Ростислав Марченко - Гадюкинский мост
Конечно, они могли и не иметь отношения к снявшейся мостоохране, но я в этом сомневался. Собственно, это было неважно, даже проходи данное подразделение случайно мимо Борисово, я бы в любом случае на них так наехал. Мне нужно было их подчинить, а что для этого может быть лучше, нежели взять командира за горло? Хотя бы и на хуцпе?
– Командир гарнизона младший лейтенант Хромых. Выполняю устный приказ штаба полка о снятии с объекта и об отходе к Идрице.
– А госпиталь с ранеными дядя оборонять будет? Почему не предупредили руководство госпиталя о своём бегстве? Основания для отхода вам довели? Свежая информация об обстановке на фронте имеется? Как вы вообще определили, что на телефонной линии штаб полка висит, а не немецкие диверсанты? Вы без боя оставили немцам целехонький железнодорожный мост! Ладно, госпиталь не ваша структура, но почему мост перед отходом не взорван?! Штаб полка вам этого случайно не запретил?!
Мамлей[35] напрягся. Ну, я бы на его месте тоже это сделал – обвинения нешуточные, за один невзорванный мост его по идее вполне шлепнуть можно. И даже без участия Военного трибунала при этом. Сейчас он начнет оправдываться, я его еще немножечко пугану, потом скомандую возвращаться к мосту, посажу в окопы, успокою, чтобы не нервничал, а как отобьем залетных фрицев, обрадую своим вариантом эвакуации. Как я думаю, прокатиться с ветерком на поезде вместо нескольких десятков километров пешком никто из краснопёрых не откажется…
И тут мои радостные мечты младший лейтенант решительным образом оборвал:
– Товарищ лейтенант, у вас на плечах из-под снаряжения случайно не погоны торчат?
Твою же мать! Нежданчик!
А мамлей тем временем продолжил контратаку:
– И предъявите мне ваши документы, доказывающие ваше право задавать мне такие вопросы!
И что теперь делать?
– Ты не обнаглел ли, младший лейтенант, бросив охраняемый объект, документы у меня спрашивать? А спецобмундирование с этими погонами ты в скором будущем тоже, возможно, оденешь. Если доживешь до этого момента.
Младший лейтенант, несмотря на видимое напряжение, сохранял хладнокровие:
– Вот когда его одену, тогда и будет другой разговор. А пока, товарищ лейтенант, предъявите мне документы! Ну, или как танкист хотя бы скажите, кто в настоящий момент является начальником автобронетанковых войск Красной Армии?
Твою …!!! Вот это ж…па!!!
Собраться с мыслями и что-то придумать младший лейтенант мне не дал. Парень, видимо, ждал мою заминку и, отскакивая в сторону, выхватил из кобуры наган:
– Это диверсанты! Огонь!
Да, настоящий герой!
ВВ-шники, несмотря на очевидное неравенство сил, сыпанули по нам огнем, благо мой личный состав наблюдал из люков за ходом переговоров, а рядом с боевыми машинами встали грузовики.
Попавшая в нагрудную пластину пуля помогла мне упасть на землю. Вторая, похоже, сорвала с головы шлем. Я, хоть и здорово напуганный, сообразил, что останься на месте и меня добьют без вариантов, перекатился в сторону и гепардом рванул за ближайшую БМД. В итоге, уже забегая за машину, я попал под пулеметную очередь, поддавшую мне ускорения еще и в спинную пластину бронника.
Боевые машины без команды открыли ответный огонь, причиной, похоже, послужили лежащее ничком тело Севастьянова и потери среди любопытствующего личного состава и в грузовиках.
ВВ-шники отстреливались недолго, буквально за несколько минут все было кончено.
Умирающего младшего лейтенанта я нашел около угла здания вокзала. Ему не повезло больше, чем мне. До укрытия он не успел добежать буквально пару метров.
– Ну, и зачем ты оказался таким дурным и бдительным, братишка? Все, что от тебя мне было нужно, это чтобы ты встал вместе с моим взводом в оборону около моста, балбес. А теперь ты у меня людей пострелял, и я твоих кончил. А немцы только радуются.
Умирающий мамлей хрипел и пускал кровавые пузыри изо рта.
– Да… глупо получилось… – И умер.
Хотелось плакать.
Несмотря на мои большие опасения, отделался я в этой неприятной истории всего лишь двумя убитыми. Вторым оказался Ваня Петренко, поймавший в своем КамАЗе пулю прямо в лоб.
Один из шоферов получил касательное ранение в предплечье, зазевавшийся гранатометчик был ранен в плечо серьезнее, однако обошлось без перелома кости. Нештатные медики подразделения приступили к медицинской помощи, оказав ее сначала моим бойцам а потом и уцелевшим красноперым, которых как раз к этому моменту разоружили и согнали к боевым машинам пинками мои десантники.
Замысел был полностью сорван, и я, только я в этом был виноват. Потери времени становились критическими. Отправив выживших ВВ-шников в госпиталь на БТР-Д, надлежаще проинструктиров Якунина, я выдвинулся к мосту. Дело еще можно было поправить, и жертвы этой бессмысленной стычки не стали бы напрасными. Бронетранспортер должен был к нам присоединиться после выполнения своего санитарного рейса.
Боевые машины оставили грузовики в лесу за болотцем и выскочили к высоткам у железнодорожного моста. В моем замысле скрытность занимала довольно большое место, поэтому вывести одну из БМД за высоту 41,4 я не рискнул. После полученных мной уроков размышления, как бы я поступил на месте противника, поневоле выходили на передний план. До выставления наблюдателя на дерево на месте фрица я бы определенно додумался. Наверное.
Спешенные второе и третье отделения моего взвода, усиленные по прибытию ПГО, я расположил на обратном скате высоты 44,8, в готовности выдвинуться наверх и, заняв огневые позиции по топографическому гребню, при поддержке боевых машин уничтожить вышедшего на открытое пространство приречного луга противника. Первое отделение во главе с Бугаевым, скрытно выдвинутое пешим порядком к высоте 41,4, имело ту же задачу. Выдвижение БМД с бронетранспортером предусматривалось только после уничтожения немецких мотоциклистов, когда обеспечение избыточной скрытности уже не имело бы смысла.
Во избежание демаскировки засады, выставленные на переднем скате одинарные наблюдательные посты включали в себя всего лишь троих, наиболее опытных, бойцов, окопы на позиции по топографическому гребню не рыли, сектора обстрела от мешающей растительности не расчищали. Противоположный берег наблюдался неплохо, вопрос ведения огня по противнику у подножия высоты на данном этапе не стоял, а рытье окопчиков в зоне наблюдения противника, даже для стрельбы лежа, помимо самой мороки с ними, с таким количеством народа обещало почти стопроцентную демаскировку. Иллюзий касательно усредненного бойца я лишился еще в первые месяцы службы.
А вот на обратном скате укрытия в виде окопчиков для стрельбы с колена личный состав я все же заставил вырыть, труд невелик, а безделье отрицательно влияет на боевой дух, не говоря о том, что продолжение нашего балета делало достаточно вероятным применение противником артиллерии и минометов.
Машины погибшего Петренко расположились в лесу за болотцем, силами водителей там организовывался пункт боепитания и медпункт, раненый гранатометчик от лечения в госпитале решительно отказался. По мере необходимости БМД должны были уходить к расположению взвода обеспечения на пополнение боеприпасами, либо за патронами и для эвакуации раненых туда был должен сгонять бронетранспортер.
Ждать вместе с бойцами на обратном скате было невыносимо, поэтому, понаблюдав за бойцами, которые, кидая на меня недовольные взгляды, копали окопчики на обратном скате, я по-пластунски выдвинулся к многострадальному Якунину. Тот сразу после своего прибытия выдвинулся наверх и ожидал появления противника в кустарнике на вершине, почти на том же месте, где нас двоих не так давно на моей памяти убили. Фрицев долго ждать не пришлось.
* * *Первым опять доложил Бугаев:
– Топор Десять – Топору Одиннадцать. Фрицы на дороге, мелкими группами перебегают из Дальней в Огурец. Приём.
– Принято – Топор Одиннадцать. Считай. Взвод, приготовиться к бою, скоро начнется.
За исход боя я особого беспокойства не испытывал. Если немец не полезет из леса, у меня будет время подумать, что делать дальше, если выйдет – фрицам конец, на такой дистанции против мощнейшего вооружения моих боевых машин у него нет шансов. Он не просто ничего, он ничего в принципе нашим машинам не сможет сделать.
Немец осторожничал. В напряженном ожидании прошло не менее получаса, прежде чем пустые окопы опорного пункта были обстреляны из пулемётов и из леса появились первые фигурки в мышиных мундирах. И тут я почувствовал, что бешенство вновь одолевает меня. Эта белобрысая скотина выставила под мои пушки только одно свое отделение. Немец не собирался подставлять под расстрел свой взвод, отправившись захватывать мост без разведки.
