— Где рыба-то? — спросил один из гребцов.
— Да вон, видишь, рогожами укрыта.
— Потонут, — уверенно сказал Дракил.
— До берега недалеко, доплывут.
— Лоханку жалко. И улов пропадет. По миру люди пойдут.
— Я что, — огрызнулся купец, — всех страждущих обязан одарить своей добротой? Потонут — сами дураки. Еще от Родоса не отошли, а то один остановит, то другой...
Суда между тем, повинуясь воле Эвдора совершенно сблизились.
— Помогите! — закричал один из рыбаков, — тонем!
Филипп, наконец, обратил внимание на то, что кибернет правит к рыбакам по собственной инициативе.
— В сторону! В сторону отваливай! Чего ты к ним прицепился? Левее уходи!
Второй рыбак бросил на "Меланиппу" конец каната, а Койон машинально его поймал. Один из матросов двинулся к Койону по банкам для гребцов, соединявшим борта аката вместо палубы, настеленной лишь на носу и корме.
— Бросай его, чего схватил?
Койон проигнорировал его слова, подтягивая рыбаков к акату.
— Ты, как там тебя, придурок? Бросай канат! Хозяин не велел помогать им!
Проходя мимо Вардана, матрос неожиданно споткнулся и упал, разразившись бранью. Филипп бросился к Эвдору.
— Кормчий, ты что, оглох?! В сторону давай!
Эвдор рванул рукояти, заваливая акат вправо, по направлению к рыбакам. Последовал глухой удар, от которого многие на акате потеряли равновесие. Рыбаки, напротив, несмотря на то, что их лоханка, казалось, вот-вот пойдет ко дну, словно ждали столкновения. Один из них, длинноволосый с гладковыбритым лицом, как кошка взлетел на борт "Меланиппы", вцепившись в хитон одного из матросов. Рывок, и матрос полетел в воду. Мгновением позже на борту оказался и второй рыбак, которому помог забраться Койон.
Ликиец приложил сразу двоих гребцов об скамьи, одним прыжком оказался у мачты, выхватил меч из ножен и полоснул им еще одного гребца по животу. Тот жутко заорал, вцепившись в края раны, и упал на колени. Филипп попытался отпихнуть Эвдора, но как-то безвольно обмяк и сполз на кормовую палубу, привалившись к борту.
Еще не все на "Меланиппе" успели сообразить, что происходит, как рогожи, укрывавшие рыбачье судно, полетели прочь и полтора десятка пиратов, прятавшихся под ними, с ревом устремились на борт аката.
Аристид и Залдас, первыми перебравшиеся на "Меланиппу", уже вовсю рубили матросов мечами. Те, очнувшись от оцепенения, бросились к оружию. На носу Дракил проломил голову одному из них рукоятью ворота, ударил второго, тот увернулся и вцепился критянину в горло. Ликиец безнаказанно зарубил двоих, но теперь бился с дюжим гребцом, успевшим вооружиться. Другого гребца Койон, напав сзади, душил толстым канатом, но противник ему попался сильный, ловкий и сумел вывернуться. Они упали, Койон треснулся затылком о край банки и потерял сознание. Эвдор, бросивший рулевые весла, ловко перехватил вооруженную мечом руку помощника Филиппа и вывернул ее так, что хрустнул локтевой сустав. Помощник взвыл. Эвдор подхватил меч, выпавший из разжавшихся пальцев, и рубанул следующего противника.
