Алекс Кун - Петербург
В связи с этим, вокруг наших полков стали образовываться славянские деревни, и некоторые солдаты уже интересовались сроками демобилизации. Обсудили с Вейде, что со следующего года переходим к призыву в корпус, а еще через год начнем увольнять в запас. Соответственно, обещал маршалу подготовить списки предложений, для увольняющихся солдат и капралов. Предложений будет масса — от работы на заводах и прокладке дорог — до участия в разведках рудознатцев, экспедициях и переселениях. Надеюсь, скоро военная кузница кадров начнет выдавать первую продукцию — свободных от привычек, деятельных и обученных людей.
Вечерами Адам, кутаясь на крыльце от осенней погоды, рассказывал о прошедшем лете. Курили на крыльце мы часто, именно на этом невзрачном сооружении ко мне пришло понимание — какая заварилась каша. Не у меня одного выдалось нервное лето.
Петр не сидел на месте, но вместо полевых баталий, ударился в баталии политические и религиозные. Переговоры, этим летом, следовали одни за другими. В Ригу даже Август приезжал, и уехал весьма недовольный.
Основная битва этого лета разгорелась с прибытием легатов от Святого Престола. За прошедшие четыре года, с воцарения Климента на папстве, этот деятель успел поучаствовать во всех интригах всех дворов. Теперь его интерес целиком сконцентрировался на Петре, который, в свою очередь, имел свои резоны.
Но больше всего разговоров было о послах от Леопольда — императора Священной Римской империи. И дело даже не в политических интригах, которые тугой спиралью закручивались на нашей земле. Дело в том, что Петру, похоже, сделали предложение, от которого сложно отказаться — Петр ведет себя «правильно», а Леопольд отдает ему в жены свою двадцатилетнюю дочь от третьего брака, Марию Анну Жозефу.
Посему, этим летом разговоры были не столько о политических союзах или церковных преобразованиях — сколько о красоте и образованности Марии Австрийской.
Понятное дело, хоть Вейде и участвовал во всех официальных мероприятиях Риги этого лета — поведать фактов он мог не много. Да, портрет Марии хорош, легаты Клемента настырны, послы остальных дворов, в том числе и Леопольда, красноречивы и активны. Политическая жизнь бьет ключом. Вот только меня интересовали принятые Петром решения. Он женится, или как? Берет титул императора? Как с границами? Как с союзами? Словом, вопросов море, а Петр, скрытничает даже от своих придворных. Что порождает массу слухов и дуэлей. На слухах снабжение армии и флота не спланировать. Надо догонять Петра. Тем более, портрет Марии Австрийской Петр увез с собой, а мне было интересно глянуть на потенциальную русскую императрицу.
Переход к Петербургу сделали в два этапа. Вначале дошли до Гангута, куда стекалась информация от стоящих на побережье Ботнического залива гарнизонов, затем последовал рывок к Петербургу. Но Петра и тут не застали. Государь изволил отбыть в Москву на зимовку и политические игры, оставив в Петропавловском форте большое письмо для меня.
Письмо отвечало на некоторые вопросы, в частности, о женитьбе. Петр выражал недовольство медленным строительством города и сообщал, что в конце следующего лета придет флотилия кораблей, которая привезет в Петербург его невесту — а тут еще пустырь строительный.
Начал тихо звереть. Да пусть в Москву везут! Можно подумать, хоть кто-то сможет построить город быстрее. Уйду в отставку!
Собрал большое совещание мастеров. Порадовал их царским повелением. Они поплакались мне в истертый китель. Семейная сцена.
Город действительно напоминал гигантскую строительную площадку. Рвы будущих каналов-линий рассекали площадку на сектора, пересекаясь с окружными каналами. Землю из каналов и из котлованов фундаментов, использовали для выравнивания и поднятия всей площадки будущего города и площадок парков. Сами парки красовались аналогичными, только более узкими, каналами. И все это отлично строится, пока мы не пустим в каналы воду. Посему, пускать ее было никак нельзя, не в следующем году, ни через год. Каналы были отнюдь не простыми сооружениями. На местах пересечений в дне канала выкапывали и облицовывали кирпичом целые подземные переходы, для проведения коммуникаций. Без этих «тоннелей» потом будет сложно строить инфраструктуру города. Облицовку каналов, опять же, без воды делать много проще. Убивать, ради прихоти государя, всю задумку — не хотелось категорически.
Решили с мастерами ставить на каналах-линиях временные плотины, отсекающие доступ воды в город. А воду пустить только в обводной канал вокруг дворцовой площади. Соответственно, все силы и ресурсы кидаем на ансамбль зданий дворцовой площади — дворец, собор, здание главного штаба и здание сената. Правда, самого сената еще не было, Петр разогнал Думу, но так и не собрал Сенат, хотя разговоры на эту тему у нас были. Однако здание сената, на дворцовой площади, государь утвердил — значит, будет и сам сенат, со временем.
В связи со свиньей, откормленной для нас Петром, все планы строительства пересматривались. К концу лета на дворцовой площади надо поднять весь ансамбль, пусть даже и без внутренних интерьеров, а во дворце сделать жилым минимум одно крыло и пару приемных залов. Работа совершенно нереальная, если бы не один нюанс — фундаменты зданий уже имелись, стройматериалов, если их собрать со всей стройки, должно хватить. Больше всего настораживало зимнее строительство — но мастера побожились, что ради будущей государыни они костьми лягут. После таких откровений, обрусевших за три года итальянцев, оставалось только икнуть от неожиданности и впрячься в общую лямку.
От меня потребовали сущей мелочи — поднять, в несколько раз, производительность заводов камеди и камедиевых блоков. Этим летом мастера по достоинству оценили пошедший с Ижоры ручеек нового связующего и строительных материалов.
Параллельно с этим мне составляли умопомрачительные списки поставок следующей весны. В них входили и новые стеклопакеты, что только начинали делать московские заводы, и старое, доброе, сусально золото, в совершенно диких количествах.
С поставками поступил просто. Обобщил все листы и послал письмо Петру, в котором обрисовывал состояние стройки, принятые решения по строительству ансамбля дворцовой площади и намекал — если поставок по спискам к весне не будет — дворец не построим. Отдельным письмом отписал Петру подробно про летнюю кампанию — письмо вышло, чуть ли не толще послания о строительстве. В письме подробно остановился на необходимости переселения наших крестьян на Шетландские острова и вдоль нашего побережья Ботнического залива. Пока для Леруика хватит десанта в три тысячи крестьян, и для побережья — восьми тысяч. Но собрать эти хозяйства, со всем их скарбом, и, желательно, снабдив их дополнительной скотиной — надо к ранней весне. Все это приходилось формулировать крайне осторожно, но настойчиво — иначе государь может отмахнуться от важных мелочей поглощенный портретом Марии на фоне карты новых границ.
Рассылал письма на заводы, прикладывая к ним листы поставок. Даже Боцману большое письмо отправил, в котором, кроме обычных наших договоренностей о караванах, просил организовать новые караваны — строительные.
Дело в том, что рыскающие по югу России поисковые партии рудознатцев нашли много интересного. В том числе, нашли природный асфальт на Волге. После моего возвращения с юга, удалось получить у Петра указ, о пожаловании мне этих земель под разработку.
Выходит, в очередной раз пришлось подсидеть тезку, так как в моей истории Петр дал права на разработку этих земель именно ему. Да только зачем тезке эти залежи асфальта и сланца, если он не ведает, что это такое? Ведь асфальт для дорог, в моей истории, начали применять только в девятнадцатом веке. До этого называя его «горной смолой», не понимая механизма появления и не находя ему применения.
Хотя нет. Применение асфальту находили. Древние кораблестроители плели корабли, как корзины, и асфальтом обеспечивали герметичность судов. Говорят, даже Ной замазывал свой Ковчег именно асфальтом. Применяли асфальт и во времена строительства пирамид — амфоры асфальтом затыкали. Более того. Археологи моего времени обнаружили батареи амфор со вставленными через асфальтовые пробки электродами, и были вынуждены, по совокупности многих фактов, признать, что древние использовали электрические батареи, причем, скорее всего, для гальванического золочения украшений.
Ну да это так, просто всплыло в памяти в связи с асфальтом о котором, если честно, мне и самому не особо много известно.
Собирая куцые обрывки памяти можно предположить, что черные наплывы природного асфальта, это просто признаки залегания нефти. Ведь нефть, это бывшая органика, которая за тысячелетия перепрела под землей, подвергаясь естественному «пиролизу». В результате на глубине образовались озера и реки этой жидкости, плюс еще газа, под высоким давлением, который всегда выделяется при любом «пиролизе» органики. Благодаря давлению этого газа нефть и фонтанирует из скважин, как из сифона, когда буровики прокалывают трубами своды подземных нефтяных пещер. После того, как давление газа падает, нефть приходиться выкачивать более сложными способами, вплоть до закачивания в скважину, под давлением, «заменителей» газа, сопутствующего нефти.
